Война Грязных Искусств
Шрифт:
В прошлую родовую битву.
Падение Ронстада происходило точно так же, как раньше, и за двести лет Ринги не придумали ничего нового. Их оружие было настолько чудовищным и сокрушительным, что дарило уверенность имперскому роду на сотни лет вперёд.
Я посмотрел на свою правую руку с Печатью и сжал её в кулак.
У меня возникла идея.
Как всегда, сомнительная и опасная.
Возможно, она уже не спасёт Ронстад, но попробовать стоило. Это лучше, чем стоять и смотреть, как гибнет город. Нет. Стоять и смотреть — это не про меня.
Я прищурился и ещё раз охватил взглядом город. Очень внимательным взглядом. Меня не интересовали люди. Я изучал харпагов. Одного за другим. Наверняка, так пристально их не разглядывал никто.
Внезапно к моему зрению подключилось что-то иное.
Что-то сверхъестественное.
Город стал выпуклым и ярким, будто я рассматривал его под лампой и лупой. Чёткие линии и детали, всё как на ладони. И что самое главное — никаких преград для глаз. Стены домов стали полупрозрачными…
И тут я вспомнил слова Софи из воспоминаний Терри.
Слова о Пяти Печатях:
«Ворон наделяет даром смотреть сквозь преграды. Скорпион превращает в скользящую тень. Буйвол в десяток раз увеличивает выносливость воина и напор его кулака. Паук даёт возможность сковывать врага невидимыми сетями. А Лев рождает невероятный дар убеждения».
Я опять глянул на свою правую руку.
На Печать с вороном.
Потом перевёл взгляд на город и с ещё большим усердием принялся рассматривать харпагов. Теперь я видел каждую особь, каждую паршивую тварь, но искал определённую.
И вот наконец нашёл.
Харпаг с белой отметиной на лбу в окружении десятка сородичей носился по привокзальной площади, круша всё вокруг. Люди и машины — всё гибло под его лапами и когтями.
Небольшие группки адептов по пять-шесть человек предпринимали попытки его атаковать, но тварь сразу же лишала их кодо, а значит, и возможности защититься.
Вместе с адептами на харпагов кидались и воины Хэдшира. Кто с винтовками, кто с мечами. По монстрам палили из переносных гаубиц, через люки автокэбов, из окон и с крыш. Люди гибли, но не оставляли город. Они ведь обещали стоять насмерть.
Я немедля покинул стену и рванул в сторону вокзала.
Мимо полуразрушенной и коптящей небо ратуши, через улицы, по которым я буквально час назад шёл с Сильвер и демонстрировал горожанам смазливую физиономию Теодора Ринга.
Хватило часовой атаки монстров, чтобы всё поменялось.
Везде творился ад.
Улицы были завалены трупами. Не только адептов, но и парней из Хэдшира в серой военной форме и красными погонами. Остатки выживших отстреливались кто где. Эхом грохотали выстрелы, взрывались машины, кричали люди, рычали и чавкали монстры. Но чаще всего слышался хруст костей.
На пути мне встретились и мёртвые харпаги.
В основном убитые гранатами: с раскуроченными головами и раздробленными лапами.
Я продолжал бежать, перескакивая тела убитых и раненых. Даже когда меня просили о помощи, я не останавливался. Слишком велика была цена задержки.
Пару раз на меня нападали харпаги, но зрение Ворона давало мне преимущество. Я видел тварей издалека, сразу понимал их намерения и успевал атаковать ещё на этапе встречи.
Обычно хватало пары тройки взмахов мечами, чтобы нанести смертельный удар. В этом мне помогало кодо.
Начиная его пожирать, харпаги захлёбывались и в ту же секунду пытались прервать энергетический глоток, но не успевали. А в момент глотка они были уязвимы. Тут-то мои мечи и находили их слабые места, которых имелось всего три.
У шеи, между бронёй и гребнем на хребте; во рту, между нёбом и верхним рядом зубов; на животе, при поднятии хитиновой прослойки.
Ни один адепт с обычным кодо не смог бы проворачивать такое с харпагами.
Я мог.
Только я был один, а их — тысячи, поэтому биться со всеми — метод не самый надёжный. Мне требовался их вожак. Когда-то я уже встречался с ним, и теперь настало время сделать это снова, пока в городе хоть кто-то остался жив, пока хоть что-то можно сохранить.
И вот передо мной предстала привокзальная площадь.
Взрытая когтями и ядрами брусчатка, полыхающие автоэбы, разбитые окна и раскуроченные двери ближайших домов. Трупы. Много трупов. Крики и выстрелы.
Я не стал ждать, когда харпаг меня заметит, а обозначился сам.
— Эй, ублюдок, ты мне кое-что должен.
От моего ментального голоса монстр вздрогнул.
Костяной гребень приник к его спине, по чешуе на блестящих боках прокатился благоговейный трепет.
Тварь пригнулась и сжалась, оставив очередного несчастного адепта в покое. Весь в крови, с переломанной рукой, бедняга поспешил отползти подальше. Ему кинулись помогать двое других адептов.
Харпаг уже не обращал на них внимания. Он развернулся и посмотрел на меня.
Казалось, монстр удивился, будто ожидал увидеть кого-то другого, а тут увидел меня. Он внезапно приободрился. Поднял голову, вытянул шею и издал рык такой мощи, что окропил слюной площадь на десятки метров.
Печать угрожающе блеснула на его когте.
Остальные твари тоже развернулись. Теперь я один стал их основной целью.
— Это же Адепт Возмездия! Теодор Ринг! — крикнул кто-то со стороны вокзала.
— Рэ-э-эй! — проорали следом.
Я не сразу узнал этот зычный и уверенный голос. Только после того, как он добавил:
— Какого хрена ты их злишь?! Они тебя порвут! Вали оттуда, придурок!
Голос принадлежал Дарту Орривану.
И тут же с другой стороны площади прокричал ещё один голос: