Война в тылу врага
Шрифт:
Враг был еще силен, жесток и коварен. Мы не хотели быть победителями на час. Нужно было выиграть войну полностью. А этого мы могли достичь только совместно с Красной Армией.
Нам нужен был простор, на котором мы могли бы применить свои возросшие силы. Мы подняли тысячи трудящихся Белоруссии на вооруженную борьбу, вывели их в лес, научили владеть мощными подрывными средствами. Теперь нам нужны были вражеские объекты, на которые можно было бы обрушить имевшуюся в нашем распоряжении боевую технику, помноженную на умение и жгучую ненависть к иноземным захватчикам.
В Витебской области, поблизости от районов нашего базирования, проходили
Наиболее густая сеть железных дорог находится в районе Бреста, на Буге. Расходящиеся пучком с запада на восток, здесь тянутся линии от Бреста на Ленинград, через Полоцк; через Минск — к Москве, через Гомель и Ровно — к Киеву и Донбассу.
Смотришь бывало на карту огромной площади Пинских болот, и кажется, что это зыбкая низина гнется под тяжестью тысяч железнодорожных составов врага, движущихся к восточному фронту. А дальше — там, на западе, «гнездо» фашистских разбойников, взращенных английскими, американскими империалистами. Международные картели, синдикаты, банки породили гитлеризм. И стальные пути превратились в гигантские артерии, по которым движется смерть и разрушение радостной и счастливой жизни нашего советского народа… Да и не только нашего — они готовы потопить мир в человеческой крови, лишь бы продлить свое существование. Как бы хотелось овладеть силой, способной взметнуть на воздух самую почву, порождавшую фашизм с его стремлением поработить свободные народы мира.
Железнодорожные магистрали в Пинской области проходят через болотистые, топкие лесистые пространства. Следовательно, там, на этих болотах, как и в пойме реки Березины, можно базироваться с крупными партизанскими силами и наносить удары по важнейшим стратегическим объектам врага.
Перенести туда же наши все средства и методы борьбы — такой вывод напрашивался сам собой.
Жалко было расставаться с Витебщиной, труден был предстоящий шестисоткилометровый переход по тылам врага, но чувство долга перед родиной было выше и сильнее всяких опасений.
Снабжение боеприпасами отдаленных участков в старом районе стало почти невозможным из-за большого количества карателей, привлеченных действиями наших подрывников.
Антон Петрович Брынский, направленный с пятью десятками подрывников для действия на железной дороге Москва — Минск, 15 мая возвратился обратно, не выполнив задания. Районы вокруг Борисова и Орши были наводнены карательными отрядами из эсэсовцев и местных полицейских, и Брынскому не удалось пробиться к железной дороге.
Действия группы Щербины, работавшей на линии Полоцк — Вилейка, могли бы дать значительно больший эффект в треугольнике Вилейка — Молодечно — Вильно. Мы решили выходить в Пинские болота, в район озера Выгоновское.
Я запросил разрешения от своего начальства. Но Москва не отвечала. Каждый день поступали радиограммы по различным вопросам, но в них не было и намека на поставленный нами вопрос. Я понял это так: вышестоящим инстанциям нашего предложения еще не доложили, а непосредственные руководители не хотели полностью принять на себя такое ответственное решение.
Но нам ответственности бояться было нечего. Я думал: если задача будет выполнена, то, кроме заслуженной благодарности, за это ничего не будет; если же придется погибнуть, так тоже найдутся люди, которые помянут нас
А времени терять было нельзя. Люди рвались на боевые дела. У нас было всё необходимое для действий против вражеских эшелонов. Держать товарищей без дела — значило их «размагничивать».
Незадолго до выхода в рейд мы созвали совещание актива с участием командиров отрядов, остававшихся в старом районе.
На совещании выступил Дубов:
— Вооруженные люди в лесу без связи с населением, что дерево с подрубленными корнями: оно не может расти, оно не может жить. Поэтому Связи свои с местным активом нам нужно передать остающимся здесь отрядам. Не начинать же им работу заново. Да и сельский актив, оставленный без связи с боевыми отрядами в лесу, может быть задушен фашистами. Мы просим поэтому товарищей Заслонова, Воронова и других продолжать начатую нами работу. Наших людей, работающих в деревнях бургомистрами и старостами, нецелесообразно снимать и уводить в другой район. Они могут принести большую пользу на том месте, где работают…
На совещании Заслонов и Воронов обещали продолжать работу по развертыванию партизанского движения и пожелали нам успешно совершить свой рейд.
Мы начали тренировать людей, подготовлять их к тяжелому маршу.
Одной из основных трудностей осуществления этого перехода являлось отсутствие карт-километровок на две трети маршрута.
Опыта больших переходов в тылу противника в то время у нас да и у других партизан не было. Нужно было продумать и осуществить этот переход целиком за свой страх и риск.
Я разработал маршрут с учетом всех особенностей местности — таким образом, чтобы ночами совершать переходы по безлесным пространствам, а дневки и встречи с нужными людьми проводить в глухом лесу. График наших передвижений при этом получался столь напряженным и точным, что опоздание в прибытии к тому или иному пункту хотя бы на час могло повлечь за собой опасные осложнения. Разумеется, в этом была и слабая сторона, но иначе запланировать его не удавалось, так как безлесных пространствий по пути было много и подчас весьма больших, а весенние ночи были коротки и светлы. Не меньшую трудность представляла и переноска грузов, главным образом взрывчатки и батарей питания к рациям. Двигаться мы могли только пешком и в ночное время, груз предстояло тащить целиком на собственных плечах. При этом брать с собой в такой ответственный рейд можно было лишь небольшое количество проверенных и хорошо вооруженных людей.
Более шестидесяти бойцов и командиров приступили к физической тренировке. Каждый день они проходили расстояние в шесть километров от озера Домжарицкое и обратно по вязкому мшистому болоту с грузом. Проверяли подгонку обуви, вещевых мешков, тренировались в обороне и в отходе на случай внезапной встречи с противником.
Однако, как ни старались ребята, таская на себе груз в пятнадцать — двадцать килограммов, стало совершенно очевидным, что всей полученной из Москвы взрывчатки нам не поднять. Приходилось часть ее оставить. Но кому же? Бойцы, оставшиеся с Ермаковичем, не смогли бы использовать всю взрывчатку по назначению. Я встретился еще раз с Заслоновым и Вороновым и предложил им часть этого драгоценного груза. К тому же у Заслонова были железнодорожники, имевшие опыт подрывных работ на Оршанском узле. Подвертывался благоприятный случай попросить у него некоторых из этих людей — они были мне крайне необходимы для действия на железнодорожных магистралях врага.