Война на Украине день за днем. «Рупор тоталитарной пропаганды»
Шрифт:
2. В ходе последующих событий Москва удачно воспользовалась подвернувшейся возможностью отжать Крым, за что спасибо хунте и тем офицерам, которые гениально спланировали комбинированную специальную операцию по разгрому украинской группировки в Крыму без стрельбы.
3. На волне победной эйфории в Кремле всерьез задумались о том, что Крымом можно не ограничиваться, и заинтересовались идеей Новороссии/Юго-Восточной Федерации, когда несколько областей Украины либо входят в состав РФ, либо же становятся основной независимого от Украины и зависимого от РФ государства.
4. На поддержку этой идеи были брошены значительные организационные и информационные средства, при этом подразумевалось и даже открыто заявлялось (в том числе и самим Путиным), что, в случае чего, РФ без колебаний введет войска для защиты «своих». Пик этой линии пришелся на конец апреля, когда 24 числа в Кремле по факту движения механизированных колонн хунты всерьез обсуждали вопрос о вводе
5. Решение, тем не менее, не было принято. Хунта войска отвела, а давление с Запада резко усилилось — санкции не являлись прямой угрозой, но в них содержался огромный потенциальный риск для РФ, несмотря на весь ура-патриотизм в духе «да что нам эти санкции, да мы…» Это было в полной мере осознано руководством РФ к концу апреля.
6. С конца апреля пошел пересмотр линии поведения, когда мартовская ура-пропаганда и эйфорические мечтания «да мы за пару дней до Днепра дойдем» сменились осознанием, что не все так просто и момент для беспрепятственного силового вмешательства в какой-то мере уже упущен. Произошло это в силу оперативной помощи, которую США и их сателлиты начали оказывать своим марионеткам, ввиду чего складывание новой власти после государственного переворота происходило быстрее, нежели это подавалось в марте 2014 года. Вкупе со слабой организованностью пророссийских сил на Юго-Востоке (причины этого указывались в материале «Хитрый план» Путина), Россия оказалась перед необходимостью более активного вмешательства в происходящее, так как хунта с помощью американцев набирала силу быстрее, нежели разрозненные пророссийские группы, действовавшие без общего плана, единого координационного центра и внятной информационной стратегии. В течение апреля, пока Россия благодушно смотрела за медленным развитием ситуации на Донбассе, хунта смогла подавить открытые выступления в Николаеве, Запорожье и Харькове. 2 мая грянула Одесская Хатынь, и когда она осталась без последствий, в Киеве поняли, что Россия на данном этапе войска не введет, что и послужило спусковым крючком активизации идущей сейчас карательной операции (в ходе нее с обеих сторон погибло уже более тысячи человек). Этот переход от готовности ввести войска 24 апреля до фактического спуска на тормозах массового убийства в Одессе заложил основу столь популярному ныне тезису «Путин все слил».
7. В момент перехода от позиции прямой поддержки восстания на Донбассе к опосредованной поддержке добровольцами, оружием и информационным прикрытием, мартовская пропаганда времен «Крым-наш» из резко позитивной стала играть крайне негативную роль — многие люди искренне поверили в то, что говорил Путин и что обещалось восставшей Новороссии, и даже Крым уже не грел сердца патриотов.
8. Изменение политики Кремля начало вызывать когнитивный диссонанс. Как известно, от любви до ненависти один шаг. Сама мысль о том, что Новороссию могут сдать или допустить ее гибель, для многих оказалась неприемлемой. Естественно, возникает желание найти виноватого, и Путин тут в силу данных обещаний оказывается одной из первых мишеней. Таким образом, изменение политики в отношении Новороссии приводит к разрушению патриотической консолидации, которой Кремль смог добиться после присоединения Крыма. В патриотической среде начали зреть настроения, основанные на утверждении, что «Путин предал». После известных заявлений Стрелкова эти настроения вырвались наружу, когда часть патриотической общественности ставит вопрос ребром — или вводите войска, или Путин предатель. Вот так вот примитивно, но в этом как раз очищенная суть.
9. На деле еще в феврале никакого присоединения Новороссии не планировалось и близко. После присоединения Крыма в Кремле посчитали, что таким же макаром можно присоединить и Новороссию, но недооценили противодействия со стороны США. После оказанного давления Кремль был вынужден спрятать свои проявившиеся амбиции и вернуться к уже знакомой по 23 годам «незалежности» тактике лавирования, когда, как минимум, публично приходилось терпеть даже явные оскорбления и унижения. Но заявленные претензии на Новороссию придали позиции РФ определенную инерцию, когда на фоне нарастающего давления со стороны США предпринимались неофициальные действия, направленные на то, чтобы Новороссия не захлебнулась сразу. В результате возник неофициальный канал помощи, который вкупе с помощью обычных граждан и добровольцев создал для новых государств, возникших на обломках Украины, некоторую материальную базу. В итоге действия России на фоне карательной операции свелись к тому, чтобы обеспечивать некий минимальный уровень для продолжения восстания, но его оказалось явно недостаточно для военной победы над хунтой. Во второй половине июня ситуация стала совсем тяжелой, и из ДНР уже открыто пошли заявления, что если Россия не увеличит помощь и не введет войска, то проект Новороссии будет уничтожен.
10. Несмотря на огромные потери хунты в живой силе и технике, кольцо вокруг ДНР и ЛНР начало сжиматься, так как хунта смогла нарастить достаточное кол-во живой силы и техники, чтобы начать попытки создать кольцо окружения вокруг ядра восстания. На данном этапе продвижение войск хунты идет довольно медленно, но риск стратегического окружения сохраняется. Одно дело удерживать город, другое дело — защищать открытые пространства на границе, которые крайне уязвимы для ударов авиации. Этот риск в полной мере осознается и на Донбассе, и в Кремле, что и приводит к простой вилке решений — или слив Новороссии, или же ввод войск. Вилка образуется в результате того, что промежуточный вариант с неофициальной поддержкой дает возможность поддерживать сопротивление, но не обещает победы, о чем уже открыто говорят те, кто сейчас воюет на Донбассе. Варианты в духе «ждать зимы, а там хунту прижмет» не работают, потому что велик риск, что ДНР и ЛНР не доживут до зимы. Как уже говорилось ранее, оба варианта — и вводить войска, и признание неизбежного поражения Новороссии — несут для РФ целый спектр крайне неприятных последствий, из которых сейчас мучительно выбирают в Кремле.
Ввод войск и сдача Новороссии.
Говоря о вводе войск, надо четко понимать, что наиболее благоприятный для этого момент уже упущен — их можно было ввести без значительного сопротивления в марте — апреле, когда, кроме нескольких разрозненных отрядов фашистских боевиков, у хунты практически не было серьезных средств противодействия, ибо армия находилась в полностью разложившимся состоянии. Ввод войск действительно привел бы к продвижению армии РФ к Днепру, разоружению большей части армейских подразделений бывшей армии Украины и разгрому немногочисленных сил хунты на Левобережье. В условиях слабости хунты и вакуума власти на Юго-Востоке, армия РФ вполне могла обеспечить занятие территорий, необходимых под Новороссию, при этом после фактической ликвидации украинской армии на Левобережье шансов отбить все это военным путем у хунты просто не было. Таким образом, произошел бы раздел Украины по Днепру. В Киеве бы сидело нынешнее марионеточное правительство (еще более слабое и еще более зависимое от своих спонсоров и фашистских радикалов), а в Харькове сидело бы аналогичное правительство, зависимое от РФ.
Никакой партизанской войны не было бы и близко — война на Донбассе показала крайне низкую боевую подготовку фашистских боевиков, которые даже имея американскую экипировку и технику, предоставленную украинской армией, воюют просто отвратительно. В условиях марта — апреля для партизанской войны просто не существовало материально-технической базы и не имелось должного кол-ва людей.
Опираясь на армейские и специальные части, а также создаваемую сверху армию Новороссии, любое потенциальное сопротивление давилось довольно легко, тем более что большая часть населения Новороссии сидела бы по домам и смотрела, чем все закончится — если уж даже массовые убийства его мало трогают, то попытки отдельных фашистов поднять его на борьбу с Новороссией были бы еще более бесплодными. Борьбой с бандеровцами занимались бы легализованные организации вроде «Оплота» и различные добровольческие дружины, которые РФ могла вооружать так же, как это делают американцы и олигархи, вооружающие свои карательные батальоны.
В итоге возникло бы слабое государство в духе Приднестровья, выгодное РФ с точки зрения политики и престижа, но крайне обременительное с экономической точки зрения, с фактическим разрушением надежд «влиться в Запад».
К середине июня эта возможность была упущена. Сейчас речь уже не идет о Новороссии, а о спасении ДНР и ЛНР, а сама перспектива Новороссии весьма туманна. Если с военной точки зрения разгром группировки хунты на Донбассе — дело максимум недели (боевые качества украинской армии даже в боях с ополченцами, прямо скажем, не очень высоки), то, в связи с разгромом части сопротивления на Левобережье, усложняется создание новых государственных структур в условиях преодоления последствий террора и репрессий, что увеличит нагрузку на армию и ФСБ, а риски, связанные с партизанской войной и террором, увеличились, так как с апреля фашистские организации стали более структурированными и обрели дополнительных сторонников.
С учетом санкций, которые неизбежно последуют за вводом войск, экономика из официальной стагнации сваливается в системную рецессию, которую без модернизации модели экономического развития не преодолеть (по официальным же заявлениям) даже в условиях мирного времени. В условиях идущей войны это будет означать консервацию сложившихся экономических порядков, включая неизбежный экономический спад, на который наложатся еще и расходы на ведение войны.
При этом Россия окончательно выкидывается из «клуба своих» вместе с навязчивой идеей наших ельцинско-путинских либералов вписаться в «благословенный Западный мир» поближе к столбовой дороге цивилизации. Получается, что 23 года страна занималась, мягко говоря, ерундой, пытаясь пролезть туда, где ее не ждали, и в итоге все свелось все равно к борьбе за сферы влияния со все теми же противниками. правда уже не на территории центральной Европы, а на границах с Белгородской областью. Ответит ли кто-то за эту политику?