Война Спартака

Грушина Галина

Отправляя Фаннию в Рим, он сказал со значением:

– Надеюсь, наша разлука будет недолгой, а наши дружеские отношения, которые я высоко ценю, станут ещё крепче.

В ответ она холодно отозвалась:

– Главное, что требуется от тебя - честно расплатиться со мной.

От негодования претор лишился слов.

Э П И Л О Г

Никто в Риме так и не узнал, где столько времени пропадала Фанния. Не дождавшись торжественного въезда Красса в столицу, она покинула город и удалилась в деревню оплакивать погибшего брата и свои утраченные надежды.

Вдоль оживлённой Аппиевой дороги, по которой она проезжала, уже

были установлены кресты с распятыми спартаковцами. Иные смердили, их расклёвывало вороньё; иные ещё шевелились в смертной муке. Фанния велела ехать медленно и жадно всматривалась в лица распятых. Иногда она узнавала знакомых. Служанки визжали, закрывались покрывалами и со слезами умоляли госпожу гнать лошадей. Она не обращала на них внимания.

Марк Лициний Красс получил овации, то есть малый триумф, за победу над спартаковцами. Он был уязвлён и надел лавровый венок, хотя при этой церемонии и полагался только миртовый.

После торжества он совершил грандиозное жертвоприношение Геркулесу, угостил римский народ на десяти тысячах столов и подарил гражданам бесплатного хлеба на три месяца.

Уязвлённый успехами Помпея, справившего одновременно с ним триумф в честь победы над Серторием и ухитрившегося даже присвоить себе часть победы над Спартаком, Красс вынужден был обстоятельствами просить соперника о содействии в достижении консулата.

Этот консулат, полученный им в следующем после разгрома Спартака году, отличался тяжёлыми распрями с Помпеем. Коллеги еле терпели друг друга, нуждаясь один в другом. К счастью, Помпей вскоре отправился на Восток добивать понтийского царя, и Красс перевёл дух.

Под влиянием письма Спартака, дошедшего до Митридата, у неугомонного царя возник замысел собрать огромное войско с тем, чтобы устремиться в Италию посуху, через Фракию и Галлию, призвав все народы к восстанию против Рима. Царь пообещал даже освободить всех рабов, как он сделал это однажды в Азии. Передавали сказанные им слова:

– Уж если такое возмущение сумел вызвать Спартак, человек совершенно ничтожного звания, представьте, что будет, если там появлюсь я.

Однако боги не судили ему совершить ничего подобного. Теснимый римлянами, покинутый многочисленными друзьями, жёнами и детьми, он бежал в крайние пределы государства, в Боспор, к сыну Махару. Его последним приютом стала Таврида, а надеждой - огромные сокровища, сокрытые им в никому не известном тайнике.
– золото, на которое можно было создать новое войско. Однако жена его Стратоника выдала тайну сокровищницы Помпею, умолив простить своего единственного сына - царевича Ксифара. Узнав об этом, Митридат велел схватить и умертвить Ксифара на глазах матери, а сам, теснимый воинами взбунтовавшегося Махара, решился на самоубийство. Желая умереть безболезненно, царь пробовал многие яды, однако они не действовали на него, пока, наконец, ему не помогли покончить счёты с жизнью.

Карьера Марка Лициния Красса, консуляра и победителя Спартака, продолжала успешно развиваться, так что вскоре он стал одним из первых лиц в государстве. В течение последующих лет он иногда виделся с Фаннией, безвыездно жившей на подаренной ей вилле. Обычно он совершал поездку к приятельнице, когда его охватывало внезапное отвращение к жизни.

Фанния сильно изменилась. Её волосы, перестав быть золотыми, совершенно почернели и тронулись сединой. От былой красоты мало что осталось. Даже одежда её была темна, как, впрочем, и речи. Красса она всегда узнавала, и тогда принималась выговаривать первому лицу в государстве со свойственной ей несдержанностью, осмеивая его поступки и предрекая неудачи. Он сидел, всё ниже опуская

лысую голову, и молчал. С настенных полок на них осуждающе глядели запылённые изображения предков Фанниев.

Фанния жила долго. Она явилась свидетельницей бурного взлёта своего двоюродного брата Гая Юлия Цезаря и равнодушно услышала о его убийстве. Гибель Красса в далёкой Парфии также ничуть не тронула её, а рассказ о том, как парфяне влили в горло великому человеку расплавленное золото, рассмешил.

Со временем из-за отсутствия заботы имение её пришло в полный упадок. Госпожа запрещала обрабатывать поля, так что хорошие пашни вскоре заросли сорняками, а виноградники одичали. Думали, она тронулась потому, что видела слишком много убийств и крови. Часто гуляя по окрестностям, она разговаривала сама с собой. Иногда ей являлся Спартак, и они подолгу о чём-то беседовали.

Умерла она в глубокой старости, одинокая, всеми забытая, в правление Августа, которому и досталось выморочное имение.

Несколько лет страшное поле последней битвы Спартака люди обходили стороной. Там выло зверьё, плясали огоньки, гнездилась нечисть, чудилось. Потом на нём стала родиться пышная трава, и пастухи облюбовали его для скота - редкостных тарентских овец, у которых шерсть настолько пышна и тонка, что их приходится закутывать в попоны. А из костей, грудами лежавших в траве, из прочных варварских костей, селяне наделали изгородей вокруг овечьих пастбищ.

– ----------------------------

–

–