Война по понедельникам (сборник)
Шрифт:
— Не могу, ребята, — говорил Фил, насупясь. — Утром установление пришло. Курс неблагоприятный сегодня. Сами судите, ну чем я могу помочь?
— Нас, знаешь ли, эти ваши курсы и установления мало волнуют! — заявил Игин, пыхтя трубкой. — И за себя, и за свое желание выпить сегодня за упокой души Черномора мы постоять сумеем. Так что наливай и ни о чем не беспокойся.
— Вам-то, конечно, ничего не сделается, — ворчал неумолимый Фил, — а у меня тут недвижимость.
— И недвижимость твою отстоим. Для нас «Чума», небось, не чужая.
— Что за проблемы? — осведомился Ким, пожимая руки Витязям и поворачиваясь лицом к Филу.
— Пришло установление, — скучным голосом объяснил Игин, кивая на плотный лист бумаги с машинописным текстом, который лежал на стойке, — и наш гостеприимный хозяин сразу струсил.
— ?
— Очередная антиалкогольная кампания. Запретили все и навсегда. Стопроцентный сухой закон.
— Этого нам только не хватало, — Ким взял в руки пресловутое установление и, наморщив лоб, просмотрел его. — Какой-то бред! В самом деле, Фил, — обратился он к бармену. — Не порти поминок. Плюнь и забудь, а с этой ксивкой сходи сам знаешь куда. Мягкая бумажка… Видишь, сколько ребят ждет? А в течение получаса остальные подойдут. Мы же у тебя привыкли собираться; ты нам всегда помогал. Помоги и сейчас. Докажи, что ты не просто сочувствующий.
— Ладно, мужики, — подумав, махнул рукой бармен. — Делайте, что хотите. Налью вам.
— Вот это другой разговор, — Витязи обрадовались. — Да ты не трусь, Фил. Отстоим если что «Чуму».
— Молодец, Фил, — Игин показал бармену большой палец. — Я всегда в тебя верил.
Фил польщено улыбался, но озабоченность не оставила его. Полки за спиной Фила сегодня были практически пусты. Стояли только, занимая неполный ряд, бутылки с безалкогольными напитками ярко-ядовитых расцветок. Фил потому даже не посмотрел в их сторону; он наклонился и достал из-под стойки две огромные бутыли, наполненные по горлышко мутноватой жидкостью.
— Вот, — сказал он, — и весь выбор. Точнее — его полное отсутствие. Первач подпольного образца, продукт борьбы за трезвый образ жизни.
— Сойдет, — кивнул Ким. — Давай посуду и закуску какую-нибудь.
Он взял в руки одну бутыль, вторую подхватил Игин. Витязи сдвинули столики в ряд. Подошли еще четверо, сразу включились в подготовку. Ким познакомил с ними Антона. Антон пожимал руки, вежливо говорил: «Очень приятно!», но толком никого не запомнил: слишком много новых имен и лиц. Один из представленных ему Витязей оказался поэтом, двое — художниками, остальные — представителями других творческих профессий от телевизионного мастера до инженера-программиста. Потом нашлось время поздороваться наконец с задорным парнем Робом и звездой «Пленительного» Алиной.
— Да, невеселый сегодня день, печальный повод, — заметил задорный парень Роб. — Я Черномора знал. Первыми всегда уходят лучшие.
Антон посмотрел на Роба с недоверием. Впервые на его памяти Роб казался настолько серьезным.
Ким, а с ним еще один Витязь, представившийся художником Иннокентием, разливали сосредоточенно мутноватую жидкость по стаканам. Фил собственноручно принес тарелки с острым салатом.
— А девочки твои где? — поинтересовался Ким.
— Да так… — бармен беспомощно развел руками. — Увели их. И Нину, и Марго. Особое какое-то распоряжение, говорят, вышло. Женская мобилизация…
— А кто увел?
— Три такие бабищи мужеподобные.
— Что ж, — Ким прищурился, — будем надеяться, им ничего плохого не сделают.
— Будем надеяться, — Фил вздохнул.
— Ну давайте, братцы, выпьем! — Ким встал.
За ним встали и остальные.
— Выпьем за упокой души Константина Павловича Куратова, известного нам под именем Черномор. Он был добрый человек и делал по-настоящему доброе, по-настоящему святое дело. Пусть земля ему будет пухом!
Все выпили. Первач шибанул в нос, и Антон, морщась и смахивая слезы, поспешно зажевал его хлебом.
— Что здесь происходит? — услышал он вдруг знакомый голос.
Поднял глаза. Спускаясь по лестнице в зал, к ним шел старый знакомец Влад, одетый как-то очень странно, а именно — в набитый чем-то спереди и застегнутый наглухо пиджак и в длинную почти до пят юбку. Кроме того на носу у него красовались новенькие очки в пластмассовой женской оправе. А сам он был непривычно умыт и причесан.
Витязи уставились на Влада, открыв рты.
— Ого-го! — только и смог сказать Роб в наступившей тишине.
Затянувшуюся ошеломленную паузу прервал Ким:
— Здравствуй… — он запнулся, — э-э-э… Влад. Я не ошибаюсь? Это ведь ты?
— Ошибаешься, — отвечал Влад высокомерно. — У меня другое имя.
Кто-то из Витязей присвистнул. Задорный парень Роб демонстративно покрутил пальцем у виска.
— Честь имею представиться, — объявил Влад громко. — Владислава, коронер Эмансипированного Адмиралтейства.
— Братцы, феминистка у власти!
— Постойте, постойте, — влез Антон. — Коронер — это же следователь, делающий заключение о характере и причине смерти потерпевшего. Я у Гарднера читал, — для убедительности добавил он.
— А Муравьиха не читала, — объяснил Ким невозмутимо. — Зато как звучит: ко-ро-нер!
— Комедия, одно слово, — подытожил Витязь Иннокентий. — Просто смешно.
— Ничего смешного! — Влад резко оборвал обмен мнениями. — Как коронер Эмансипированного Адмиралтейства я приказываю вам всем немедленно прекратить эту безобразную попойку, сдать спиртное и проследовать к ближайшему маяку для дознания и регистрации личности согласно установленному порядку. Вы же, господин бармен, арестованы за нарушение положений четыре, четыре-а и четыре-бэ Установления Верховного Военно-Морского Матриархата от семи часов сорока трех минут сего числа сего месяца.
— Влад, я тебя не узнаю, — растягивая слова, произнес Ким. — С каких это пор ты стал прислуживать вздорным бабам? Если это шутка, то она затянулась, и нам уже давно невесело; если ты всерьез, то тогда выметайся отсюда, прочухайся и приходи завтра, а сегодня — ты надоел!..
— Я бы попросила вас прежде думать, чем говорить. Выбирайте выражения.
— Эти бабы его окончательно охмурили, — констатировал задорный парень Роб. — Он о себе уже в женском роде заговорил!
— Не исключено, что он и женщиной себя считает. Как, Влад? Считаешь?