Война в Арктике. 1941-1945
Шрифт:
Они увидали жуткую картину, которую сам Козлов в полетном донесении описал так: «Нашли там 14 человек живыми и более 25 трупов. Трупы лежали в два ряда на дне кутаса, наполненного по колено водой. На трупах лежали и сидели оставшиеся в живых, из которых примерно 6 человек были с трудом передвигаться самостоятельно. Трое из них оказали помощь по закреплению заброшенного на кунгас конца. Обессиленные люди были не в состоянии выбрасывать трупы за борт и выливать воду из кунгаса и почти примирились с мыслью о своей неизбежной гибели. По заявлению спасенных и при осмотре кунгаса было установлено, что пресной воды, а также продуктов на кунгасе не было. Последний кусок сала был съеден за три дня до нашею прихода…» (Минеев, с. 106). Соответственно, спасенных пришлось переносить на клиппербот и поднимать в самолет на руках, что заняло полтора часа, затем отпаивать их горячим чаем. Несмотря на эти усилия, уже на борту «каталины» для одного из поднятых усилия спасателей оказались напрасными.
Поиски плавсредств и людей с погибшего транспорта и тральщиков продолжались до 3 сентября силами четырех самолетов «Каталина», тральщиков ТЩ-60 и ТЩ-61 (бывшие рыболовецкие РТ), новейших американских Т-116 и Т-117, катеров СКА-501, БО-202, БО-210. Не считая доставленных в Хабарово 183 человек на Т-116, авиаторы Козлов, Евдокимов и Сокол подняли с воды (включая последний полет Козлова к кунгасу) и тем сохранили жизнь еще 69 человек. Таким образом, в конвое БД-5 уцелело лишь 252 из 632, согласно сохранившимся спискам личного состава, и с учетом неполноты исходных сведений число жертв близко к 380, включая большую часть женщин и всех детей. Неслучайно в исторической литературе особо отмечено, что «это была самая тяжелая трагедия, происшедшая в Карском море в годы Великой Отечественной войны».
В мемуарной и исторической литературе гражданские моряки нередко отказываются обсуждать действия Бабанова, как это сделал А. Сомкин: «Не берусь судить, насколько оправдан был поспешный уход тральщика» (Сомкин, с 144). М.М. Белов также отметил, что «это правильное решение по прибытии Т-116 в Хабарове было поставлено под сомнение» (Белов, с 510). Начальник штаба морских операций Главсевморпути западного района А.И. Минеев но указанному поводу вообще не стал высказывать своей точки зрения и т.д.
У военных возможности отмолчатся не было, причем решающее слово в этом принадлежало командованию КВМБ. Не случайно Л. Щипко окончательное решение начальства оставил без комментариев: «После того как в поселок (Хабарова. — В.К.) прилетел вице-адмирал Степан Григорьевич Кучеров, Бабанова отпустили на поиск вражеской субмарины» (Щипко, с 97). В.П. Пузырев также отметил, насколько «поучителен многодневный поиск, проведенный тральщиком Т-116 под командованием капитан-лейтенанта Бабанова», закончившийся потоплением немецкой подлодки только 5 сентября. Таким образом, этот морской офицер избежал сурового наказания достаточно условно, в счет будущих побед, что в перспективе вместо расстрельного приговора было единственно верным. Тем более на фоне ошибки командира конвоя, не разобравшегося в типе оружия, примененного противником. Характерно, что Головко в своих мемуарах обошел молчанием гибель «Марины Расковой», хотя авторы монографии «Краснознаменный Северный флот» (1977) считают, что в поражении БД-5 «доля вины в случившемся легла на штабы флота и флотилии, не сумевших своевременно определить начало развертывания вражеских подводных лодок в Арктике и оповестить об этом командира конвоя» (Козлов, Шломин, с 189 — 190).
Однако нам следует вернуться к непростой ситуации, сложившейся вокруг командира Т-116, который из Хабарова через Диксон (где он встретил часть своего экипажа, спасенного Козловым) был отправлен на дальнейшие поиски подводных лодок противника. Как оказалось впоследствии жертвой одной из них оказалось гидрографическое судно «Норд» (капитан Павлов). Очередная военная трагедия как следствие неограниченной подводной войны произошла 26 августа у острова Белуха при следующих обстоятельствах. 23 августа это судно вышло с Диксона, чтобы зажечь маяки в шхерах Минина, на полуострове Михайлова и в проливе Матисена, посетив полярную станцию на мысе Стерлигова, откуда 25 августа направилось на продолжение работы к островам Рингнес, Кравкова и Белуха. На мысе Стерлигова около 5 часов следующего дня было принята радиограмма «Всем, всем, я "Норд", обстрелян подводной лодкой». Затем связь оборвалась. В качестве меры для аварийной ситуации в 23 часа 26 сентября в подтверждение благополучного исхода радист «Норда» должен был передать пять точек, которые услышали на полярной станции «Мыс Челюскина». Если это так, приходится признать, что кто-то из экипажа «Норда» пошел на сотрудничество с противником, что, однако, требует подтверждения. Чтобы завершить историю этого гидрографического судна, лишь отметим, что, по немецким данным, это судно было потоплено подводной лодкой U-957 (командир обер-лейтенант Шаар) после непродолжительного боя, когда было пленено четыре человека из экипажа.
На маршрут «Норда» после мыса Стерлигова ориентировался Бабанов в поисках немецкой подлодки, причем его первый поиск в последние дни августа оказался безрезультатным. На исходе второго отпущенного срока, направляясь от островов Сергея Кирова к материку, 5 сентября 1944 года сигнальщики Т-116 сначала визуально обнаружили признаки присутствия подводной лодки, а затем эти результаты были подтверждены гидроакустическим прибором «асдик». После четырех залпов «мышеловки» и атак глубинными бомбами
К этому времени Бабанов практически израсходовал весь боезапас, известив командование КВМБ: «Бомб нет, лодка на грунте, травит соляр и воздух. Поставил веху, нужен корабль с бомбами. Видимость пять миль, ясно». Спустя два часа с Диксона в район, указанный Бабановым, вышел большой охотник БО-206 (командир лейтенант Виноградов). На следующее утро в густом тумане по разводьям соляра он присоединился к Т-116, чтобы совместно продолжить бомбежку затаившегося противника, обрушив на пего еще двадцать две бомбы. Всплывшие доски инструментального ящика, брезентовая сумка и другие предметы подтвердили серьезность повреждений лодки. Получив приказ, Бабанов с победой вернулся на Диксон, БО-206 продолжил сторожить врага в ожидании спасателя «Бриз» с бригадой водолазов, вплотную занявшихся изучением добычи на глубине 44 метра, начиная с пробоин во внешнем и внутреннем корпусе, а также на боевой рубке с опознавательным номером U-362. В каждую пробоину мог пройти человек. Главная добыча ожидала водолазов в самой лодке — новенькая торпеда «Цаункениг» и шифровальная машинка «Энигма»: за такую добычу Бабанова не только простили, но и наградили орденом Нахимова
Несмотря на успех с потоплением U-362, потери в последующих конвоях продолжались, но только в эскортных кораблях, следовавших от пролива Вилькицкого на запад, как это произошло при проводке каравана ВД-1 из четырех транспортов в последней декаде сентября. Вблизи острова Кравкова сначала в самом начале суток 23 августа погиб СКР-29 «Бриллиант» со всем экипажем, причем при невыясненных обстоятельствах в ночное время, предварительно сообщив о появлении вражеской подлодки. Т-120 (командир капитан-лейтенант Лысов) был оставлен для поиска спасшихся из экипажа СКР-29 и одновременно противника, а затем по приказу командира конвоя возобновил плавание к Диксону. В 10 часов 24 сентября, по данным «асдика», был обстрелян участок моря, но без видимых результатов… Прошло немного времени, и в корму корабля буквально впилась вражеская торпеда, по всем признакам, очередной «цаункениг». От ее взрыва руль и винты оказались вывернутыми наружу, корпус испытал сильную деформацию, корабль потерял ход и его основные силовые агрегаты вышли из строя. Тем не менее в борьбе за живучесть удалось удержаться на плаву. В этом положении Лысов отправил часть экипажа на катере и понтоне к ближайшему берегу в Пясинском заливе, а сам с четырьмя офицерами и тридцатью моряками (артиллеристами и машинной командой) остался на разбитом корабле, намереваясь прикрыть артиллерийским огнем 46 своих моряков, спасавшихся на понтоне и катере, которые наблюдали повторную атаку немцев, но в своем положении ничем не могли ей помешать. По их рассказам, подводных лодок было две (по нашим данным, U-278 и U-379), причем одна из них получила попадание снаряда в рубку. Несомненно, немцы могли видеть спасавшихся, но не предприняли по отношению к ним каких-либо действий. Спустя двое суток они благополучно достигли обитаемого побережья и в первых числах октября оказались на Диксоне. Официальным образом было отмечено, что все действия Лысова «были спокойными, разумными и уверенными. Он сделал все, чтобы спасти корабль, личный состав» (Щипко, с 123). Столь же высокую оценку действия Лысова получили от командующего Северным флотом Головко: «Поведение капитан-лейтенанта Дмитрия Алексеевича Лысова — в традициях нашего флота. Именно так поступает командир корабля — настоящий моряк и советский патриот» (Головко, с 221).
На исходе навигации 1944 года немецкие подводники предприняли захват нашей полярной станции на мысе Стерлигова под общим руководством капитан-лейтенанта Х.Г. Ланге, командира U-711, который свои задачи объясняет так: «Мы должны были захватить советскую радиостанцию и заменить обслуживающий персонал своими людьми, которых я дополнительно взял на борт, это были связисты-пеленгаторщики (специалисты по радиоперехвату. — В.К.). Их было шестеро, все прекрасно владели русским, они могли расшифровать сигналы радиосвязи за очень короткое время. Эти люди должны были заменить обслугу на русской станции. Такова была цель операции» (по Хенриксену, с. 328). Судя, однако, по сведениям участников событий с нашей стороны, эта цель едва ли была достигнута.
По возвращении из плена один из сотрудников полярной станции «Мыс Стерлигова» радист Л.З. Венцковский подробно рассказал об обстоятельствах указанной операции, и, таким образом, мы имеем свидетельство обеих сторон. Поскольку рассказ Венцковского отражает многие стороны жизни полярных станций военной поры в связи с другими событиями (включая гибель «Марины Расковой» и гидрографического судна «Норд»), а также отношений с военным персоналом, ниже он приводится в расширенном виде:
«Коллективы сотрудников Главсевморпути и поста СНИС (Служба наблюдений и связи. — В.К.) жили дружно, питались вместе, готовили поочередно… совместно выполняли необходимые хозяйственные работы.