Война Кланов. Медведь 1
Шрифт:
Старик и девушка осторожно спускались с утеса, серая птичка крепко вцепилась в рубаху. Из-под ног прыскали ящерки, издалека доносились жалобы кукушки на тяжелую долю.
– Побывал на востоке, где восходящее солнце окрасило кожу людей в желтый цвет. На западе тоже искал, там от закатного солнца у всех кожа красная. На юге особенно жарко, поэтому люди голые ходят, черные как головешки в печи. Непривычно везде для северян, ох и непривычно. Всё одно дома краше! – старик смотрел на заливные луга, линию густого леса на виднокрае.
– А что искал-то,
– Цветок, что сравнится по красоте с моей любимой. Искал далеко, а нашел почти под боком. Теперь несу своей избраннице. Зарок у нас такой случился: принесу цветок, и она выйдет замуж за меня.
При этих словах соловушка издала жалобную трель.
Девушка внимательно слушала старика, поддерживала его за локоть при спуске.
– Цветок-то нашел, да только куда ей такой старый-то нужен буду? На него обменял у колдуна свою молодость, но зато зарок исполню – докажу свою любовь. А там будь что будет, – покряхтывал старик. Больше себя успокаивал, чем рассказывал девушке.
Он достал из-за пазухи небольшой мешочек. Из вышитого кисета протянулась вверх черная ромашка. Ничего особенного, но взгляд притягивает – не оторвать. Лепестки, прожилки, листья – никакому мастеру не повторить. Поставь рядом с самыми красивыми цветами – не увидишь цветов.
– Ой, деда, ты никак шутить надо мной вздумал? Совсем глупой считаешь, если старые сказки рассказываешь? Ох, и насмешил… а цветок и взаправду красивый.
Нахмурившийся старик убирал ромашку обратно.
– Не сказки то, девица! Три года я искал цветок, а нашел недалече отсюда, в хижине у колдуна. Видать, поселился здесь за время моего путешествия, коли я не слышал о нем никогда. Попросился к нему переночевать, а он давай отказываться, мол, ночи у него долгие. Но всё же упросил, а утром заметил во дворе эту красоту неземную. Я совсем было отчаялся, и с повинной домой возвращался – а тут такой подарок. Колдун продать не согласился, но предложил обменять на молодость. А мне без любимой и молодость ни к чему. Вот и поменялись.
– Деда, перестань над наивностью смеяться! Какие ты три года искал? В нашей деревне рассказывали, как молодой пастух тридцать лет назад влюбился в местную красавицу Ладославу да жениться ей предложил. А та в ответ: «Принеси цветок, что по красоте со мной сравнится, тогда и выйду за тебя замуж!» Парень ушел и пропал. А Ладослава покоя не находила, всё корила себя за насмешку над молодцем и лет через пять тоже исчезла. Говорят, что сбросилась с этого утеса. Но это все до моего рождения было. Да и нет у нас поблизости никакого колдуна. Дедушка, что с тобой? – девушка подхватила тщедушное тело.
Старик побледнел и опустился на землю. Ноги не держали. Из черных бусинок-глаз птички полились мелкие слезы.
– Как звать-то тебя, девушка? И кто твои родители? – выдохнул старик.
Из сухой груди рвется отчаянный крик. Но старик ждет ответа, хватается за спасительную ниточку надежды, что все это неправда, и девушка разыгрывает его. Вот, сейчас. Вот. Сейчас она рассмеется, и вместе продолжат путь. А там…
– Родитель мой, Гордибор-кузнец, Яромилой назвал. Деда, может знахаря позвать? На тебе лица нет, – отвечала девушка, суетясь возле старика.
– Не надо, Яромилушка. Ты иди домой, а я посижу немного, охолону да и пойду потихоньку дальше. Кланяйся отцу, немало мы с ним игрищ провели, а на кулачках всегда спина к спине стояли. Иди, девица, иди, – пробормотал старик.
Седая голова опустилась ниже. Птичка на плече огорченно выводила трели, словно утешала старика.
– Так ли всё хорошо, дедушка? – Яромила дожидалась кивка и снова спрашивала. – А от кого поклон-то передавать?
– Скажи, что от Егория, – улыбнулся старик.
Горечи в этой улыбке было больше, чем в кусте старой полыни.
Девушка оставила сидящего старика и побежала домой, намереваясь позвать знахаря. Мимо пролетал чертополох, васильки берегли лохматые головки от босых ступней. Яромила торопилась, репей впивался в подол, одуванчики осыпали мелкими пушинками.
На горизонте показался край деревни, когда Яромила неожиданно остановилась.
Егорий!
Именно так звали того пастуха!
А она своими словами…
Девушка бросилась назад.
Издалека слышны отчаянные соловьиные трели… Утес… Седовласая фигура на вершине… Она не успевает…
Чтобы окрикнуть не хватает дыхания.
Еще шаг и старик упадет. В руках покачивается черная ромашка. Над седой головой кружится птичка, кидается крохотным тельцем на грудь.
Яромила бежала. Под ноги попалась кротовина. Упала на землю.
– Стой, – прошептали перепачканные землей губы.
По запыленным щекам пролились две дорожки. Растрепанные волосы лезли в глаза.
Пронзительный крик сокола в вышине…
Шаг…
Из косматых туч ослепительно сверкнула молния, золотым росчерком ударила вниз, к дубу. Грохот грома прижал травинки к земле.
В старика врезался огромный белый сокол, и Егорий отшатнулся назад. Цветок упал на землю, к другим ромашкам, белым. Пастух безучастно смотрел, как сокол ударился о землю. Напротив Егория встал глубокий старец в светлых одеждах.
– Так вот кто был колдуном, Великий Род… – сказал Егорий. – Жестокий ты. И время забрал, и молодость, и Ладославушку. Отойди в сторону, я хочу забыться. Не осталось у меня ничего, ни веры, ни надежды, ни любви.
– Так ты распоряжаешься дарами, данными свыше? – громовым раскатом прогремел голос, Яромила вжалась в нагретую траву. – За прихоть любимой ты отдал молодость, а сейчас еще и жизнь хочешь отдать неизвестно за что!
К шее Егория жалась серенькая птичка. Тельце дрожало, тихие трели звучали как всхлипы. Пастух снял её с плеча, но соловушка снова взлетела на прежнее место.
Громогласный старец кивнул на птичку.
– И она также отдала свою человеческую жизнь за возможность быть с тобой, Егорий! Как и тебе, я не дал ей сорваться с обрыва. Тогда она попросила только об одном – всегда быть с тобой рядом, и неважно, в каком обличье.