Война меча и сковородки
Шрифт:
– Да я скорее отрежу себе язык!
– возмутилась Эмер, едва прожевав.
– Нет, такие жертвы не нужны, - засмеялся рыцарь.
– Но если я могу просить за то, что помогаю вам...
– Просите, что угодно, - заявила девушка, не подумав, что поступает опрометчиво.
– Называйте меня по имени и обращайтесь ко мне на «ты». Это будет лучшей наградой.
– Разве это награда? Это моя обязанность. Ведь вы - брат моего мужа, и старше его, если не ошибаюсь.
– На два года, - подтвердил Тилвин, - что же касается остального, то Годрик не считает меня братом. Да и леди Фледа очень редко вспоминает о нашем родстве. Здесь я всего лишь безземельный рыцарь на службе.
– О!
– только и могла вымолвить Эмер, чувствуя, что терпеть не может заносчивую леди Фледу. К Годрику таких чувств она испытать не смогла, но ещё раз от души обозвала его напыщенным петухом.
– Я говорю это не для того, чтобы вызвать жалость, - сказал Тилвин, - а чтобы вы не относились ко мне слишком уж уважительно. Леди Фледа будет недовольна, да и Годрик не придёт в восторг.
Эмер отложила недоеденный пирог и очень серьезно, и даже торжественно взяла рыцаря за руки.
– Мне нет дела до того, что думают и как поступают остальные, - сказала она.
– Я вижу, что ты добрый человек, Тилвин Тюдда. И пока ты добр, ты заслуживаешь моего уважения. Но и ты должен обращаться ко мне, как к родственнице. Ведь я твоя невестка. И говорить «ты». В моих краях это знак доверия.
Она поколебалась и добавила совсем другим тоном:
– И мне плевать, будут леди Фледа и Годрик довольны или нет.
– Миледи!
– воскликнул Тилвин.
– Чего ты испугался?
– Эмер покраснела, но только выше вскинула нос.
– Ты же знаешь, что я из Вудшира. Там все поступают, как велит сердце, и не скрывают истинные чувства за словесными вензелями.
– Тогда мне очень нравится Вудшир, - сказал Тилвин.
– Поверишь ли, мне тоже, - ответила Эмер.
Они посмеялись и расстались весьма довольные друг другом.
Это был третий пир, посвящённый её свадьбе.
Эмер была разрешена от поста, исповедовалась и очистилась от грехов. Сейчас перед ней стояли изысканные кушанья, но она едва пробовала от каждого, что не могло не вызвать подозрений Годрика.
– Наверняка, пронесла что-нибудь под юбкой, - проворчал он, когда Эмер равнодушно посмотрела на крохотные пончики, пропитанные вишневым сиропом.
– Судя по твоему обжорству, после поста ты сжевала бы барашка вместе со скатертью.
Вилки он предусмотрительно убрал.
– Надо было проверить, а не быть скромником, - ответила Эмер.
– Ты и вправду такая бесстыдная?!
– изумился Годрик.
– Разумеется, - вскипела новобрачная, - ведь именно я затащила тебя под лестницу и целовала насильно, а не наоборот!
– Мне надо выйти, - ответил Годрик, вскакивая.
– Главное, не сбеги с собственной свадьбы, - напутствовала его Эмер на прощание.
– Помни, что я тоже умею быстро бегать.
– Не сомневаюсь, - бросил он через плечо.
Оставшись в одиночестве, новобрачная не успела совсем пасть духом, потому что на стол вдруг положили букет первых весенних примул. Нежные бело-голубые цветы с жёлтыми сердцевинками распространяли запах весны и свежести. Эмер тут же схватила букетик и поднесла к лицу, вдыхая горьковатый аромат. И только потом подняла глаза на дарителя. Это был Тилвин. Даже ради свадебного пира он не сменил квезот с гербом Фламбаров, и меч тоже находился при нём.
– Подарок невестке, - сказал рыцарь.
– Не роскошный, но от чистого сердца.
– Подарок прекрасен, - сказала Эмер, любуясь цветами.
– Я приколю их к платью. Помоги расстегнуть брошь?
Тилвин заколебался, и Эмер вскинула брови:
– Что такое?
– Будет ли это уместным, госпожа?
– Можно подумать, я прошу тебя совершить кражу. Что предосудительного в том, что ты расстегнешь брошь? Или в Дареме это расценивают, как покушение на честь девицы?
– Нет, не расценивают, - ответ его посмешил, и он послушно склонился к украшению, запиравшемуся хитрым замочком.
С помощью Тилвина Эмер прикрепила букетик к платью и горделиво повела плечом:
– Вот, теперь я - настоящая невеста. Даже с цветами. Ведь болван Годрик не додумался подарить мне свадебный букет.
– Он обязательно исправится, - сказал Тилвин.
– А мне пора идти.
– Ну уж нет, - Эмер схватила его за руку и насильно усадила подле себя.
– Ты тоже гость на пиру. И можешь забыть об обязанностях на четверть часа. Давай я налью тебе воды? Вино, наверное, ты не будешь? А вода подслащена и в неё добавлен анис. Это очень вкусно и бодрит.
– Воду с анисом пьют молодожёны, - осторожно заметил Тилвин, - чтобы... чтобы...
– он замялся.
– Чтобы кровь быстрее бежала по жилам в первую брачную ночь.
– Ах, рогатая звезда, - бросила досадливо Эмер, - я и забыла.
И тут же прикрыла рот рукой.
Тилвин закусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Нет, я никогда не ругаюсь, - попыталась оправдаться Эмер, - это сейчас нечаянно вылетело.
– Конечно, я понимаю. И уже обо всём забыл.
– Вот бы и у Годрика была такая короткая память, - опрометчиво пожелала девушка.
На этот раз Тилвин не смог сдержаться и засмеялся, и Эмер рассмеялась вместе с ним. Спустя несколько минут, они увлечённо болтали. Эмер попросила рыцаря рассказать о гостях. Тот охотно назвал ей самых важных и знатных, с которыми ей предстояло встречаться на протяжении недели празднеств. Эмер слушала с любопытством, потому что говорил Тилвин хорошо и складно, вспоминая по ходу разговора забавные происшествия с тем или иным лордом.
– У лорда Бернара хорошенькая и юная жена, - рассказывал он.
– Вон она, в красном платье. Лорд Бернар безумно её ревнует, и бедняжка даже на общественных праздниках появляется редко.
– То-то она сейчас веселится, как будто увидела королевских шутов, - протянула Эмер, разглядывая миловидную леди с волосами золотистыми, как солнце.
Её внимание привлек мужчина в черном, сидевший за столом для почетных гостей, но не принимавший участия в общем веселье. Странно, но время от времени он испытующе смотрел на Эмер, и взгляд его пронзал ледяными иглами. Мужчина был худощав, и лицо его - суровое, с резкими чертами, казалось осунувшимся. Щеки немного запали, и длинный острый нос становился от этого ещё длиннее. Небрежно причесанные волосы, спадавшие ниже плеч, придавали ему вид диковатый и пугающий. Одежда была грубой, но на груди блестела золотая цепь с медальоном. С ним разговаривали редко, но уважительно, а слуги, наливая вино и подавая кушанья, старались держаться как можно дальше.