Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971
Шрифт:
6. Если когда-либо американские и немецкие интересы разойдутся, то организация вправе следовать линии, предложенной немецкими властями.
Последний пункт, вероятно, может вызвать удивление: не слишком ли большую уступку представители американской стороны сделали немцам. Но именно этот пункт ярко характеризует дальновидность генерала Зайберта. Его прогноз, что интересы Соединенных Штатов и Федеративной Республики Германии будут совпадать в течение длительного времени, оказался абсолютно верным. Я считаю очень важным, что с самого начала были достигнуты договоренности, которые выдержали испытание временем. Я до сего дня глубоко уважаю генерала, который рискнул использовать разведывательный потенциал бывшего противника в интересах собственной страны, несмотря на существовавшие тогда многочисленные трудные политические проблемы. Деятельность других американских офицеров, опекавших нас, тоже способствовала тому, что Вашингтон создал все необходимые предпосылки для успешной реализации нашего совместного проекта.
Глава IV
«ОРГАНИЗАЦИЯ ГЕЛЕНА»
Пока я находился в Соединенных Штатах, мои сотрудники, оставшиеся на родине, не сидели сложа руки. Вессель вскоре после моего отъезда восстановил связь с Бауном, который, как мы и договаривались, добровольно сдался в плен американцам. Несколько раз его переводили из одного лагеря для военнопленных в другой, и в конце концов он оказался неподалеку от Висбадена – под Оберурзелем. Этот лагерь находился в ведении КРК. Там царили строгие порядки, поскольку содержались пленные, подозреваемые в совершении военных преступлений, и следствие активно занималось ими. Баун и некоторые его сотрудники стойко переносили все невзгоды. Им удалось даже не потерять чувство юмора. В соответствии с нашей договоренностью, он заявил в удобный момент о своей готовности сотрудничать с американской контрразведкой. Я, как уже упоминал, в конце 1945 года согласился, чтобы Баун со своими людьми приступили, так сказать, в порядке эксперимента к активным действиям. Мое решение основывалось на следующих соображениях. С одной стороны, нам предоставлялась возможность убедить скептически настроенных американцев, что мы располагаем не только устаревающими со временем документами, но и не потерявшими актуальность ценными познаниями и опытом. А это в условиях продолжавшегося еще в Германии послевоенного хаоса, разрыва связей из-за разделения страны на оккупационные зоны и перемещения миллионов немцев было немаловажным фактором.
С другой стороны, чем дальше, тем труднее привлекать к работе новых сотрудников, столь необходимых нам. Когда их отпустят из плена, они неминуемо окунутся в трудовую деятельность, найдут новые занятия, чтобы заработать себе на жизнь, и волей-неволей бросят разведывательное ремесло.
Американцы сообщили Весселю о моем согласии. Бауна тоже ввели в курс дела. Но ни Баун, ни Вессель, ни даже я тогда еще не знали, что американские контрразведчики не проинформировали его о моих планах. Впрочем, руководители КРК тоже не слышали ни обо мне, ни о предложенном мною проекте. Позднее выяснилось, что Баун в своих беседах с американцами выдвинул собственные соображения о ведении разведывательной работы, исходя из опыта абвера в 1933-1941 годах. Он хотел создать независимую организацию и возглавить ее. По его мнению, этот разведывательный орган должен был самостоятельно передавать американским спецслужбам полученные данные для обработки и оценки.'
Предложение Бауна не соответствовало моим уже одобренным в Вашингтоне планам. Если бы американцы решили принять его, то возникли бы две немецкие разведывательные организации, которые вступили бы в конкурентную борьбу между собою. Возникала опасная ситуация: американцы стали бы получать такие материалы, за которые я не мог полностью отвечать. Более того, имевшийся у меня опыт свидетельствовал, что донесения абвера нередко вызывали обоснованные сомнения. К тому же наличие двух разведывательных организаций затруднило бы в будущем их переход под немецкую юрисдикцию, не говоря уже о том, что именно такое разделение немецких разведслужб во время войны привело к серьезным ошибкам, о которых я уже говорил.
Предложение Бауна не соответствовало также и планам, которые вынашивала служба «Джи-2». После долгих переговоров Вашингтон дал принципиальное согласие на привлечение к сотрудничеству со своей разведкой нас. Ответственность за выполнение этого проекта – я знал точно – была возложена на генерала Зайберта. В случае неудачи разразился бы политический скандал и все выплыло бы наружу. За это Зайберт поплатился бы если не головою, то своей карьерой. Поэтому генерал и его сотрудники предпочли иметь дело с одним немцем, ответственным за все и к тому же старшим по званию, то есть со мной. Кроме того, американцы убедились, что Баун – человек с труднопредсказуемым характером. Его индивидуальные особенности, его прошлое, начиная с детских лет в Одессе и кончая многолетней деятельностью в управлении военной разведки и контрразведки, затрудняли американцам установление с ним доверительного контакта. А это привело к предубеждению, пусть и не совсем оправданному, против него.
То, что Бауна не посвятили в характер будущего сотрудничества американской военной разведки с нами и что его, к сожалению, не предупредили, что он должен подчиняться мне, следует отнести в первую очередь за счет неполной осведомленности самого КРК о нашем проекте. Необходимая в данном случае открытость в отношении Бауна позволила бы, несомненно, избежать некоторых возникших позже трудностей.
Не следует сбрасывать со счетов, что американцы, учитывая смутное послевоенное время, могли серьезно заинтересоваться тем, чтобы в Германии возникла не одна, а несколько немецких разведслужб. Ведь ставка на единственную такую организацию уменьшала их шансы на успех. Да и наверняка не все сотрудники «Джи-2» были готовы безоговорочно принять разработанную нами концепцию будущего сотрудничества. Таких, как полковник Расти и капитан Хальштедт и Эриксон, было мало. Один лишь факт, что так называемое джентльменское соглашение было документально закреплено в договоре с ЦРУ лишь три года спустя после нашего пребывания в Вашингтоне, характеризует тревожную неустойчивость тогдашней ситуации, несмотря на наличие доброй воли с обеих сторон. В то же время этот факт показывает, какую ответственность со всеми вытекающими отсюда последствиями взвалил на себя генерал Зайберт.
Трудности, с которыми столкнулись Вессель и Баун в начале 1946 года при первых попытках создать аппарат по добыче, обработке и оценке разведывательных данных, объясняются тогдашними необычными обстоятельствами. Но что было удивительным: несмотря на все это, никто из тех, с кем велись беседы и кого предполагалось привлечь в будущем к сотрудничеству, не дрогнул. Хотя почти каждый немец, изгнанный из восточноевропейских стран, потерял не только свое имущество, но и близких и родных. Как раз среди этих перемещенных лиц находились всегда честные люди, готовые целиком посвятить себя нашему делу, безразлично, к какой из политических партий они уже примкнули.
Мнение о том, что отказ от прежней профессии и потеря имущества облегчили привлечение людей к сотрудничеству с нами и что в организации собраны, мол, одни сорвиголовы и искатели приключений, готовые, не задумываясь, взяться за любое темное дело, свидетельствует лишь о полном незнании условий и обстоятельств того времени. Такие инсинуации не раз поднимались пропагандой советской зоны оккупации Германии вплоть до 1954 года. К сожалению, в отдельных случаях эти выдумки без проверки подхватывались западной прессой.
Создаваемая нами организация не могла предложить своим сотрудникам ничего ценного даже в долголетней перспективе. Ее существование и деятельность строго засекречивались. Только так можно было обеспечить успех и воспрепятствовать попыткам проникновения в нашу среду агентов противника. Создать свою семью, устроить дом было непростым делом для нашего сотрудника. По соображениям безопасности он ничего не говорил о своей работе даже близким. Защиты со стороны государства он получить не мог, так как Германия, как государство, прекратила свое существование. На американские оккупационные власти рассчитывать было нечего. Юрисдикция США даже после образования объединенной англо-американской зоны оккупации – Бизонии, а затем и Тризонии – распространялась только на свою зону. К тому же о существовании организации знала лишь служба «Джи-2». Наши сотрудники испытывали на себе подозрительность и недоверие других организаций и служб США, в особенности – военной контрразведки и военной полиции. Жалованье было невысоким: я, например, в 1952 году получал 1200 марок на руки. На служебные расходы выделялись доллары США, стоимость которых до денежной реформы 20 июня 1948 года была завышена. Менять их приходилось весьма осторожно и не в банках, чтобы избежать нежелательных вопросов об их происхождении. Поэтому в большинстве случаев доллары обменивались нашими американскими друзьями на немецкие денежные знаки, чтобы мы могли обеспечивать организацию необходимыми денежными средствами. Думаю, что нужно было быть идеалистом, чтобы после войны, плена, перемещения, изгнания и прочих мытарств, которые никого не обошли стороной, согласиться на сотрудничество с нами.
С 1 апреля 1946 года начались пробные операции нашей разведывательной службы. Первые результаты получили положительную оценку. После беседы с генералом Зайбертом в июле 1946 года, которая закончилась принятием вышеупомянутого джентльменского соглашения, была дана команда о начале полнокровной деятельности. Но для этого надо было создать работоспособный руководящий орган организации, штаб руководства разведывательными операциями и надежное подразделение по обработке и оценке разведывательной информации. Такая работа требовала от всех сотрудников много времени, ибо еще не были отработаны организационно-технические и кадровые вопросы. Не хватало и помещений. Самой настоятельной проблемой стали кадры. Имевшихся у нас людей было мало, связь с многими разведчиками, устремившимися после войны на гражданскую службу, была потеряна. Ощущался недостаток и во вспомогательном персонале.