Война и мир Ивана Грозного
Шрифт:
«Я думаю, что нет под солнцем людей, столь привычных к суровой жизни, как русские. Никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд… Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову; наибольшая их защита от непогоды – это войлок, который они выставляют против ветра, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него… Он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой и пьет воду… Много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы побыть с ними в поле хотя бы месяц?» Середина XVI века, суровое время отсутствия каких-либо удобств в походе и на войне; англичане, шведы, поляки тоже не лыком шиты; однако бывалый путешественник в своем хит-параде выносливости и терпеливости ставит русских на первое место.
Я думаю, что Ченслер пишет не только о физической выносливости русских. В конце концов, англичане по своим физическим кондициям не только не уступали, но и превосходили русских – это отмечали многие наблюдатели, а затем и статистические исследования. Дело в психологической устойчивости, силе духа, в «русской вере».
Неизбежность войны. Первый этап
Провокационный отказ ливонцев от уплаты дани Московской Руси за владением городом Юрьевым и восточной Ливонией (по одной марке с человека) – явно был предпринят под влиянием поляков и литовцев. В сентябре 1554 г. Ливония заключила договор с великим княжеством литовским, направленный против Москвы.
Собственно уже тогда имелся casus belli, однако Иван в отношениях с Ливонией выбрал путь переговоров.
В 1554 г. в Москве появилось ливонское посольство, направленное Орденом, рижским архиепископом и епископом дерптским и стало просить продления на 30 лет истекшего перемирия 1503 года.
Одним из самых главных пунктов в повестке переговоров стал фактический отказ Ливонии от уплаты Юрьевской дани. Псевдорики обычно довольно пренебрежительно оценивают этот факт – дескать, Иван искал повода придраться к Ордену. На самом деле «Юрьевская дань» имела принципиальный характер. Установленная в средневековье, она фиксировала право немцев селиться на землях вдоль Западной Двины, принадлежащих русскому Полоцкому княжеству. Название свое она получила после захвата меченосцами русского города Юрьев (позднее Дорпат). Справедливость русских требований по выплате дани признавалась ливонской стороной в договорах 1474, 1509 и 1550 гг.
Выполняя указания царя, думный дворянин А. Адашев и дьяк Михайлов потребовали причитающейся Москве дани, включая уплату недоимок за истекшие годы. Ливонцам предъявили договор, заключенный Москвой с магистром Плеттенбергом в начале XVI века, причем московские переговорщики истолковали его, как признание Ливонией ее вассалитета от Москвы.
Адашев дал послам следующую историческую справку: «Удивительно, как это вы не хотите знать, что ваши предки пришли в Ливонию из-за моря, вторгнулись в отчину великих князей русских, за что много крови проливалось; не желая видеть разлития крови христианской, предки государевы позволили немцам жить в занятой вами стране, но с тем условием, чтобы они платили великим князьям; они обещание свое нарушили, дани не платили, так теперь должны заплатить все недоимки».
Ливонские дипломаты согласились с необходимостью выплаты задолженности по дани, обязались не вступать в союз с Польшей, Литвой и Швецией, благодаря чему перемирие было продлено. Но Ливония так и не приступила к выплате дани. Оставались невыполненными и другие требования Москвы, зафиксированные в соглашении – по восстановлению разоренных немцами русских концов (кварталов) в Риге, Ревеле, Дерпте (Юрьеве), Нарве, по воссозданию русских церквей, разрушенных протестантами, по обеспечению свободной торговли для русских купцов.
Не смотря на укоризненные слова Адашева в адрес ливонцев, часть русского правительства, относящаяся к так называемой «Избранной раде», делала ставку на оттягивание начала военных действий против Ордена. Позднее царь в переписке с Курбским сообщает, что бояре слишком долго удерживали его от военных действий, что и привело к множеству ненужных жертв. По мнению Ивана Васильевича, в случае более раннего выступления Москвы, можно было предупредить раздел орденских земель между Польшей и Швецией и успеть захватить наиболее важные приморские города, Ригу и Ревель.
В 1557 г. Польша вмешалась в конфликт между Орденом и архиепископом рижским Вильгельмом, который являлся родственником польского короля, и резко выступал против русско-ливонских соглашений. Когда территория рижского архиепископства была занята орденскими силами, на Ливонию двинулась большая литовская армия, возглавляемая Николаем Радзивиллом Черным. Ливонцы испугались и 15 сентября в городе Позволе было заключено соглашение магистра Фюрстенберга с королем Сигизмундом, направленное против русских и устанавливающее вассальную зависимость Ордена от Польши. До окончательного перехода Ливонии под власть польского короля оставалось совсем немного.
11 января 1558 г. боярин П. П. Заболоцкий, связанный с группой Сильвестра-Адашева («Избранной Радой»), предупреждает магистра Ливонского ордена о скором начале русского наступления.
17 января 1558, сорокатысячное московское войско, состоящее из русской и татарской конницы, возглавляемое касимовским ханом Шиг-Алеем и дядей царя М. В. Глинским, нанесло удар по Ливонии. (А уже 21 января крымцы вышли в зимний поход на Русь, и, хотя основная их масса была отражена, несколько тысяч всадников прорвались к Туле и Пронску.) Русско-татарская конница, разорив окрестности некоторых ливонских замков, прошла по Рижскому и Ревельскому направлениям и поспешно вернулась в Псков.
Фактически рейд Шиг-Алея и Глинского был не началом войны, а принуждением к выгодному для Москвы миру. В ходе рейда русские военачальники посылали магистру Фюрстенбергу грамоты с предложение возобновить переговоры. Историк И. Я. Фроянов полагает, что кратковременность действий московских войск определялась тем, что Глинский и Шиг-Алей руководствовались решениями «Избранной Рады», которая не была настроена на решительные военные действия.
После русского рейда ливонцы согласились было на начало переговоров и даже передачу Москве нарвского порта. Однако вскоре в руководстве ордена возобладала военная партия.
Прямо во время переговоров, нарвский фогт Э. фон Шленненберг начал обстрел русской крепости Ивангород. Летопись сообщает: «Писали с Ивангорода воеводы, что из Ругодива беспрестанно стреляют на Ивангород и людей убивают многих».
Возобновление военных действий стало неизбежным. В мае-июне 1558 г. русские совершают новый поход в Ливонию. На этот раз Москва действовала решительно, собираясь вернуть старинные «отчины» и «дедины» Рюриковичей.
11 мая 1558 небольшим русским отрядом была захвачена Нарва, причем отличился отчаянной смелостью Алексей Басманов, известный нам еще по смекалке, проявленной в Судьбищенской битве. 19 июля был взят Дерпт (Юрьев), который обороняло, вдобавок к силам Ордена, еще 2 тысячи наемников из Германии; в крепости имелось 552 артиллерийских орудия. Потом настала очередь ливонских городов Этц, Нейшлосс, Нейгауз (Вастселийна). Всего за весеннюю кампанию русскими было захвачено в Ливонии 20 крепостей, причем несколько отлично вооруженных и защищенных.