Война ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
Грэшим дождался, когда железная дверь наверху закроется, а потом посмотрел на проем, ведущий в камеры узников.
Ему предстояла еще одна встреча, требовался еще один союзник. Однако Грэшим не слишком тревожился. Как и в случае с Рокингемом, он знал цену этого человека.
Он подошел к толстой дубовой двери и открыл ее. В нос тут же ударили запахи испражнений, пота и засохшей крови. Он с трудом подавил тошноту и перешагнул порог.
Грэшим миновал ряд низеньких дверей — ему бы пришлось сильно пригнуться, чтобы войти в одну из камер. До него доносились тихий плач
Маг остановился возле следующей камеры. Именно сюда он и направлялся.
Перебросив посох на сгиб локтя, чтобы освободить руку, Грэшим со стоном наклонился. Направив палец в сторону замка, маг повернул кисть. Замок открылся. Грэшим улыбнулся. Он тоже кое-что умел. Распахнув дверь посохом, Грэшим пригнулся и вошел в камеру.
— Что ты здесь делаешь? — послышался хриплый голос.
Грэшим выпрямился и ударом ноги отбросил в сторону крысу.
— Эр'рил, твой брат обращается с тобой не самым лучшим образом.
Воин равнин плюнул в сторону Грэшима — на большее у него не осталось сил. На Эр'риле не было ничего, кроме набедренной повязки, цепи приковывали его к дальней стене камеры. Шоркан не мог убить брата; он был нужен ему для уничтожения книги. Однако Шоркан не собирался облегчать его страдания. С ног до головы Эр'рила покрывала грязь и кровь от побоев, запястья и лодыжки воина гноились от слишком тесных кандалов. Дух его казался сломленным.
Шоркан приказал заковать Эр'рила в цепи, чтобы тот не покончил с собой. Претор не мог этого допустить — сначала ему требовалось уничтожить книгу.
Грэшим прислонил посох к стене и вытащил из-под плаща кинжал. У него подобных сомнений не имелось. Смерть Эр'рила будет означать, что книга навсегда станет неуязвимой для заклинаний Шоркана. Грэшим видел, что Эр'рил с жадностью смотрит на кинжал. Однако старый маг сразу развеял его надежды.
— Это не для тебя, Эр'рил. Мертвым ты мне не нужен.
— Ты можешь прикончить меня прямо сейчас, — хрипло сказал Эр'рил. — В уничтожении книги я тебе не помощник.
Грэшим приподнял брови.
— А кто сказал, что у меня такие планы? Я еще меньше тебя хочу, чтобы книга была уничтожена. Более того, я пришел сюда, чтобы сделать тебе предложение.
Эр'рил с недоверием посмотрел на темного мага. На его потрескавшихся губах выступила кровь.
— И каким же оно будет, предатель?
— Я предлагаю тебе свободу. — Грэшим презрительно оглядел камеру. — Если, конечно, ты еще не начал получать удовольствие от жизни здесь.
— Не играй со мной, мерзавец.
— Я пришел сюда не просто так, Эр'рил. Я хочу заполучить Кровавый Дневник для своих целей, и только тебе известно, как снять заклинание, защищающее книгу. Все предельно просто. Освободи книгу, отдай ее мне, и я отпущу тебя на свободу.
—
— Потому что я — твоя единственная надежда. Через три ночи Шоркан уничтожит Кровавый Дневник, а потом убьет тебя. Тут нет ни малейших сомнений. Так чем ты рискуешь? Даже если я тебя предам, твое положение не станет хуже. Но если я говорю правду, ты обретешь свободу — хотя Элена и не получит книги. Однако ты сможешь вернуться в объятия своей маленькой ведьмы. И кто знает? Возможно, когда-нибудь, я устану от книги и подарю ее Элене. Я не люблю Черное Сердце. Пусть ведьма сама разбирается с Повелителем Гал'готы. Какое мне дело?
Эр'рил нахмурился. Грэшим знал, что воин равнин не хочет заключать сделку с врагом, но глупцом он никогда не был. Несмотря на серьезную опасность, у Эр'рила появлялся шанс снова начать действовать. Он всегда вел жизнь воина. Какой боец откажется от возможности сбросить цепи и сражаться за свое дело? Грэшим знал, какое решение примет Эр'рил, еще до того, как увидел согласие в его взгляде.
— Что ты предлагаешь? — спросил Эр'рил, и в его усталых глазах вновь загорелось пламя.
Грэшим улыбнулся. Да, у каждого человека есть своя цена.
Затем маг отрезал кусочек от своего посоха.
— Давай я тебе кое-что покажу.
ГЛАВА 18
На рассвете Элена и все остальные собрались на носу корабля. «Бледный жеребец» дрейфовал в сторону саргассового леса, раздвигая корпусом красные водоросли. Элена сморщила нос. Сильно пахло морской водой и гниющими растениями, и чем дальше углублялся корабль в Долдрам, тем острее становился запах. Сразу за линией деревьев пронзительно кричали гнездящиеся там крачки и чайки.
По приказу Флинта команда спустила паруса. Он обещал, что дальше их понесет течение — и не ошибся. Конечно, лес тормозил движение корабля, но Флинт угадывал, где водоросли росли не так густо, и направлял туда «Бледного жеребца». Зу'улы переговаривались друг с другом на своем языке. Флинт стоял за штурвалом — казалось, он понимал моряков и слегка менял курс.
Вокруг виднелись остовы затонувших кораблей — напоминание о чьих-то ошибках. Их корпуса тянулись до самого горизонта. Рядом с ними торчала мачта, на которой трепетали на ветру остатки парусины — казалось, корабль просит, чтобы кто-то покончил с его мучениями.
— Мрачное место, — проворчал Тол'чак.
— Давно забытое кладбище, — согласился Мерик.
Когда они приблизились к саргассовому лесу, моряки зу'улы смолкли. Да и все остальные тоже. Встающее солнце лишило заросли призрачной туманности. Деревья были вдвое выше мачты «Бледного жеребца», но их стволы казались слишком тонкими для мощных лиственных крон.
— Смотрите! — воскликнул Джоак, показывая на одно из деревьев.
Листва здесь имела совсем не такую окраску, как на растущих на острове деревьях. Они не могли оторвать глаз от ярко-оранжевых, пламенеющих всеми оттенками заката листьев. Легкий ветерок шелестел в ветвях. Среди листьев виднелись изящные цветы — такие темно-красные, что они казались черными.