Война после войны
Шрифт:
Броневик БА-10 и несколько грузовиков с заморенными голодом пленными не смогли далеко уехать. Или не захотели? Стальную метлу, уничтожающую всё на своём пути, немцы смогли остановить только в городе Остров. Результат этого безумного рейда десятки погибших полицейских и солдат из тыловых подразделений Вермахта.
Бойня, устроенная вокруг шталаг 347 под Резекне. Сожженный почти дотла начальник лагеря, его смогли опознать только по шраму на обугленной ноге и расстрелянные и разорванные на куски охранники шталага. Карательный батальон, почти в полном составе отправившийся в преисподнюю. Попавшие на невесть откуда взявшиеся
Почти десть тысяч вооружённых пленных, растекающихся вокруг лагеря во все стороны и уничтожающих всё на своём пути и прикрывающего их танка со всего только четырьмя танкистами, не бросивших свой танк до последнего патрона и сгоревших в нём после безумного тарана паровоза. Сотни погибших полицейских и солдат тыловых подразделений преследующих пленных. Никто не ожидал что обессиленные голодом люди, казалось, случайно вырвавшиеся из лагеря, будут так хорошо вооружены и экипированы, а мины появлялись даже в Эстонии и в столице Латвии.
Мины! Да разве это мины? Я видел несколько таких кустарно сделанных устройств, а в госпиталях лежали сотни покалеченных немецких солдат и латвийских полицейских с однотипными ранениями. Практически все они лежали после ампутации ступни. В редких случаях, когда врачам удавалось сохранить солдату ногу, он всё равно оставался инвалидом.
Дотла сожженные постройки концлагерей и полицейские участки, десятки взорванных автомашин, мотоциклистов и телег на заминированных бестелесными призраками участках дорог. Сотни пробитых колёс автомашин и застреленных водителей.
Одиночных нападений было такое количество, что в некоторые летние месяцы командованием тылового района был отдан приказ о запрете передвижения одиночными автомашинами. Немецкие солдаты и водители категорически отказывались ходить и ездить по заминированным дорогам до проверки ими сапёрными подразделениями, отчего движение на некоторых дорогах было практически парализовано.
Снесённые с лица земли после взрывов поездов полустанки, взорванные стрелки и погибшие на фугасах сапёры. Сотни метров уничтоженного железнодорожного полотна. Ежедневно повреждаемые линии связи и расстреливаемые ремонтные бригады.
Неприкрытый ужас в частных разговорах немецких офицеров о действиях неуловимого отряда капитана НКВД и наконец, апогей этой безумной музыки. Залитые тут же захваченным авиационным бензином казармы латышского охранного батальона и немецкого госпиталя, в которых погибло более четырёхсот и восьми ста человек соответственно. Точное количество погибших так и не было установлено, так как вся документация сгорела вместе с госпиталем.
Посаженные на кол и повешенные врачи из этого госпиталя. Зарезанные, повешенные, застреленные в собственных квартирах в течение короткого времени десятки немецких офицеров, полицейских и сотрудников гестапо и… фотографии посаженного на металлический штырь Ранке в посылке с бриллиантами на гигантскую сумму с его подробным письмом.
Это было безумие. Остаться в городе после всего, что сделал его отряд, чтобы посадить на кол моего мучителя? Как сказал мне много позднее Александр: «самая обыкновенная рекламная акция».
Хорошенькая реклама! В каждой квартире с казнёнными были оставлены по несколько листовок с подробными пояснениями предыдущих акций. В тех случаях, когда листовки были на идиш,
Фотографии казней были развешены по всему городу с подробными рассказами бесчеловечных деяний сотрудников СС в концентрационных лагерях, и немецкие врачи категорически отказывались лечить латвийских полицейских и гестаповских офицеров.
Я ещё до конца не верил ему и вдруг зимой происходит два просто невероятных события потрясших меня до самого донышка моей исстрадавшейся души. Совершенно неожиданно в обозначенное в радиограмме время моя мама выходит в эфир русской радиостанции со стихотворением, оговоренным со мною в мае, и я с благоговением слушаю родной мне голос…
…и Паулюс, дошедший до Сталинграда и завязший там с огромным количеством войск… дальнейшее, знает весь мир.
И вот я в Лондоне. Рядом со мной моя мама и Александр. Мой брат рассказывает свою фантастическую историю от начала и до конца. Я слушаю вновь обретённого мною брата, чуть прикрыв глаза и баюкая руки мамы в своих изуродованных руках, верю каждому его слову. Такое невозможно придумать. Не с мозгами Александра уподобиться Герберту Уэльсу.
Я смотрю на руки мамы и понимаю, что уже принял решение. Я останусь с ними. На столе остатки бриллиантов, что остались у нас, а перед глазами фраза из письма этого удивительного человека: «…распоряжайтесь ими как Вам будет угодно. Это слишком малая толика того, что я Вам должен». Передав мне, огромные деньги он поверил мне на слово. Этот человек подарил всем нам жизнь, ничего не потребовав взамен для себя, а лишь попросил об услуге для Александра и семьи Лерманов.
О том, что он жив я узнаю в сорок пятом году, и грустно усмехнусь в сорок шестом, получив внешне невинное письмо с пояснениями экстренной связи с ним. Никто, даже мой брат, не знал о том, что он жив.
«Второй», капитан НКВД, Данила Кириллович, Вальтер Рихтер, капитан войск специального назначения России Виктор Егоров, «Командир». С ним и его современниками можно иметь дело. За эти годы я познакомился со многими из них.
Лето и Багги. Два невысоких коренастых неуловимо похожих друг на друга простоватых боевика. Пройдёшь мимо не заметишь. Невыразительные лица, бесстрастно взирающие на собеседника. Пудовые кулаки с набитыми до каменного состояния костяшками.
Багги, его гитара и Владимир Семёнович Высоцкий. И это человек разбивающий кулаком четыре кирпича? Три иностранных языка, потрясающая работоспособность и… мгновенно закрытая его телом моя мама. Тревога оказалась ложной, но его реакция и самопожертвование потрясли меня.
Лето. Человек, разбивший о свою голову бутылку на тренировке моей охраны. Необразованный мужлан как показалось мне, потрясающе делает… массаж? То, что он творит руками назвать массажем кощунство. Два иностранных языка.
Хаски и Ким. Охрана заводов, резиденции и моя личная охрана поставлена ими. Я даже не подозревал о таких вещах, которые они сделали.
Ким. Немногословный, спокойный, неприметный человек просто потерялся в громадном дворцовом парке и условно убил семнадцать человек моей личной охраны, более года подготавливаемой моим братом. Потрясающе играет на фортепиано. Лист в его исполнении бесподобен. Оказалось, что у него музыкальное образование по классу фортепиано, немецкий, английский и испанский языки.