Война в Арктике. 1941-1945
Шрифт:
Спокойное развитие событий продолжалось до 13 марта, когда гренландский патруль обнаружил немцев в бухте Германия на острове Сэбина, которые на глазах изумленного патруля спаслись бегством, оставив в хижине недопитый горячий кофе и даже кобуру с пистолетом, а также военный китель! Первый контакт противников, определивший дальнейшее развитие событий, состоялся — без последствий такая встреча произойти не могла, тем более что противники находились настолько близко друг от друга, что разойтись им практически было невозможно. Все зависело от того, успеет ли Иенсен довести свое открытие первостепенной важности до сведения Эске Брюна в его столице Готхобе на западном побережье, а тот, естественно, обратиться к американцам, и тогда…
Такое развитие событий никак не устраивало Риттера, и, надо сказать, свой первый тайм после остросюжетной завязки он выиграл. От беглецов, избежавших пленения в бухте Германия,
Риттер срочно организовал погоню с отрядом из восьми человек и по следам патрульных упряжек настиг Иенсена с его эскимосами, остановившихся на ночевку в хижине на мысе Вийк в двадцати милях южнее зазимовавшего «Заксена». Тем не менее в темноте ночи патрульные гренландцы исчезли, бросив все свое снаряжение, включая собачьи упряжки, а главное — дневник, из которого Риттер, хорошо освоивший на Шпицбергене норвежский язык, родственный датскому, отчетливо понял возникшую ситуацию, включая маршруты патрулей и их организацию, а также роль Эскимонесса. Со своим не приспособленным к дальним маршрутам воинством Риттер не решился преследовать сбежавших, понадеявшись, что в своем состоянии они едва ли достигнут Эскимонесса, находившегося в пятидесяти милях южнее, в чем, однако, ошибся — датчанин и эскимосы на грани истощения добрались туда спустя двенадцать часов, сообщив главное — война пришла на берега Гренландии! Капитан Паульсен, отвечавший за патрулирование на востоке Гренландии, мгновенно оценил значение этой информации. Дав только сутки отдыха Иенсену, он отправил его со свободной упряжкой в одиночный маршрут на север с заданием предупредить остальные патрули, одновременно приказав местным эскимосам тщательно следить за появлением неизвестных людей с севера. Такое решение было абсолютно правильным, поскольку на сообщение Риттера командование кригсмарине приказало ликвидировать Эскимонеес, с небольшим дополнением — «действовать по обстановке». Следующий тайм развивавшейся по нарастающей военной драмы, совсем не местного значения, проходил в духе современного «экшена» или приключений в стиле Джека Лондона
Дни шли за днями, и охотники-эскимосы проглядели глаза в ожидании неизвестной опасности с севера, тогда как их начальник Паульсен каждую минуту надеялся услышать гул моторов американских бомбардировщиков с юга, способных решить выпавшую на его долю проблему. И дождался — вечером 23 марта с севера послышался лай собак: шесть немцев с автоматами и пулеметом на трофейных датских собачьих упряжках против двух винтовок у датчан. Нескольких эскимосов Паульсен буквально выгнал с приближением противника, чтоб не мешали в предстоящей драке. Впрочем, драки не получилось — получив в ответ длинную пулеметную очередь и разрывы гранат, Паульсен со своим напарником Ольсеном предпочли исчезнуть в наступившей темноте, взяв направление на юг к острову Элла, где находилась ближайшая радиостанция. Определенно оба датчанина не имели достаточной военной подготовки — в противном случае они позаботились бы об аварийных складах и запасной упряжке на непредвиденный случай: теперь же им предстоял марш-бросок по безлюдной местности с редкими хижинами на расстояние в 230 миль до острова Элла, куда они добрались только 4 апреля (то есть на одиннадцатые сутки!) в состоянии между жизнью и смертью, получив приказ из Готхоба сосредоточить людей в Скоресбисунне. Радиостанция Эскимонесса к этому времени уже молчала двенадцать суток…
Читатель, оперирующий масштабами военных событий советско-германского фронта, вероятно, удивится: а достойны ли внимания эти жалкие стычки где-то на периферии величайшей войны вдали от руин Сталинграда и танкового погрома под Курском?
Определенно достойны, если учесть следующее обстоятельство. Помимо информации о процессах в атмосфере над Северной Атлантикой немецкие радиометристы со своих станций в Норвегии, на Шпицбергене, в Гренландии и даже на Земле Фрахща-Иосифа имели возможность отслеживать радиопереговоры, а также положение судов в караванах и в «капельных рейсах» на пространстве от Исландии до наших северных портов. Потери техники и других ценных грузов (топлива, продовольствия и много другого) здесь оказались вполне сопоставимыми с потерями в сражениях на Русской равнине. Мешать противнику в ведении радиоразведки в акваториях Северной Атлантики (даже на время!) означало несомненную помощь Красной Армии в битвах на просторах далекой России — вот почему мы должны помнить о вкладе гренландцев в общую победу.
Пока стратегия и тактика противостояния противников на восточном побережье Гренландии складывалась
Сам Риттер в сопровождении Иенсена вышел 17 апреля в противоположном направлении на упряжке в направлении Мюг-бухты, чтобы в случае дальнейшего благоприятного развития событий попытаться найти подходящее место для будущей зимовки «Заксена». Маршрут был рассчитан на десять дней, снаряжение включало два спальных мешка, примус с запасом керосина и, на всякий случай, палатку. Отношения между участниками маршрута оставались предельно сдержанными, попытки Риттера преодолеть отчужденность пленника успеха не имели. Датчанин лишь выполнял приказы Риттера — не более… Ночевка в очередной хижине проходила своеобразным порядком: после ужина Риттер прятал меховую одежду спутника-пленника, связывая ему на ночь руки. Разумеется, немец практически не выпускал из рук оружия, не допуская пленника к единственной винтовке. Не располагая портативной радиостанцией, Риттер не имел связи с бухтой Ганза. Спустя четверо суток немец понял, что ничего подходящего для зимовки «Заксена» по намеченному маршруту не предвидится, и решил поискать удачи в противоположном направлении, что не входило в первоначальные планы и о чем не могли знать оставшиеся в бухте Ганза.
Вечером 21 апреля они остановились в хижине в бухте Москито, и немец решил по-своему отметить день рождения супруги, которая когда-то делила с ним пять лет жизни на Шпицбергене. Запрятав меховую одежду спутника-пленника под койку и не расставаясь с пистолетом в кобуре на поясе, он принялся за приготовление теста для праздничного пирога, позволив Иенсену отправиться к нартам за очередной порцией муки. Подойдя к нартам, датчанин увидел высовывавшийся из-под брезента приклад винтовки — его дальнейшие действия было нетрудно представить.
Обезоружить немца теперь не представляло трудности, сборы в дальнейший маршрут с наведенным на Риттера оружием также прошли без осложнений. По психологии мирного человека, датчанин решил не убивать обезоруженного врага, предоставив его в хижине собственной участи, с минимум запасов. Счастливый от обретенной свободы, он гнал упряжку на юг почти двое суток, прежде чем его посетила мысль, вполне достойная вояки в чине капрала, каким он числился в списках воинства губернатора Брюна: Риттер не только бывший противник, но еще и ценнейший язык, которого следует доставить по назначению!
Потерявший смысл жизни и службы бывший (теперь именно бывший!) лейтенант кригсмарине, так ни разу и не притронувшийся к пище, был крайне удивлен, услышав за стенами повизгиванье собак. Еще больше он удивился, увидав в дверях своего бывшего пленника, с которым поменялся ролями, и выслушал его приказ: «Собирайтесь, едем в Скоресбисунн. В случае сопротивления — пристрелю!»
Бывшему лейтенанту кригсмарине не оставалось ничего другого, как подчиниться находчивому капралу (не капитулировавшей датской, а действующей гренландской армии). 3 мая они, закончив трехсотмильный маршрут, скупо поведали свою одиссею капитану Паульсену, который нежданно-негаданно обзавелся ценнейшим языком. Уже позже военные корреспонденты многих стран выспрашивали у обоих участников неслыханного маршрута детали событий, не оставлявшие сомнений в его реальности.
Оставшиеся в бухте Ганза немцы долго ждали своего исчезнувшего командира. Однако дождались они другого — 25 мая звено «Либерейторов» под командой полковника Бернта Балчена (он первым долетел с Бердом на Южный полюс в 1929 году) разнесло в пух и прах немецкую зимовку в бухте Ганза. Каким-то образом эта бомбежка обошлась без погибших. Несостоявшиеся жертвы были вывезены гигантской летающей лодкой «Дорньс-26» (командир капитан Блюме) 17 июня 1943 года. Спустя почти месяц в бухту Ганза добрался американский корабль береговой обороны «Норланд», обнаруживший там отставшего от своих медика Сенсе — таков был финал операции «Хольцауге».