Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Шесть лет спустя Гасту было трудно проявлять милосердие, когда он смотрел выпуски новостей и разговаривал со своими старыми товарищами о печальной участи Джорджа. Человек, которого журналисты называли «главным шпионом Америки», занял место обвиняемого в федеральном суде Вашингтона. ЦРУ не поспешило на выручку, когда ему предъявили обвинение по пяти статьям уголовного кодекса. Адвокат представил его как патриота, верно служившего своей стране, и подчеркивал его храброе поведение в Афинах, где он работал под угрозой убийства. Но Гаст видел главное: собственное правительство Клэра Джорджа теперь собиралось упрятать его за решетку Главным свидетелем обвинения во время слушаний был не кто иной,
Еще никогда раньше высокопоставленный сотрудник ЦРУ не нарушал кодекс молчания и не доносил на другого члена Секретной службы. Предательство было особенно гнусным, поскольку Файерс выступал не из принципа, а просто пытался продать старого разведчика в обмен на более мягкий приговор для самого себя.
В те дни Гаст не говорил ничего плохого о Клэре Джордже. Ему не нравилось, что делает правительство, и еще больше не нравилось то, что сделал Файерс. Но он испытывал мрачное удовлетворение, глядя на исполнение своего пророчества. Когда один из представителей защиты спросил, сможет ли он выступить свидетелем со стороны Клэра, Авракотос согласился. «Но я сказал им, что если прокурор спросит меня что-нибудь про операцию “Иран-контрас”, Клэр отправится в тюрьму», — говорит он.
Гаст больше не получил в ЦРУ такую работу, которая могла бы заинтересовать его. Его карьера была практически завершена из-за решения его старшего товарища, который предпочел отнестись к нему как к саботажнику. Но все не обязательно должно было закончиться таким образом. Он мог бы сохранить и свои принципы, и свою работу, если бы захотел взять урок у Берта Данна.
В учетной книге Авракотоса Данн был «хорошим парнем» — человеком, который открыл для него возможность участия в афганской программе. Он также был профессионалом, поддерживавшим усилия Гаста, когда тот изо всех сил пытался предотвратить катастрофу. Но когда Данну становилось совершенно ясно, что прилив движется против него, он всегда умудрялся оказаться в отъезде.
В оперативной группе шутили, что всем нужно быть начеку каждый раз, когда Берт отправляется на охоту или рыбалку. Это неизменно происходило в те дни, когда принимались компрометирующие решения, а Данн был достаточно хорошо осведомлен, чтобы не оказываться в таких ситуациях, когда приходится либо падать на собственный меч, либо официально поддерживать какую-нибудь абсолютно безумную инициативу. Для таких людей, как Данн, в этом заключалась суть профессионализма. Некоторые даже говорили, что своим нежеланием принять общую картину событий Авракотос демонстрировал отсутствие навыков, которые отличают первоклассного разведчика. Если он не может с улыбкой отойти в сторону в собственной бюрократической системе, разве можно рассчитывать, что он способен обмануть противника?
Уходя в безвестность, отлученный от Чарли Уилсона и растущих успехов афганской программы, Гаст не унес с собой почти никаких знаков признательности за хорошо выполненную работу. Обычно в таких ситуациях устраивают торжественный вечер, чтобы смягчить удар, который по сути дела равнозначен увольнению под благовидным предлогом. Как правило, такие мероприятия имеют формальный характер, но Берт Данн организовал для Гаста нечто совсем иное. Здесь не было ни официальных речей, ни вручения золотых часов и тем более медалей Агентства, которыми неоднократно был награжден Говард Харт перед выходом в отставку.
Тем не менее около пятисот сотрудников и сотрудниц ЦРУ пришли попрощаться с Авракотосом. Комната для совещаний и остальные владения Гаста были тщательно вычищены по такому случаю. Берт отрядил снабженцев для тайной доставки виски, джина, пива и вина в офисы Агентства, где употребление спиртного формально находилось под запретом. Стоявшее у входа большое чучело советского
Так состоялась традиционная церемония прощания. Никаких других торжеств не последовало, но одна организация в составе Агентства решила, что Гаст заслуживает их особой признательности. Эстер Дин, впечатляющая темнокожая женщина из Кливленда, весившая сто тридцать килограммов, в тот день вела себя так, словно она устроила вечеринку для друга, когда Билл Кейси спустился с восьмого этажа, чтобы засвидетельствовать свое уважение.
Эстер испытывала особые чувства к Авракотосу. Два года назад, когда она была его секретаршей, работа вдруг начала валиться у нее из рук. Однажды Гаст в раздражении задал ей вопрос с расистским душком: «Эстер, я знаю, что ты жирная негритянка и не умеешь связно говорить, но что с тобой стряслось?» Она объяснила, что у нее накопилось четыре тысячи долларов долга по кредитным картам и она может потерять все свое имущество, если старший сотрудник не утвердит для нее выдачу ссуды из кассы взаимопомощи. Может ли он это сделать?
«При одном условии», — сказал Гаст. Он взял ее бумажник, достал десять кредитных карточек и разрезал их пополам. Потом он договорился с ней о новом режиме денежных трат, утвердил ссуду и постепенно вернул Эстер утраченное материальное благополучие.
«Вы будете скучать по мистеру Авракотосу? — спросил Кейси у Эстер, не ожидая ничего, кроме вежливого ответа.
«Мистер Кейси, я никогда не думала, что скажу это, но я буду скучать по нему, и очень сильно. Он называл меня “чернозадой негритоской” по четыре или пять раз в день, но он хороший босс, действительно хороший». С этими словами монументальная Эстер Дин крепко обняла Авракотоса и запечатлела поцелуй на его щеке. Кейси не знал, как ему отнестись к этому странному представлению. Директор, чьи мысли были заняты перипетиями разворачивавшейся операции «Иран-контрас» и которому вскоре предстояло лечь в клинику с опухолью головного мозга, ни словом не обмолвился об афганской программе, но Гаст оценил его внимание. «Еще увидимся», — вот и все, что сказал Кейси перед уходом.
Потом Линда — еще одна крупная и энергичная темнокожая женщина — похлопала Гаста по плечу и сказала ему, что она и другие афроамериканцы просят его спуститься вниз. Они хотели поздравить его.
Темнокожие сотрудники Оперативного управления ЦРУ ждали Авракотоса в архивной комнате. Он хорошо знал большинство из них. Фактически он стал почти легендой среди этих людей, образовывавших «подбрюшье» Агентства. Они были частью разведывательной сети Гаста, позволившей ему в течение семи месяцев расхаживать по коридорам ЦРУ и победить Клэра Джорджа в их первой борьбе характеров.
Гаст тоже относился к ним иначе, чем к другим своим коллегам. Кто знает, что творится в кабинете директора? Секретарша. К кому вы обращаетесь, если у вас на руках есть чрезвычайно секретное сообщение, которое нельзя передать по проводам? К курьерам. Это самые младшие сотрудники в ранге GS-1, GS-2 и GS-3; большинство из них смотрели на Гаста, когда он вошел в архивную комнату.
«Я помогал многим из них, — вспоминает Гаст. — Они знали: если у тебя неприятности, обратись к Гасту». Авракотос давал им полезные советы и учил их выходить из трудных ситуаций точно так же, как он это сделал для Эстер Дин. Когда с ними обходились несправедливо, он вступался за них. Он завтракал с ними, обменивался грубыми шутками и не считал их ниже себя.