Война с Ретилосом
Шрифт:
– Это нечестно!
– в сердцах бросил Балиан.
– Да я бы просто не смог выбрать! Между таким не выбирают. И Лейан бы поняла, что бы там ни случилось. И пошла бы за мной, если бы мне пришлось куда-нибудь уйти с Кристианом и Юаном…
– Уверен, - усмехнулся Гволкхмэй.
– Но поскольку у нее есть дочь, на нее наложены определенные обязательства. Кто знает, может, мысли о ребенке остановили бы ее и вынудили отказаться от того, чтобы пойти с тобой.
– Но это же бред! Она и моя дочь тоже! Что за идиотские ситуации ты придумываешь? И с чего бы Кристиану и Юану куда-то уходить! К тому же,
– насторожился он.
– Никто вашу Рейту не трогает, - проворчал Гволкхмэй.
Они еще немного помолчали, сверля друг друга глазами. Потом Гволкхмэй буркнул:
– Ну ладно, мерзавец… Лейан позови.
– Я здесь, - дверь отворилась без предупреждения, и Лейан, сперва пропустив вперед Этель и Лорену, переступила порог.
– Я подслушивала.
– Ну совсем обнаглела!
– возопил Гволкхмэй.
– Хороший пример девчонкам подаешь!
– Это Этель подала мне пример, - сообщила Лейан, и Этель довольно хихикнула.
– Но неважно. Вот что я скажу: я прекрасно знаю, что Кристиан и Юан Балиану дороже меня… Помолчи, пожалуйста, Балиан. Так вот - я прекрасно это знаю и считаю, что это правильно. Иначе и быть не может. Они ведь братья.
– Хорошо!
– Гволкхмэя захватили эмоции, и он, не сдержавшись, выдал то, что они с Тристаном решили до поры до времени хранить в абсолютной тайне: - А если я скажу, что обстоятельства, скорее всего, повернутся так, что Балиан пробудет здесь совсем недолго, а потом отправится туда, куда ты не сможешь за ним пойти?
Балиан и Лейан удивленно переглянулись, не понимая, о чем он говорит.
– Ты мне угрожаешь, что ли?
– предположил Балиан.
– Да нет же!
– Гволкхмэй уже раскаивался в словах, сорвавшихся с языка.
– Ну, вдруг так случится… Я требую, чтобы ты, Лейан, представила такую ситуацию!
Лейан невольно вообразила, что Балиан скоро умрет. Это заставило ее вздрогнуть всем телом, но она, скрепя сердце, еще сильнее сгустила краски в воображаемой картине. Балиан в волнении следил за ней.
– Нет, - вскинув голову, твердо сказала Лейан.
– Мне все равно. Даже если речь о годе. Или о месяце. Или о дне. Или я выйду замуж за Балиана, или ни за кого. Это мое последнее слово.
Гволкхмэй внимательно посмотрел на нее и понял, что спорить с ней бесполезно.
– Упертая, как мать!..
– проворчал он.
– Сумасбродки… Ладно, так и быть, я дам свое разрешение. Но, - предупредил он радостные восклицания, - только через полгода. Возражения не принимаются.
– Да сколько можно тянуть!
– вскипел Балиан.
– Полгода, - повторил Гволкхмэй.
– А через полгода - обещаю, лично отведу вас на церемонию.
Глава третья. Через горы
Восход в горах необыкновенно красив. Солнце, медленно поднимаясь над горизонтом, словно бы делает усилие, чтобы перевалить через вершины, но уверенно берет этот барьер и, показываясь из-за преграды, награждает мрачный пейзаж целой россыпью ясных лучей, делая его не только еще более величественным, но и сказочно прекрасным.
Подобная картина способна умиротворить кого угодно, даже, быть может, самого дьявола. Однако мир богат исключениями.
Трое путников, почувствовав на себе солнечные лучи, выбрались из-под плащей, которыми накрылись в тщетной попытке укрыться от ночного холода, и замерли перед прекрасным рассветом не только пораженные, но еще и пугающе мрачные. А один из них даже наградил ни в чем не повинное солнце самой ругательной отповедью, какая только нашлась в его богатом армейском запасе.
– Проспали!
– признал он наконец, когда ругательства иссякли.
Его спутники не отреагировали, лишь безразлично пожали плечами. По их общему мнению, подобный избыток эмоций был совсем ненужным, а потому безнадежно глупым: ведь они уже проспали, и с этим фактом ничего не поделать - оставалось принять его как должное.
– Лично мне все равно, - проговорил самый юный из путников.
– Когда в Ретилос ни войди - что утром, что вечером, - все равно проблем не оберешься. А если это так уж принципиально, то можно и выждать.
– Если бы все было так легко! Выждать! А что насчет еды? Ты же, Рад, - обратился любитель ругани к другому своему спутнику, - не разрешаешь сожрать свою кошку.
Рад, обладатель длинных волос темно-красного цвета, в ответ на этот упрек мрачно усмехнулся.
– Можешь попробовать, - сказал он и указал вперед.
Из-за одной из многочисленных каменных глыб, будто подслушав их разговор, выбралась вышеупомянутая кошка, хотя вернее было назвать ее рысью, причем солидных размеров. Судя по всему, она еще не остыла после удачной охоты, и из ее окровавленной пасти вырвался угрожающий рык.
– Кончится тем, что есть будем Идена.
– Спасибо, Сантерил, - скривился Иден.
– Ладно, пойдемте. Только, Рад, держи подальше эту тварь.
Рад перевел взгляд со светловолосого Сантерила на кошку, затем обратно и снова на Сантерила, как бы пытаясь понять, кого именно Иден имел в виду. И хотя у всех троих с юмором дела обстояли достаточно скверно, Сантерил, усмехнувшись, несильно ударил друга по плечу, а Иден так и вовсе расхохотался в голос.
Собрав свой скудный багаж, состоящий в основном из остатков еды, запасной одежды и, конечно, оружия, они возобновили прерванный накануне путь. Огромная хищная кошка тщательно умылась и мирно пошла рядом с Радом, словно обыкновенное домашнее животное. Сантерил успел привыкнуть к этому, но Иден то и дело с опаской косился на хищницу.
Прошло уже больше двух недель с того памятного дня, как Рад, который вместе со стражами Рассвета и несколькими избранными градеронцами провел четыре года в Дилане, защищая Врата, неожиданно вторгся в Эндерглид и был готов вступить в битву с Сантерилом. Причина была проста - вернувшись в Градерон, Рад узнал, что Рагнар, юноша, некогда спасший ему жизнь, был изгнан из города, а затем уведен отступниками в Дилан, где его пленили главные враги Этериола, против которых и шла война все это время. Раду не понадобилось долго размышлять, что ему делать - продолжать спокойно жить в Градероне как воину Заката или же вернуться в Дилан и вызволить Рагнара. Кроме того, после лет, проведенных в другом мире, его чувства к Этериолу несколько изменились. Это не было решающим фактором, но заметно смягчило жесткость сделанного выбора.