Война в Средние века
Шрифт:
2. Право оружия, рыцарская дисциплина со всеми ограничениями, более или менее нравственными, могли в любом случае применяться только к армиям, набранным из благородного, феодального сословия; но в позднее Средневековье появляется очень много авантюристов, малочувствительных к рыцарским призывам: это наемники «Больших компаний» и «шкуродеры» во Франции, отряды кондотьеров в Италии, ландскнехты в Германии, албанские стратиоты времен Итальянских войн; они были самыми известными, не только свободно проявляли все свои дикие, садистские инстинкты, но и содействовали изменению общей атмосферы войны, хотя она и велась в основном традиционно военными слоями общества.
3. В противоположность аристократической войне, легко превращавшейся в большой полусерьезный полуразвлекательный турнир или серию авантюр и «военных приключений», которые были желанны и ценны сами по себе, война коммун, война народная предлагала поведение несомненно более жестокое: фламандские коммуны систематически уничтожали побежденных, не признавая практику выкупов, поскольку считали ее приманкой или проявлением низости. Когда рыцарская знать вступала в сражения с коммунами, то она неизбежно действовала таким же образом: в ответ на избиение французских рыцарей в сражении при Куртре были избиты фламандские ремесленники при Касселе и Розбеке. К этому способу ведения войны, лишенному всякой куртуазности, можно добавить военные обычаи ирландцев и швейцарцев: «Военный устав» Люцерна 1449 г. предписывал не брать никого
751
Froissart J. CEuvres. Chroniques. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Vol. XV. P. 168.
Если в конце Средневековья отношения между государствами выиграли с формальной стороны, по части вызовов и объявлений войны [752] , перемирий [753] , охранных грамот [754] , мирных переговоров и договоров, и если растущие требования к дисциплине иногда помогали командующим лучше контролировать действия своих людей, то распространение наемничества, возросшая роль пехоты народного происхождения и обострение политических амбиций, напротив, часто влекли за собой рост насилия и жестокости во время военных операций, а требования государственного интереса увеличивали количество поводов для конфликтов.
752
Glenission J. Notes d’histoire militaire... (353) – Примеры вызовов см.: Froissart J. Chroniques. / Ed. G. Raynaud. Paris, 1899. Vol. XI. P. 96, Molinet J. Op. cit. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Vol. XIII. P. 270. La Marche О. de. Memoires. / Ed. H. Beaune, J. d’Arbaumont. Paris, 1883. Vol. I. P. 256, Champollion-Figeac. Lettres de rois, reines et autres personnages. Paris, 1847. Vol. II. P. 495-496, n° 257.
753
Fowler К. Truces. // The Hundred Year War. / Ed. К. Fowler. London, 1971. P. 184-215. Примеры примирений см.: Molinet J. Chroniques. / Ed. G. Doutrepont, О. Jodogne. Bruxelles, 1935. Vol. I. P. 119-120, Arch dep Pyrenees-Atlantiques. E. 77, Vigneulles Ph. de. Chroniques. / Ed. C. Bruneau. Metz, 1932. Vol. III. P. 78, Cosneau E. Les grands traites de la guerre de Cent ans. Paris, 1889. P. 71-99, 154-171.
754
О возрастающей роли герольдов см.: Adam-Even Р. Les fonctions militaires des herauts d’armes. (346).
5. СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ПАЦИФИЗМ И ЕГО ПРЕДЕЛЫ
Учение Ветхого Завета, ограничительное толкование пацифистских стихов Нового Завета, унаследованная от римского права идея о том, что всегда дозволено сопротивляться силе силой и что «защита предусмотрена естественным правом, поскольку принадлежит не только человеческим существам... но и животным бессловесным» [755] , так что даже клирики могут законно сопротивляться насилию, концепция религиозной истины как высшего блага, которую надлежит любой ценой защищать от угроз и нападок неверных и еретиков, ради чего Церковь выполняла самые разные мирские обязанности, а также то, что христианство со времени Константина, а позднее – Хлодвига, получило доступ к власти, – все это помешало средневековому пацифизму обрести определенную форму. Никогда Церковь наставляющая не осуждала все виды войн и никогда не предавала осуждению все типы воинов.
755
Le Songe du Verger. // Revue du Moyen Age latin. 1957. N. 13. P. 59.
Тем не менее, не раз движения за мир, настоящие кампании ради умиротворения и примирения [756] развивались на Западе с разрешения, благоволения и при участии Церкви и духовенства. Папство, великие знатоки католического права и теологи испытывали явное беспокойство по поводу войн между христианами. Критерии справедливой войны, четко определенные со второй половины XII в., приводили к осуждению очень большого числа конфликтов, поэтому папы и их легаты особо благоволили к арбитражу, судебным инстанциям и переговорам. От Данте к Виклифу, от Марсилия Падуанского и Пьера Дюбуа, чешского короля Иржи из Подебрад к Эразму Роттердамскому передавалась неизбывная надежда – серьезный, хотя и иллюзорный проект создать под эгидой единой власти или суверенной ассамблеи новое христианское сообщество, где война была бы запрещена по закону и не известна на деле [757] . В отдельные эпохи мир становился настоящей политической концепцией, предметом всеобщих упований. И наряду с литературой о войне существовала литература о мире: «Книга мира» Кристины Пизанской, «Книга мира» Жоржа Шатлена, несколько речей и проповедей Жана Жерсона. Добавим, что если политики, светская и духовная элита не стремились к миру любой ценой и в общем полагали, что лучше справедливая война, чем неправый мир [758] , то отношение народа было иным. «Все хорошо знают, что когда приходится судить и рядить о войне, то бедным людям лучше не мешаться, поскольку они только и мечтают о том, чтобы жить в мире [759] .
756
Fauchez A. Une campagne de pacification en Lombardie autour de 1233. // Melanges d’Archeologie et d’Histoire de l’Ecole francaise de Rome. 1966. N. 78. P. 503-549.
757
В Средние века существовало утопическое представление, что где-то есть страна или общество, где совсем не знают войны и насилия. Филипп де Мезьер, например, говорит о стране «бригадинов», где «нет разбойников и они никогда не воюют друг с другом». Он же пишет о «дальнем Египте», т. е. Эфиопии. «Католическая вера там процветала и давала богатые плоды. Милосердие царило во всем своем величии. Не было ни бедняков, ни еретиков. Блага одного были благами другого. Там не знали войн, ссор и злоумышлении. Блага мирские и духовные были в изобилии». (Mezieres Ph. de. Le Songe du Vieil Pelerin. / Ed. G. W. Coopland. Cambridge, 1969. Vol. I. P. 224, 231).
758
Gerson J. CEuvres completes. / Ed. Р. Gloneux. Paris, 1966. Vol. VII. P. 219.
759
Bonet H. L’arbre de batailles. (913). P. 71.
Нравственное
760
Patr. Lat. T. CXLIV. P. 316.
761
Flahff G. В. Deus non vult. // MS. 1947. N 9. P. 162-188.
762
О дававшемся некоторыми воинами обете не поднимать оружия против христиан см.: Livre des miracles de Sainte-Cathenne-de-Fierbois (1375-1470). / Ed. Y. Chauvin. Poitiers, 1976. P. 33.
Наиболее законченное выражение средневековой идеи ненасилия следует искать у маргиналов, еретиков и симпатизирующих им. Пока нет углубленного исследования этой проблемы, наметим несколько отправных точек. В начале XIII в. группа вальденсов позволила папе Иннокентию III убедить себя вернуться в лоно официальной Церкви, но при условии освобождения от военной службы. Позднее в Италии таким же освобождением пользовались терциарии ордена св. Франциска, кающиеся и пребывающие в состоянии воздержания. Одна сторонница вальденсов, допрошенная в 1321 г. епископом Памье Жаком Фурнье, заявила: «Убийство христианина в любой войне является грехом» [763] .
763
Le registre d’inquisition de Jacques Fournier (eveque de Pamiers), 1318-1325. / Trad. J. Duvernoy. Paris, La Haye, New York, 1978. Vol. I. P. 148.
А по мнению «совершенных» катаров, всякому человеку запрещено убивать себе подобного, будь то во время войны или защищаясь от злодея. Любая война расценивалась ими как преступная, и солдат, повинующийся начальству, как и судья, выносящий смертный приговор, – не кто иные, как убийцы. Здесь, как и в других вопросах, катары возродили некоторые положения учения доконстантиновской Церкви.
Пацифизм был одной из составляющих и учения лоллардов, и не исключено, что упомянутый выше английский рыцарь был как-то связан с этим религиозным течением. Согласно Николасу Херефорду, «Иисус Христос, предводитель нашего воинства, учил нас закону терпения, дабы мы отказывались от телесных сражений» [764] . Одно из двенадцати положений лоллардов, осужденных в 1395 г., гласит, что «убийство в сражении <...> явно противоречит Новому Завету ввиду заповеди Христа любить ближнего, иметь милосердие к своим врагам и не убивать их» [765] . Другое их положение упоминает оружейное ремесло среди ремесел, бесполезных для человека, и оно подлежит упразднению ради совершенствования добродетели [766] . Виклиф же критиковал использование Ветхого Завета для оправдания войны.
764
Цит. по: Bainton R. Н. Christian Attitudes towards War and Peace. (920).
765
McFarlane К. В. Lancastrian Kings and Lollard Knights. Oxford, 1972. P. 177.
766
Таково же было отношение и Петра Дамиани (Patr. Lat. Т. CXLV. Р. 681-682).
Процессы против лоллардов, проведенные в епархии Норвича в 1428-1431 гг. показывают, что, согласно мнению одного из обвиняемых, каковы бы ни были обстоятельства, сражаться – значит творить зло, а большинство других утверждают, что злом является даже борьба за свое отечество или наследство. Довод у всех был один: участие в борьбе свидетельствует о недостатке милосердия. Для этих лоллардов злом является также осуждение на смерть, даже и по закону, убийц, воров, изменников, ибо мщение должно быть предоставлено Богу [767] .
767
Heresy Trials in the Diocese of Norwich, 1428-1431. / Ed. N. P. Tanner. Camden. Fourth Series, 20. London, 1977.
В противовес пацифистским взглядам лоллардов кембриджские теологи Уолтер Брют и Уильям Суиндерби в 1393 г. сформулировали официальную позицию Церкви: «Борьба в защиту справедливости как с неверными, так и с христианами – дело святое и дозволенное, иное же мнение является заблуждением. Согласно этому утверждению, христианам не позволено сражаться с неверными, язычниками и другими даже в целях их насильственного обращения в христианство; нельзя также сражаться и с христианами ради поддержания справедливости. Это мнение ложное и представляет собой заблуждение по следующим причинам. Во-первых, ни один христианский король тогда не смог бы защищать свои земли от завоевателей и изменников, и король Англии не имел бы права защищать свое королевство от французов, шотландцев или кого-то другого. Во-вторых, учение отцов Церкви поддерживало и оправдывало справедливые войны, дозволяя христианам вести их, если целью является защита справедливости или охранение Церкви и католической веры. Поэтому признанные Церковью святые отпускали грехи тем, кто воевал во имя этой цели, и сам Господь одобрял такие справедливые войны и на самом деле часто приказывал избранному народу браться за оружие, о чем свидетельствует почти весь Ветхий Завет. Именно в этом состоит истинно католическое учение, а все противное ему, как вышесказанное, – заблуждение. Положение о том, что христианину запрещено защищаться и сопротивляться, когда на него нападают, также является заблуждением. Согласно этому утверждению, христиане не могут свободно и решительно защищаться, когда их оскорбляют, нападают на них или совершают какое-либо другое насилие. Это мнение противоречит благу всеобщего мира, всякому порядку управления и разуму. Придерживаться нужно не этого ложного мнения, а противоположного, согласно которому христиане могут решительно защищаться, прежде всего, в случае несправедливых оскорблений и против силы употреблять силу, особенно когда обидчиков не ждет скорое наказание» [768] .
768
Allmand C. Т. Society at War... (299). P. 38-39.