Война Калибана
Шрифт:
— Это возможно, — признал Нетлфорд. — Весьма возможно, но и только.
— Слушайте, — с самодовольной улыбочкой, словно ребенок, добившийся своего, заговорил Нгайен. — Я понимаю, что первый ход остался за ними, но надо обсудить, в каких пределах можно нанести ответный удар. Если идет гонка за большим призом, ждать, скорее всего, будет не умнее, чем выброситься из шлюза.
— Надо соглашаться на встречу с Марсом, — сказала Авасарала.
Стало тихо. Нгайен помрачнел.
— Это?.. — начал он и не закончил вопроса. Авасарала видела, как переглядываются мужчины. Она достала из сумочки еще одну фисташку, съела ядрышко и спрятала скорлупу. Эджи неумело пытался скрыть радость. Надо бы наконец разузнать, кто какие кнопки нажал, пробив его в представители дипломатического корпуса. Выбор — хуже не придумаешь.
— Трудно будет обеспечить безопасность, — отозвался Нетлфорд. — Мы не допустим их корабли за оборонительный периметр.
— Ну, выставлять условия мы им не позволим. Если встреча состоится, то здесь, на нашей территории.
— Остановить их на приличном расстоянии и пересадить на свой транспорт?
— На такое они никогда не согласятся.
— Стоит сперва узнать, согласятся или нет.
Авасарала тихонько поднялась и направилась к двери. Ее личный секретарь, молоденький европеец по имени Сорен Коотвальд, отлепился от дальней стены и последовал за ней. Генералы предпочли не заметить ее ухода, а может, так увлеклись новыми, подкинутыми ею, проблемами, что и вправду не заметили. В любом случае военным не меньше хотелось избавиться от нее, чем Авасарале — от них.
Коридоры комплекса ООН в Гааге были широкими и чистыми, сдержанный декор напоминал музейную диораму португальских колоний 1940-х годов. Авасарала задержалась у утилизатора органических отходов и принялась вытряхивать из сумочки скорлупу.
— Что дальше? — спросила она.
— Совещание с мистером Эрринрайтом.
— А потом?
— Мистон Грэвис — по поводу Афганистана.
— Отмените.
— Что ему сказать?
Авасарала отряхнула ладони над контейнером и быстро прошагала к центральному холлу с лифтами.
— Пошлите на фиг, — посоветовала она. — Напомните, что Афганистан сопротивлялся внешнему контролю с тех времен, как мои предки дали пинка англичанам, если не дольше. Как только я придумаю, что с этим делать, я дам ему знать.
— Да, мэм.
— И еще мне нужна последняя сводка по Венере. Новейшая. И у меня нет под рукой профессора для перевода, так что, если она не будет составлена простым, вразумительным языком, гоните обормота в шею и найдите на его место человека, умеющего писать.
— Да, мэм.
Кабина лифта, поднимавшегося от общих залов и комнат для переговоров к кабинетам, ослепляла глаз блеском стали. Внутри свободно могли бы отобедать четверо. Распознав вошедших, кабина двинулась вверх, бережно перенося их с уровня на уровень. Бинненхоф [5] за окнами словно съежился, а большой муравейник Гааги раскинулся по земле под непорочно-голубым небом. Стояла весна, снег, накрывавший город с декабря, наконец сошел. Далеко внизу над улицами кружили голуби. На планете жило тридцать миллиардов человек, но голубей они так и не вытеснили.
5
Бинненхоф— комплекс правительственных зданий в центре Гааги.
— Все эти мужики — петухи, — процедила Авасарала.
— Простите? — переспросил Сорен.
— Генералы. Все они — педерасты.
— Я думал, только Соутер…
— Я не о том, что они спят с другими мужчинами. А о том, что все эти петухи — мужчины. Когда в последний раз женщина возглавляла вооруженные силы? На моей памяти ни разу. И теперь мы расхлебываем последствия того, что бывает, когда в политике перебор тестостерона. И кстати: свяжитесь с Аннет Рабир из обеспечения. Я не доверяю Нгайену. Если он заведет переписку с кем-то из Генеральной Ассамблеи, я должна знать.
Сорен закашлялся.
— Простите, мэм. Вы поручаете мне слежку за генералом Нгайеном?
— Нет, всего лишь проверку всех сетевых переговоров, причем интересует меня только кабинет Нгайена.
— Конечно. Простите, недопонял.
Лифт прошел мимо окон с видом на город и скрылся в темной шахте уровня личных кабинетов. Авасарала хрустнула суставами пальцев.
— Да, и между прочим, — сказала она, — это ваша собственная инициатива.
— Да, мэм. Я тоже об этом подумал.
Человека, не знавшего Авасаралу лично, ее кабинет обманул бы непритязательной обстановкой. Он располагался на восточной стороне здания, с которой обычно начинали путь наверх мелкие чиновники. У нее было окно с видом на город, но не угловое. Матово-черный экран видео, занимавший большую часть южной стены, не включался без необходимости. Остальные стены были отделаны потертыми бамбуковыми панелями. Узор на ковровом покрытии кое-как скрывал пятна. Единственными украшениями служили маленький алтарь с глиняной фигуркой Гаутамы Будды у письменного стола и ваза резного хрусталя с цветами. Букет каждый четверг присылал ее муж Арджуна. В комнате пахло свежими цветами и застарелым трубочным дымом, хотя Авасарала никогда здесь не курила и не помнила, чтобы курил кто-то другой. Она подошла к окну. Внизу распростерся город из бетона и древнего камня.
В темнеющем небе горела Венера.
За двенадцать лет, проведенных ею за этим столом, в этом кабинете, все вокруг изменилось. Когда-то союз между Землей и ее подрастающим братом казался вечным и нерушимым. Пояс был незначительной неприятностью и пристанищем мелких преступников и бунтарей, которых проще казалось потерять при корабельной аварии, чем доставлять в суд. Человечество считало себя одиноким во Вселенной.
А потом секретные исследования на Фебе, залетном спутнике Сатурна, выявили оружие, посланное из чужой солнечной системы в эпоху, когда земная жизнь была не более чем любопытной идеей в жидкой молекулярной пленке. После этого могло ли что-либо остаться прежним?