Война в тылу врага
Шрифт:
— Почему с нами поступают как с арестованными? Какое они на это имеют право? — кричал один из приведенных.
— А во время войны право за тем, у кого сила. Законы будет устанавливать победитель войны, — заметил Дубов.
В это время из лесу Шишкин вывел человека лет тридцати, огромного роста и богатырского телосложения. Шишкин держал автомат наготове.
— А ну-ка, садись вон там, — указал он место верзиле, — и помалкивай. «Я лейтенант»! Ты, может, капитаном был, да разжалован, коли обезоружили… А я не знаю и знать не хочу, кто ты. Вижу, в такое время человек по лесу без оружия
— Послушаешь, вроде народ-то непокорный, а оккупантам сдались, — многозначительно заметил Дубов.
— Замолчи, старик, покуда я до тебя не добрался, — вскричал человек, приведенный Шишкиным, выговаривая слова с кавказским акцентом.
— У этого силы-то, как видно, хватит, вот хватит ли ума? — заметила Осокина.
— Вы, барышня, меня не оскорбляйте, а то я осетин… я могу…
— Ничего вы не можете. Вас немцы не так оскорбили — оружие отняли, да и то вы смирились, — ответила девушка.
— Попривыкали с бабами по деревням воевать, вот и ерепенятся, — заметил дед Пахом.
— Злости много, а толку нет, — добавил Дубов.
Я так заинтересовался происходящей сценой, что спрятал маузер и предложил своим бойцам подвести и меня к костру как задержанного в лесу.
— Здравствуйте, — сказал я, — может, у кого есть махры на закрутку?
— Здравствуй, если не шутишь, — ответили мне человека два из числа неизвестных.
Мои люди умышленно промолчали.
— На, отец, завертывай, самосад крепкий, полициант дал моему хозяину, а он мне уступил с полстакана.
Мы все были теперь убеждены, что перед нами окруженцы, проживающие в прилегающих к лесу деревнях, и вышли они искать связи с нашим отрядом, но среди них могли быть тайные полицейские и провокаторы.
— Шутить-то, кажется, времечко неподходящее… Что вам в деревне-то не сидится? Зачем в лес вышли? — Все задержанные вопросительно посмотрели на меня.
— А затем, зачем и остальные, — сказал один нерешительно.
— Остальные вышли, чтобы задержать вас. Это они, кажется, и сделали, вот и прошу мне ответить, кто такие и почему шатаетесь по лесу. Партизан, что ли, ищете? А то ведь теперь время военное, решение принять недолго.
— Да вот узнали, что вчера в этот лес проследовал отряд Бати… Хотели встретиться, попросить…
Мы действительно сутки назад, проходя безлесное поле, запоздали и переходили вброд реку Рыбчатку на глазах проснувшихся селян прилегающей деревни.
— Ах, вон вы зачем в лес вышли! Это где же вас проинформировали, в полиции или в гестапо? А только Бати здесь нет, он еще вчера ушел отсюда. Я один из его командиров, прошу мне доложить, чего вы от него хотели, а я уже дальше передам вашу просьбу.
— Не в полиции и не в гестапо, на опушке леса лошадей пасли и сами видели, как они проходили, — заявил один.
— Вот хотели его попросить, чтобы взял нас в свой отряд и… — добавил другой.
Во мне все закипело от злости. В такое время, и такой народ водит в ночное лошадей, как в мирной обстановке.
— И выдал бы вам оружие, хотите вы сказать? — резко прервал я говорившего.
Все замолчали.
— Я должен вам сказать, что вы плохого мнения об этом командире.
— Я лейтенант танкист. В армии был командиром танка «КВ».
— Ну, видите! Страна ему доверила стальную крепость, а он сдал ее врагу, нарушил присягу и теперь бегает по лесу за советским командиром, чтобы получить автомат, может быть с той же целью.
Лейтенант, сжав кулаки, начал вытирать выступившие на глазах слезы. На меня это подействовало успокаивающе, я продолжал разговор более спокойно.
— Здесь в деревнях есть по два, по три полицейских. Они путем не могут заряжать выданных им немцами новеньких трехлинейных винтовок, Если из вас кто хочет воевать, тому оружие достать вполне возможно. А так кто же вас знает, что у вас на уме?
— Товарищ командир, я слышал, что Батя москвич, я тоже из Москвы, с Красной Пресни, у меня там мать осталась. В армии я был сержантом. В бою под Белостоком был ранен в голову и в плен попал не помню как. А когда пришел в себя, на третий день сбежал. Перезимовал в деревне у хорошего человека, выздоровел и теперь вышел в лес воевать с оккупантами. Большинство этих людей я знаю, и если вы верите мне, я за них ручаюсь, они вышли в лес за тем же. Но у нас нет никакого оружия, не с чего начать. А главное, у нас нет командира, мы не организованы, и так у нас ничего не выйдет.
— Ну как, Павел Семенович? — обратился я к комиссару.
— Надо помочь, — ответил Дубов.
— Младший политрук Чугунов!
Парень поднялся и стал в положение смирно.
— Хорош ты хлопец и жалко мне тебя, но не дойдешь ты со своей ногой Назначаю тебя командиром этой будущей бригады. Шишкин, выдайте ему запасной диск к автомату. Да только не посрами отряд десантников. Тебя, москвич с Красной Пресни, я назначаю помощником командира, надеюсь, что и ты не подкачаешь. Оружия у нас лишнего нет. И вам придется его добывать самим.
— Товарищ командир, у меня в группе есть запасная винтовка, — доложил мой командир группы Насекин.
— Передайте ее москвичу с Красной Пресни, — распорядился я.
Хотелось чем-нибудь вооружить и осетина. Выручил Пахом Митрич, он предложил дробовик с двумя десятками патронов. У него был другой, свой доморощенный, который бил более «хлестко».
Солнце склонялось к горизонту, а ночью мы хозяева в лесу. Дубов сказал несколько напутственных слов будущим партизанам. Я назначил хлопцам место явки для встречи с людьми, оставленными в этом районе. Чугунов был очень доволен своим назначением. Он только попросил «на два составчика» взрывчатки, мы ему отпустили и разошлись — они на юго-запад, а мы к юго-востоку.