Война двух королев
Шрифт:
Мой желудок слегка подпрыгнул, когда я опустила серповидный клинок. "Надеюсь, мне не придется использовать такое оружие".
Валин наклонил голову в до боли знакомой манере, от которой у меня сжалось сердце, когда он посмотрел на меня. "Ты действительно так думаешь".
"Да." Я не знала почему, но замечание Валина не давало мне покоя. Почему я взяла в руки так много оружия? Мои брови сошлись, когда я пыталась понять свой, очевидно, неосознанный выбор. "Я просто... Способности, которыми я обладаю, можно использовать для лечения. Я бы предпочла использовать их для этого". Я посмотрела на него,
"Я и не думал, что ты будешь". Он продолжал смотреть, но не на шрамы. "Ты выглядишь как..."
Я знала, как я выгляжу.
Я скривила губы, разглядывая рукав своего платья - белого платья. В ночь в Нью-Хейвене, когда я решила, что больше не могу быть Девой, я дала себе обещание. Одним из них было то, что я никогда больше не буду одеваться в белое.
Сегодня я нарушила это обещание с помощью Нейлла и волчицы Сейдж. Льняное платье было одним из двух, сшитых из одной из туник Киерана. Подол заканчивался у колен, а бока оставались открытыми, чтобы я могла достать волчий кинжал, пристегнутый к бедру. Под нее я надела пару толстых колготок, которые одолжила у Сейдж. Швы были распороты, так как волчица была по крайней мере на размер или два меньше меня, а затем укреплены. Оба трико были чистого, первозданного белого цвета, как и пластины доспехов на моих плечах и нагрудные пластины. Нейлл даже умудрился обтянуть тонкие доспехи белой тканью. Он проделал потрясающую работу, предоставив именно то, что я просила, а потом еще и удвоил это. Была еще одна мантия. Еще одна пара колготок.
Я ненавидела это всеми фибрами своего существа.
Но то, что я носила, должно было служить цели. Я не была королевой, которую узнал бы любой смертный. Позолоченная корона ничего для них не значила.
А вот белый цвет Девы - да.
"Как, по твоему мнению, выглядела Дева?" закончила я за него. "Только обычно я носила вуаль вместо доспехов и..." Мои щеки снова потеплели. "И не так много оружия".
Он быстро тряхнул головой, отчего прядь волос выскользнула из узла, в который он завязал остальные. Она упала ему на щеку. "Я хотел сказать, что ты похожа на одну из моих любимых картин".
"О." Я немного неловко сдвинулась с места.
"Богиня, Лайла, если быть точным. Не внешностью, а доспехами и прямой спиной. Сила. Во дворце есть картина. Не знаю, был ли у тебя шанс увидеть ее, но на ней изображена богиня мира и мести. Она носила белые доспехи".
"Я не видела ее".
"Я думаю, тебе бы понравилось".
Я не могла не думать о Кастиле и о том, что бы он подумал, увидев меня в таком виде. Он бы одобрил оружие. Очень. А платье?
Он бы, наверное, сорвал его и поджег.
Мысли о Кастиле заставили меня вспомнить о сне - и о том, что он может означать. "Я хотела тебя кое о чем спросить".
"Спрашивай".
"Киеран подумал, что ты можешь знать, возможно ли, чтобы сердечная пара ходила в снах друг друга".
"Я помню, что читал что-то, где это утверждалось. Они называли это..." Валин наморщил лоб. "Прогулка души. Не хождение по снам. Там говорилось, что души могут находить друг друга даже во сне". Его выражение лица разгладилось. "Что-то подобное произошло?"
Мне потребовалось все, чтобы не позволить сну сформироваться в какие-либо подробности. "У меня был невероятно яркий сон. Он не был похож на обычный сон, и я думаю, что Кастил тоже понял, что он другой, прямо перед тем, как я проснулась. То есть, я могу ошибаться, и это мог быть просто сон".
"Я думаю, это именно то, во что ты веришь. Душа ходит между родственными сердцами", - сказал он. "Мой сын сказал, что верит в то, что ты его сердечная пара - не то чтобы ему нужно было говорить мне об этом. Я сам убедился в этом после нападения в Палатах Никтоса, когда он проснулся и обнаружил, что тебя похитили. Я увидел это в твоих глазах и услышал в твоем голосе, когда ты говорила о своих планах отправиться в Карсодонию. Вы двое нашли то, что мало кому удается испытать".
"Да", - прошептала я, мое горло сжалось.
Валин улыбнулся, но слабые морщины на его лице стали еще глубже, когда он тяжело вздохнул. "По дороге к тебе я прошел мимо Киерана", - заявил Валин, к моему облегчению. "Я могу сказать, что он беспокоился о том, почему я хочу поговорить с тобой. Кроме его семьи, единственным человеком, которому он так предан, я считал Кастила. И такая преданность выходит за рамки любых уз - даже Первобытного нотама". Он повернул голову ко мне, его золотые глаза были укрыты. "Он хорош для тебя. Для вас обоих".
"Я знаю." Я открыла свои чувства Валину и прижалась к тому, что напоминало мне Восход. Желание найти трещины, которые, как я знала, должны были быть в его щитах, снова охватило меня. Потянувшись к мешочку на бедре вместо кольца, сжала игрушечную лошадку и подавила желание. "Если ты здесь, чтобы убедить меня не ехать в Карсодонию, я... я ценю твою заботу - больше, чем ты, возможно, понимаешь", - призналась я. "Но я должна это сделать".
"Я бы хотел сказать что-то такое, что заставит тебя передумать, но ты упрямая. Как мой сын. Как оба моих сына". Он коснулся спинки стула. " Ты не возражаешь, если я сяду?"
"Конечно, нет". Я пересела на место напротив него и села в толстое мягкое кресло.
"Спасибо." Броня скрипнула, когда он опустился, вытянув правую ногу. "Я знаю, что не могу изменить твое решение, но я волнуюсь. Многое может случиться. Многое может пойти не так. Если мы потеряем тебя в дополнение к ним..."
"Они не потерялись. Мы знаем, где они. Я собираюсь найти их", - сказала я ему. "А может быть, Малик..." Я глубоко вздохнула, снова сжимая лошадь. "Может быть, Малик потерян для нас. Но Кастил - нет. Я верну его, и я сделаю то, о чем ты просил раньше, если потребуется".
Он тяжело вздохнул, и ему понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.
Медленно я протянула левую руку и показала ему свою ладонь - мой брачный отпечаток. "Он жив. Иногда мне нужно напоминать об этом", - прошептала я. "Он живет".
Валин смотрел на мою руку, казалось, целую вечность, потом его глаза ненадолго закрылись. Я держала свои чувства открытыми, и на мгновение я уловила что-то от него - что-то, что напомнило мне о кислых зеленых манго, которые Тони так часто ела на завтрак. Это было чувство вины? Стыд? Это было слишком кратко, чтобы понять наверняка.