Война «невидимок». Последняя схватка
Шрифт:
Собеседник назвал широту и долготу.
— Это не может быть немецкое судно с рудой из Нарвика? — спросил Минкнер.
— Запросили по радио Нарвик, ответа нет. Вид судна внушает подозрения.
— Через два часа я буду у них на палубе, — заключил Минкнер.
— Если нужно, сейчас же радируйте: вышлем спасательный буксир.
— Быть может, целесообразно и идти прямо на нем?
— «Зеефальк» — наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.
— Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, — согласился Минкнер.
Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсё и, набирая скорость, пошел к устью Тромсёсунда.
Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.
Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты. Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.
— Парусник в виду!
Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:
— Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?
— Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, — позволил себе заметить шкипер. — Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.
— Откуда вы знаете?
— Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?
— Не можешь ли ты разобрать название?
— «Черный орел», господин штурмфюрер, — услужливо ответил один из эсэсовцев.
— В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?
— Остроумно сказано, господин штурмфюрер. — Шкипер угодливо хихикнул. — Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.
Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.
— Да, черт возьми, его дела швах!
Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».
На «Черном орле» не отрепетовали сигнала.
— Кой черт, ослепли они, что ли? — сердито проворчал Минкнер и, взявшись за мегафон, велел еще сблизиться с барком. Когда расстояние было не более двухсот метров, он крикнул:
— Эй, вы! Какого черта не отвечаете на сигналы полицейского катера?
— У нас не осталось сигнальщика.
— От капитана-то у вас что-нибудь осталось?
— Я капитан. Что вам нужно?
— Осмотреть вашу посудину, проверить судовые документы и ваших калек.
— Кто говорит?
— Начальник поста береговой стражи штурмфюрер Минкнер.
Тот, кто называл себя капитаном «Черного орла», сразу изменил тон:
— О, господин штурмфюрер, тысяча извинений! Что угодно приказать господину штурмфюреру?
— Садитесь в шлюпку и приезжайте ко мне с судовыми документами, а потом я поднимусь к вам на борт.
— К сожалению, господин штурмфюрер, — ответил капитан «Черного орла», — у нас не осталось ни одной исправной шлюпки.
— Я вижу почти все ваши шлюпки на месте, — с удивлением сказал Минкнер.
— Они все текут, как решето.
— Послушайте, вы! — рассердился Минкнер. — Голова у вас еще не течет?
— Боюсь, что через несколько часов именно это ей и предстоит, если нам не подадут помощи.
— Какого же дьявола вы не вызываете спасательное судно?
— Машинное отделение под водой. Радиосвязи нет.
— Да что с вами в конце концов случилось?
— Если господину штурмфюреру будет угодно прибыть ко мне на борт, я буду иметь честь доложить все подробно.
Минкнер колебался. Ему не хотелось отправляться на корабль: а вдруг эта чертова посудина возьмет да потонет? Сразу, как продырявленная кастрюля! Наверно, бывает ведь и такое. Нет, это слишком опасно.
Он крикнул в сторону «Орла»:
— Выкладывайте, что случилось.
— Сообщение не из тех, которые следует знать всему свету.
Минкнер с явной неохотой приказал шкиперу подойти к борту «Черного орла» и неуклюже перелез на трап парусника. За ним последовал десяток его черномундирных охранников. Торжественно, как похоронная процессия, они поднялись по трапу. Впрочем, восхождение было не особенно длинным: большая часть трапа была уже под водой.
Не желая бить свой катер о борт парусника, немецкий шкипер отошел на сотню метров.
Глядя, как Минкнер в сопровождении своей команды скрылся в дверях кормовой рубки, шкипер с завистью облизал губы. Он представил себе шеренгу бутылок на столе кают-компании парусника — первое, с чем, вероятно, пожелает ознакомиться бравый штурмфюрер. Прошло с полчаса. Наконец Минкнер появился в дверях рубки и прямо оттуда крикнул:
— Эй, на катере!.. — Тут он запнулся, как бы размышляя, что сказать дальше, и не очень уверенно, сбиваясь, продолжал: — Радируйте на пост… выслать «Зеефальк» сейчас же… дайте точные координаты.
— Кажется, он уже проинспектировал винный погреб «Орла», — пробормотал шкипер и громко ответил Минкнеру: — Будет исполнено, господин штурмфюрер. Прикажете подойти к борту?
Было ясно видно, что Минкнер открыл было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг, словно поперхнувшись, неуверенно сказал:
— Отправляйтесь в порт. Я вернусь на «Зеефальке».
Шкипер обомлел, потрясенный неожиданным мужеством эсэсовца.
— Вы хотите оставаться на тонущем корабле?
Секунда молчания — и неуверенный крик Минкнера: