Война мага. Т.4. Конец игры
Шрифт:
– Всё готово. – Скаррон скрестил руки на груди. – Ждём команды, Клавдий.
Проконсул молча кивнул.
– Сегодня у нас коронация. Маги и бароны ликуют. Козлоногие стоят на месте и словно заснули.
– Потому что опять детишек резали, мрачно бросил Гай. – Пахари разбегаются, кто куда.
– Ничего, – дёрнул щекой Публий. – Поглядим еще кто кого резать-то станет.
– А что, если тварей тех иначе и не остановить? – пробормотал Скаррон. – Тогда что?
Клавдий не ответил.
– Повелитель найдёт способ, – с неколебимой уверенностью заявил Публий. Скаррон только покачал головой.
– Разболтались, господа
Пятеро воинов, облачившихся сегодня в парадную броню, шли через широкий двор легионных казарм, сейчас пустой и вымерший. У ворот – небывалое дело! – нет обычных часовых, а снаружи торчит два десятка баронских копейщиков в цветах Брагги.
«Надо же. Не доверил никому, поставил своих, – подумал Клавдий. – Заподозрил что-то, старый лис?»
Остальные командиры легионов, похоже, пришли к той же мысли, но шагать продолжали как ни в чём не бывало. На скалящихся дружинников никто даже, не покосился.
Ворота остались приоткрытыми. Краем глаза Клавдий заметил, как туда тотчас нырнула пара подозрительных личностей.
– Пусть идут, – сквозь зубы бросил проконсул.
– Мои хорошо постарались, – вторил ему Сципион.
Путь легионных командиров лежал через,Белый город, пострадавший от тогдашнего пожара куда меньше Чёрного, кварталов бедноты. Опоясывавшая богатую часть Мельина стена уцелела, за исключением Кожевенных ворот, стертых до основания магическим ударом Радуги ещё в самом начале мятежа. Здесь уже всюду стояла баронская стража, наёмники в многоцветных накидках с гербами знатных мятежников. Клавдий окинул взглядом нарядные фасады, свисавшие с балконов гирлянды и флажки – победу Конгрегации приветствовали немало горожан из «благородного сословия».
На легатов косились. И расставленные на всех углах баронские дружинники, и многие жители. Но командирам четырех имперских легионов вместе с проконсулом предстояло сыграть важную роль в сегодняшней церемонии, и заступить им дорогу никто не решился.
Ближе к скале, на которой высился императорский замок, толпа сделалась совсем плотной. Каждый второй – наёмники Конгрегации.
Императорские регалии переданы Брагге. Как он и просил, тайно. Похоже, после этого вскарабкавшийся на мельинский трон барон решил, что Клавдий и его легаты заслуживают некоего доверия.
– Господин проконсул, – вынырнул угодливый служка, мажордом Брагги, сейчас забывший всю свойственную своему посту спесь. – Прошу сюда, господин проконсул. Господа легаты, вы тоже. Прошу.
Перед подъёмом на замковую скалу, возле орденских миссий, стоял старый собор, где испокон веку короновались мельинские Императоры. Собор возвели в незапамятные времена, по сравнению с новыми постройками он казался совсем невеличественным, его шпили давно не были самыми высокими в имперской столице, однако тут лежали все до единого правители Мельина, даже если они умирали где-то в далёких краях. Места в небольшом соборе почти не осталось, гробницы стояли плотно друг к другу, так, что людям приходилось протискиваться между их чёрными боками. Клир в торжественных облачениях собрался на широких ступенях, где перед дверьми собора опустившись на колени, Императоры Мельина принимали корону – сперва из рук лучшего воина королевства (тогда ещё не именовавшегося проконсулом) как знак единения с армией; потом, по мере того как набирала сил Церковь Спасителя, первый меч уступил место
Брагги не видно. Он со свитой выйдет из Чёрного города, пройдет насквозь Город Белый и только потом приблизится к ступеням и встанет на колени; начнётся долгая церемония, с перечислением великих деяний всех мельинских Императоров, походов и побед, возведённых городов и так далее и тому подобное. Торжественный молебен; возложение короны; и после этого слово нового Императора к народу. Объявления о милостях и вольностях, продиктованные Коронным Советом. Потом, после этой речи, Император замолкнет на год – власть следовало передать все тому же Коронному Совету; но что на этот раз?
Ближе к собору горожан почти не осталось, даже из числа сочувствующих Конгрегации. Господа бароны выпотрошили сундуки, облачившись в гербовые парадные мантии, отороченные редкими мехами – поверх начищенных до блеска парадных же доспехов. Разошлись тучи, посветлело, залучилось и заиграло – добрая примета, немедленно зашептались вокруг легатов.
Пятеро легионеров, выслужившихся из самых низов, чьи отцы пахали, ковали, валили лес или рыбачили, стояли посреди разнаряженной толпы. Многие бароны, из ближних, успели вызвать семьи, молодые сыновья-сквайры ошалело крутили головами, наверное, сами не верили, что стоят у самого начала новой династии, в которой им, и только им достанутся отныне тёплые местечки и высокие должности.
С легатами и проконсулом никто не заговаривал, их словно не замечали. А они стояли, привычно, спина к спине, тесным кругом, и мало кто мог выдержать их взгляды. Клавдий и его товарищи не держались за эфесы парадных гладиусов, стояли, спокойно скрестив руки на груди – и ждали.
…Засуетились махальщики на крышах, забегали, шныряя в толпе, факелоноши, под высокими шпилями зашлись в истерике малые колокола, большие ударят в тот миг, когда корона коснётся чела нового Императора.
Баронские копейщики осторожно – всё-таки тут весь цвет мельинского нобилитета! – раздвинули толпу. На очистившиеся мостовые полетели цветочные венки и букеты, хор мальчиков-послушников затянул нескончаемое хвалебное песнопение, восславляя Спасителя и прося Его благословить новое царствие.
По краям широкого ступенчатого подъёма ко входу в собор зажглись благовонные курильницы. Брагга не поскупился, наверное, отдал все запасы ароматических снадобий. К Клавдию вновь подлетел мажордом барона, прямиком шагающего в имперские правители:
– Господин проконсул, повелитель сказал спросить…
– Я всё помню, любезнейший, – старый рубака был сейчас сама вежливость. – Принять ларец. Открыть. Поднять корону, явить собравшимся сословиям.Сказать о верности легионов. Подняться по ступеням, держа корону обеими руками так, чтобы все видели, встать на колени перед его преосвященством архиепископом, вручить преподобному знаки императорского достоинства. Всё.
Мажордом не нашёлся, что сказать, только поклонился и тотчас исчез, словно втянулся в щель между камней, как это умеют только лучшие из слуг, уже забывшие, каково это – служить не кому-то, а самому себе и своей стране.
Забили барабаны, хор попытался состязаться с ними, взяв так высоко, что непривычным к подобному легатам резало слух. Нобили, их жёны, молодые сквайры, редкие горожане, чудом пробившиеся к собору, – загомонили словно ими же презираемое простонародье – в дальнем конце улицы появилась процессия.