Война Грязных Искусств
Шрифт:
Я поднялся, размял шею, дёрнул плечами и повернулся лицом к Херефорду.
Вот теперь можно и продолжить.
Противник стоял на другом краю сферы и уже приготовился к атаке. В руках он держал по булаве с круглыми навершиями. Шипы на них сверкали и лоснились.
— Неплохо, — оценил Херефорд, когда увидел мою броню. — Только это тебе не…
Плевать, что он говорил.
Сработал мой кинетический эрг. В одно движение руки я толкнул огромную тушу харпага прямо на Херефорда. Он кинулся в сторону. Мёртвый монстр пронёсся мимо, но острым гребнем проскрёб по ногам волхва. Тот не удержался и упал грудью прямо на собственную шипастую булаву.
И пока Херефорд отвлёкся, я рванул к нему.
На бегу поднял все каменные осколки. Шуршащий рой вихрем завертелся вокруг меня, а вместе с ним в воздухе заискрили молнии парализующего эрга, огненная дробь, ледяные и металлические иглы.
И вся эта буря устремилась в Херефорда.
Плотным потоком его откинуло на стену сферы. Тело волхва прошило тысячами игл, разодрало каменными осколками и опалило горящей дробью. А вместе с ним удар получил и его щит.
Сфера снова вздрогнула. По мерцающей поверхности прокатился гул, и первый внутренний слой покрылся мелкими трещинами. Я ударил кинетическим эргом ещё раз, только теперь уже в потолок мерцающей ловушки.
С хрустом слой щита отвалился, рухнул на брусчатку и тут же растворился на камнях. Сфера стала тоньше, но не настолько, чтобы я смог её покинуть. Хотя делать я этого теперь не собирался. С Херефордом ещё не решено, а надо бы решить.
Я размял левую ладонь, поиграв пальцами, и сжал её в кулак. За свою длинную-длинную жизнь именно левой я бил чаще всего. Печать с буйволом сверкнула, будто напоминая о себе и своём даре усиливать мощь удара.
Херефорд в этот момент поднимался после атаки моего кодо.
Он опёрся на одно из своих шипастых орудий. А вот второе метнул в меня, сделав быстрый и меткий бросок. Булава попала точно в грудь, протаранила тело, разодрала шипами китель и ударила в броню. Через сталь достала и до кожи, но оставила на мне лишь царапины. Боли я почти не почувствовал.
Орудие полетело в сторону. И пока волхв не пришёл в себя окончательно, я бросился на него. Несколько быстрых шагов — и мой левый кулак угодил ему точно под подбородок.
Таких апперкотов в своей жизни я вообще не припомню.
Буйвол сработал сокрушающе. Голова Херефорда запрокинулась, и он повалился спиной туда же, откуда только что поднялся. Удар был настолько сильный, что череп волхва хрустнул вместе с шейными позвонками — звук я услышал отчётливый. Только это ничего не значило. Пройдёт минута — и он встанет, поэтому я не давал ему подняться.
Навалился на него всем весом (а броня увеличила его раза в два) и прошёлся левым кулаком по телу противника. В лицо и живот, по печени, и снова в лицо, в лицо, в лицо — я бил и бил, не оставляя на волхве живого места, если это существо вообще можно было назвать живым.
Тело противника трещало и мякло под моим напором.
А мощь Буйвола всё росла и росла.
Показалось даже, что левый кулак с каждым ударом увеличивается в размерах, тяжелеет, мутирует в чугунный молот, что мои движения ускоряются, что я перестал дышать, видеть, слышать, что кости противника превратились в хрусткую кашу, что он вот-вот раскрошится окончательно и рассыплется у меня на глазах, что скоро его не станет, что я вобью его рожу в брусчатку навсегда…
Сферу оглушил очередной гул.
Следом — треск.
Обвалился ещё один внутренний слой сферы, мерцанье померкло, и вокруг стало заметно темнее, щит наполовину иссяк.
Отлично. Ещё пара слоёв — и сфера исчезнет совсем.
Херефорд как раз перестал подавать признаки жизни.
Я взял волхва за воротник разодранного кожаного плаща и приподнял его мощное, но безвольное тело. Отвёл левый кулак, опять целясь ему под подбородок. Этим ударом я собирался сбить его грёбанную голову с плеч, расхлестать её нахрен.
Кто знает, может, это и есть его мортем?
Снести ублюдку голову — и он наконец сдохнет.
И тут вдруг Херефорд открыл горящие огнём глаза и посмотрел на меня. Я замер с отведённой назад рукой. Замер и уже не смог пошевелиться.
Зрение опять пропало, вместо него навалились картины… тысячи воспоминаний. Только не моих, а его.
Чёрного волхва Херефорда.
…Кладбище.
Я на кладбище у церкви Святой Софии в Лэнсоме. Двести лет назад.
Великая родовая битва только утихла, метрополии пали, зародилась новая имперская эпоха. Печати украдены.
Я стою и смотрю на того, кто роется в земле. Он только что вылез из могилы, которую выкопал собственноручно.
— Здравствуй, мистер Смит из Бриттона, — говорю я ему. Усмехаюсь и повторяю: — Мистер Смит.
Весь вымазанный в кладбищенской глине, он оборачивается. Молниеносным движением рук вынимает из ножен свои легендарные чёрные клинки.
Сегодня они ему не помогут. Теперь мне известен его мортем.
Сначала я возношу мысленную молитву всего из десяти слов, потом низко кланяюсь мрачному волхву, приложив обе ладони к сердцу, а затем вынимаю кинжал изо льда. Этот лёд получен из освещённой воды прямо тут, в старой церкви Святой Софии.
А он наблюдает за моим ритуалом.
Он слабнет от моей молитвы.
Он знает, что я пришёл за его смертью.
Чёрные клинки падают на землю, а я, коротко размахнувшись, кидаю в него кинжал. Короткий полёт — и ледяной клинок входит в его горло.
— Прощай, мистер Смит, — улыбаюсь я.
Где-то на краю кладбища слышится крик. Это его сестра.
Я поворачиваюсь к бегущей на меня девушке. Что ж, пришло и её время. Она умрёт следующей…
…Когда я снова смог видеть и осознавать, то смотрел уже не в глаза Херефорда, а на тонкую стену мерцающего щита. Я уже никого не держал за грудки и не собирался ударить.