Война (сборник)
Шрифт:
Борис поймал прямой взгляд Новосёлова и аж задохнулся:
– Ты что, думаешь, это он?..
– Ничего я не думаю, – перебил его Илья, с досады резко махнув рукой. – Но в «монопольку» он с нами играл. Если украл этот пидор… Короче, он постарается её сразу скинуть… Слишком опасный вещдок!
Все сразу засуетились. Кто-то бросился проверять урны и туалеты, кто-то – территорию по дороге от класса до библиотеки. Даже в «Хилтоне» на всякий случай засаду выставили. Соболенко как в воду канул. Глинский же сразу рванул в спецфонд. В принципе, Людка на него всегда многозначительно поглядывала, но Борис делал вид, что не замечает этих взглядов – ведь она нравилась Виталику… Запыхавшись, Глинский чёртом влетел в спецфонд и сразу бросился к Людке, которая даже ойкнула от неожиданности. Впрочем, узнав Бориса, она тут же заулыбалась:
– Приве-ет, а ты чего такой… как на пожар?
Глинский постарался придать своему лицу самое непосредственное выражение и затараторил:
– Людочка, солнышко, с днем рождения тебя, красавица. Здоровья тебе, счастья, любви! И мужа хорошего, чтоб всю жизнь тебя на руках носил, как Руслан свою Людмилу из поэмы товарища Пушкина.
Латифундия зарделась и кокетливо повела бровями:
– Ну, положим, у Пушкина ещё неизвестно, кто ту Людмилу больше на руках носил – то ли Руслан, то ли карлик этот бородатый… Так… ты сюда торопился, чтобы меня поздравить?
Борис кивнул, внутренне прося прощения за свою ложь:
– Да я еле конца занятий дождался, так хотел тебя в щёчку поцеловать… Можно?
– Можно, – она без колебаний подставила розовую щёку. Глинский нежно чмокнул девушку и непринужденно так спросил:
– Виталька-то тебя поздравил?
– Кто? А, Виталик… Да, конечно. Ещё утром. Вон – тюльпанчики на столе…
Латифундия оглянулась и наклонилась поближе к Борису:
– Слушай, я тут в полшестого с девчонками полянку накрою… Ты приходи. И гитару возьми обязательно. Тот романс из «Дней Турбиных» споёшь… Придёшь?
– Обязательно! Слушай, Люд, а ты не знаешь, где Виталька? Он мне трёху задолжал – очень бы кстати пришлась, если насчёт полянки.
– Ой, да не надо, у меня и так всё приготовлено, – замахала руками Люда. – Ты, главное, сам приходи. А Виталька – он только что забегал. Справочник какой-то брал – старый… Что-то там выписал и убежал.
У Глинского, почуявшего след, часто-часто застучало сердце:
– А что за справочник-то?
Латифундия пожала плечами:
– Да… «джейнс» каких-то лохматых годов… Пятидесятых, по-моему. Я ещё удивилась: зачем ему такое старьё? Их ведь и не берёт никто. А тебе-то чего?..
Борис улыбнулся, как мог беззаботно, будто только что уличил приятеля в милой безобидной хитрости:
– Ах, Виталик, Виталик… Хитрец ты наш… Да это он Чапарэлу, нашему преподу по ВБТ [157] , что-то сегодня втирал, видно, задружиться хочет. Что-то ему доказывал из истории артиллерии. Людочка, милочка, а можно я тоже тот справочник гляну? Мне с Чапарелом тоже не мешает потравить с умным видом. Зачёт ведь скоро…
– Без проблем. Клади военный билет, ага, пойдем, провожу.
157
Вооружение и боевая техника. – Прим. авт.
Людка застучала своими высоченными – стальными на вид – шпильками…
Толстые «джейнсовские» справочники по иностранным армиям (которые в Союзе почему-то были секретными) занимали почти полный стеллаж. Они обновлялись каждый год, поэтому старыми почти никто не интересовался, за исключением редких чудаков, любителей военной истории. К ним Соболенко уж точно не относился. Дождавшись, когда Латифундия вернётся на своё место, Глинский начал по порядку пролистывать справочники, начав с самых старых. Из четвертого по счету, за 1957 год, выпала сложенная до размеров ладошки карта… Борис развернул её, потом снова сложил, убрал во внутренний карман и энергично направился к выходу. Люда, возвращая ему военный билет и заглянув в глаза, даже встревожилась:
– Ой, ты это, чего? На тебе аж лица нет.
– Да… похоже, проспорил я кое-что. Самонадеянность подвела… Побегу я, Люд, а то к поляне твоей не успею…
Глинский шёл по коридору и нервически кусал губы. У него в голове не укладывалось, как человек, бывавший у него дома, способен на такую подлость. Правильно, видать, Новосёлов говорил ещё на КМБ. Ну да… И ведь как всё рассчитал! И Новосёлову отомстит – у того командировка «гавкнется», и сам же ещё, глядишь, вместо Ильи поедет… Отправлять-то всё равно кого-то придётся… А Соболенко – следующий после Новосёлова по «партийному списку». Они одновременно стали: Военпред – полноценно партийным, Соболенко – кандидатом в члены партии, кстати первыми в языковой группе…
Новосёлова он нашёл в аудитории. Тот вместе со всей группой в очередной раз перебирал секретные портфели. Борис молча протянул ему карту. У Ильи с нервяка затряслись руки:
– Где нашёл?
– Где нашёл, там уж нет. В «джейнсовский» справочник пятьдесят седьмого года вложил. Чтоб на века. Если б не день рождения Латифундии, хрен бы догадался…
– Соболенко?
– А кто, дух святой? За руку его я, конечно, не поймал, но ведь не сама же карта в спецфонд улетела.
– И чего делать будем?
– Чего делать, чего делать… Думать надо. Нет, ну какая же сука… Ладно, опечатывай портфель, вечером обсудим, что и как…
Но обсудить «что и как» не получилось. Тут же на лестнице Борис встретил Виталика – он с озабоченной физиономией торопился на родной этаж. Увидев Глинского, зачастил:
– Старый, я тут слышал – у Военпреда карта пропала… Чем могу помочь? Кстати, про сабантуйчик у Людки в курсе? Пойдём? У тебя гитара – в «Хилтоне»?.. Ты чего, старый?!
У Глинского задёргалось лицо:
– Сабантуйчик, говоришь?..
Борис понял, что врезал Виталику в челюсть, только когда тот скатился чуть ли не до конца лестничного пролёта. Сам подняться Соболенко не смог – сильно ударился головой о ступеньки. К нему подбежали офицеры-спецпропагандисты и пытались было оттащить к себе на этаж. Но потом, поняв, что дело серьёзное и без огласки всё равно не обойдется, быстро доложили о драке и о пострадавшем дежурному по институту. Тот мигом поднялся на третий этаж, да ещё прихватил оказавшегося под рукой майора-начмеда с характерной кличкой Паша-понос. Когда к месту событий протолкался Новосёлов, дежурный по институту уже принял решение задержать Глинского «до последующего выяснения обстоятельств». Так что на полянку к Латифундии в тот день не попал ни Борис, ни Соболенко…