Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Хорошенькую темнокожую женщину с лучезарной улыбкой по имени Tea выбрали оратором для этого собрания. У афроамериканцев, работающих в ЦРУ, есть награда, которую они ежегодно присуждают одному из своих, кто добивается выдающихся успехов. Она называется «Темный Бомбардировщик» и раньше никогда не доставалась белому человеку.
Tea сияла от радости, когда удостоила Гаста наивысшей похвалы: «Мы хотим присудить эту награду самому черному сукину сыну из всех присутствующих».
Это была единственная формальная награда, когда-либо полученная Гастом Ласкарисом Авракотосом от ЦРУ. Она стоит на его письменном столе рядом с фотографией Чарли Уилсона на белом коне. Но для профессионального защитника угнетенных из Эликиппы,
ГЛАВА 29.
«ЭТО МОЯ ВОЙНА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!»
Ничто не может служить более наглядной иллюстрацией авторитета Чарли Уилсона во всем, что касалось афганской войны, чем история об унизительном инциденте, который произошел во время одной из его поездок в Пакистан вместе с Аннелизой Ильченко.
Это случилось в 1986 году, в конце особенно успешного международного турне, где его принимали как героя повсюду, куда он ни направлялся. Как обычно, он прилетел в северо-западную пограничную провинцию Пакистана, чтобы сдать кровь в пешаварском госпитале, а потом встретиться с командирами моджахедов, специально собравшимися для этой цели. Как обычно, самолет Разведывательного управления министерства обороны (DIA), прикрепленный к посольству США в Исламабаде, был выделен для конгрессмена и его свиты для посещения разных мест в Пакистане. На исходе дня самолет должен был отвезти Уилсона и Аннелизу в Лахор на официальный ужин в его честь.
За несколько минут до посадки на самолет все сорвалось. Оказалось, что военный атташе посольства, полковник ВВС решил строго следовать правилам и заявил, что гражданские лица, помимо жен или родственников конгрессменов, не могут быть допущены на борт самолета военной разведки.
Полковник считал, что исполняет свой долг, и без колебаний приказал пилотам не пускать Ильченко на борт. Для него не имело значения, что во время предыдущих поездок все подруги Уилсона — Снежинка, Джоанна и даже его танцовщица — уже летали на этом самолете. Полковника не беспокоило, что конгрессмену и его спутнице предстояло выступить в роли почетных гостей в Лахоре этим вечером, и его не заботило, что ближайший коммерческий рейс отправлялся лишь завтра утром.
По-видимому, полковник не имел представления, что он ввязывается в опасную схватку. Он считал Уилсона не более чем высокопоставленным хвастуном, не имевшим настоящего политического веса. В конце концов, техасец был избранным чиновником, а полковник поймал его за руку, когда он пытался использовать один из драгоценных шпионских самолетов для увеселительной поездки вместе с бывшей королевой красоты. С точки зрения военного атташе, это было явное злоупотребление властью и, разумеется, не таким событием, которое Уилсон осмелился бы подвергнуть огласке. Один из спутников Уилсона попытался предупредить полковника, что он совершает ошибку. «На вашем месте я бы истолковал эти правила в более широком смысле, иначе вы рискуете потерять свой самолет», — сказал он. Но было уже слишком поздно. Полковник отправил телеграмму в Вашингтон и сформулировал ее в таких выражениях, что Пентагону не оставалось ничего иного, кроме как отказать Ильченко в доступе на борт воздушного судна.
Следует помнить, что Чарли Уилсон был старшим членом подкомиссии, утверждавшей ежегодный бюджет Пентагона. Он заседал в Конгрессе уже более двадцати лет и хорошо знал, с какой готовностью Пентагон отступал от правил ради своих парламентских покровителей. Полковник пытался сказать, что его драгоценный самолет стоимостью 200 000 долларов слишком хорош для Аннелизы и что ей придется переночевать в Пешаваре и дождаться обычного рейса. По словам Уилсона, он впервые за двадцать лет вышел из себя: «Я впервые по-настоящему ругался, кричал и потрясал кулаками. Я был в бешенстве».
В
Раньше Уилсон никогда не просил Зию уль-Хака о личной услуге, и мусульманский диктатор сразу же оценил серьезность ситуации. Он без колебаний сообщил своему другу Чарли, что его личный самолет уже отправляется в путь для спасения Аннелизы. Когда Уилсон готовился к посадке на пакистанский эквивалент «Борта № 1», он сказал обидчику: «Мы с вами еще не закончили, полковник».
Для того чтобы полковник окончательно понял, с кем он связался, Уилсон отдал унизительный приказ, который военный атташе не имел права не исполнить. Самолет DIA не должен был возвращаться в Исламабад, где полковник и пилоты рассчитывали устроить служебный пикник. Вместо этого он должен был лететь параллельным курсом с самолетом Зии уль-Хака вместе с личным багажом Чарли и бедным полковником Руни (военным помощником Уилсона) в качестве официального груза. Поднявшись на борт самолета, смущенный Руни сказал разъяренным пилотам: «Я всего лишь маленькая букашка на перекрестках жизни и не имею к этому никакого отношения». Это их ничуть не успокоило. Они предупредили Руни, что министерство обороны воздаст Уилсону сторицей, и добавили, что им не следовало брать на борт багаж Аннелизы. «Даже не прикасайтесь к нему, — ответил Руни. — Это будет исключительной глупостью с вашей стороны».
Зия похвалил Чарли за его рыцарский поступок, но теперь Уилсон был исполнен жажды мщения. В Вашингтоне он обратился к своим коллегам из комитета по оборонным ассигнованиям, собравшимся в комнате под куполом Капитолия: «Джентльмены, они бросили вызов одной из ветвей власти. Они оскорбили Комиссию по ассигнованиям, оскорбили меня лично и мою истинную любовь Аннелизу. Я хочу, чтобы вы помогли мне».
Все члены комиссии понимали, что Уилсон призывает к мелочному и просто бессмысленному акту отмщения. Но они также знали, что должны оказать содействие своему коллеге. По сути дела это было проявлением профессиональной вежливости. Кроме того, за их голосованием в поддержку Уилсона скрывалась убежденность в том, что нельзя позволять какому-то полковнику оскорблять члена Комиссии по оборонным ассигнованиям.
По вышеупомянутым причинам конгрессмены решили напомнить Пентагону лозунг Комиссии по ассигнованиям: «Тот, у кого золото, диктует правила». В конце концов вся эта грустная история была опубликована в передовице «Нью-Йорк тайме». Выяснилось, что по распоряжению Конгресса несчастный самолет DIA вместе с другим (на всякий случай) был навсегда выведен из состава воздушного флота военной разведки. А для того чтобы Пентагон как следует усвоил урок, к посольству США были прикомандированы два других самолета с пилотами техасской национальной гвардии.
Как обычно, Уилсона ничуть не беспокоили скандальные статьи и слухи. В течение какого-то времени казалось, что этот инцидент затмил все достижения Уилсона на Ближнем Востоке. Уже три года Уилсон был настоящей «серебряной пулей» для афганской войны, незримо проникавшей в потроха американского правительства. Он впервые продемонстрировал свою готовность нанести ответный удар, поскольку хорошо понимал: эта история лишь украсит легенду о том, что для любого американского бюрократа было бы самоубийством вставать на пути конгрессмена Чарли Уилсона, когда он занимается афганскими делами. Президент Пакистана был только рад помочь своему другу и великому покровителю джихада. Но во время следующей поездки Уилсона в Пакистан, когда он снова вступил в конфликт с другим представителем военных кругов, то встретил совершенно другое отношение со стороны Зии уль-Хака, решительно настроенного сделать все возможное, чтобы помешать могущественному союзнику добиться своего.