Война ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
— Как же далеко мы забрались, Элена, — пробормотал он, обращаясь к воде.
Именно в этот момент Джоак заметил, что оттуда на него смотрит лицо. Сначала он решил, что это его собственное отражение, но уже в следующий момент понял, что ошибся, и внутри у него все сжалось. Он смотрел не на свое отражение — в пузыре, испускавшем магическое сияние, из глубин моря поднимался какой-то человек.
Джоак открыл рот, собираясь закричать, чтобы предупредить остальных, но потерял дар речи, потому что узнал мужчину: худое лицо, тонкие каштановые усы под ястребиным носом, даже насмешливые глаза. Это лицо много лун преследовало его в кошмарах.
Убийца его родителей!
Из волн появилось улыбающееся лицо; длинные каштановые волосы были совершенно сухими, словно их не касались соленые брызги. А за спиной у чудовища море кипело, в нем извивались сотни драк'илов.
— Значит, думаешь, что вы далеко забрались, мой мальчик? — насмешливо проговорил Рокингем, который, судя по всему, услышал слова Джоака. — К несчастью, недостаточно далеко, чтобы уйти от меня.
Крал расхаживал взад и вперед по крошечной камере, бросая на стражников сердитые взгляды сквозь толстые железные прутья. Здесь воняло грязными телами, из других камер Доносился звон цепей. Вдалеке кто-то тихонько плакал. Крал Не обращал на все это внимания, отчаянно желая вновь почувствовать в руке свой топор. Да будут прокляты ублюдочные уроды, которые вмешались не в свое дело! Он ударил кулаком в обшитую деревом стену.
— Ты, конечно, можешь сломать руку, но нам это не поможет, — сказал у него за спиной Тол'чак.
Его голос был похож на скрежет жерновов — резкий и твердый. Два его соседа по камере молчали всю ночь, и Крал почти забыл об их присутствии. Огр сидел, скорчившись, на соломе, брошенной на пол, его руки и ноги были в огромных кандалах, которыми стреноживают ломовых лошадей, а Могвид лежал, растянувшись на узкой кровати, прикрыв рукой глаза.
— Мы были так близко, — проговорил Крал сквозь стиснутые зубы. Он не стал скрывать свою ярость, только не назвал ее истинную причину. — Элена нуждается в защите, во всех нас. А теперь мы не только не сможем ее отыскать, так еще и Мисилл умерла. Если бы они нас не нашли, мы бы утром отправились в путь.
— Мы все много потеряли за прошедшую ночь, — печально проговорил Тол'чак.
Неожиданно Крал вспомнил, что Мисилл была матерью огра. Он не подумал о том, как ее самоубийство подействовало на Тол'чака. Горец заставил себя расслабиться и придал лицу выражение сочувствия.
— Мне очень жаль, Тол'чак. Я не подумал. Твоя мать сделала то, что должна была, чтобы защитить девочку.
— Мы найдем способ вернуться к нашим друзьям, — по-прежнему мрачно проговорил Тол'чак.
— Как?
— Надо забрать мой мешок. Оказавшись на свободе, Сердце моего народа приведет меня к ней.
Крал прищурился. Он и забыл про кусок драгоценного сердце-камня, который связывал дух Тол'чака с магией, живущей внутри талисмана. Он являлся сосудом для душ умерших представителей народа Тол'чака и обычно служил духовным каналом, переносившим тех, кто умер, в другой мир. Однако сама земля прокляла камень за страшное преступление, совершенное в древности одним из предков Тол'чака. Проклятие обрело форму черного червя, устроившегося в самой сердцевине кристалла. Погибель, такое имя ему дали, удерживала души огров внутри камня, пожирала их и не позволяла подняться в другой мир.
На долю Тол'чака выпало снять древнее проклятие. Но как это сделать, никто не знал. Однако магия, заключенная внутри камня, указывала Тол'чаку путь.
— И ты думаешь, что твой камень сможет привести нас туда, где скрывается Элена? — спросил Крал. — Даже без помощи Мисилл?
Тол'чак отодвинулся от решетки, его железные кандалы громко зазвенели.
— Если мы сможем отсюда выбраться, — сказал он.
Крал отвернулся от своих спутников и, подойдя к закрытой двери, грохнул кулаком по железной щеколде, чтобы привлечь внимание стражников в дальнем конце коридора.
— Эй, стража, мне нужно поговорить с вашим командиром!
Один из стражников, упитанный, с торчащими в разные стороны черными волосами, сломанным носом и маленькими глазками, пренебрежительно махнул в сторону Крала.
— Угомонись, или я возьму нож и вырежу тебе язык.
И он вернулся к разговору со своим товарищем, бритоголовым головорезом с лицом, испещренным оспинами.
— Ты что вытворяешь? — спросил из-за спины Крала Могвид.
Крал оглянулся через плечо. Бледный оборотень приподнялся на одном локте и не сводил с него глаз.
— Пытаюсь посмотреть, сможем ли мы справиться с ними и выбраться отсюда.
— Ты спятил? У них же есть темный страж. Единственное, на что мы можем рассчитывать, — это что они о нас забудут.
— Это маловероятно. Работорговцы очень трепетно относятся к своей собственности.
— В таком случае, может, будет лучше, если они нас продадут. Как только мы выйдем из тюрьмы и окажемся подальше от темного стража и его проклятых птиц, у нас появится больше шансов сбежать.
При обычных обстоятельствах Крал согласился бы с разумным предложением Могвида, но он не мог допустить, чтобы их с огром разделили. Тол'чак стал его единственной надеждой добраться до ведьмы.
— Нет, мы должны оставаться вместе, — сказал он. — Кроме того, у нас нет времени. Если мы не объявимся до новой луны, Эр'рил отправится в путь без нас.
Могвид снова лег на кровать и прикрыл рукой уставшие глаза.
— Может, это было бы лучше всего, — пробормотал он.
Крал нахмурился, услышав трусливые слова оборотня, снова повернулся к двери и ударил по ней кулаком.
— У меня для командира новость! — громко крикнул он стражникам. — Сведения, за которые он сможет выручить больше, чем за меня на невольничьем рынке.
Лохматый стражник сердито заворчал, недовольный, что ему мешают беседовать, и потянулся к кинжалу, висевшему на поясе в ножнах, но другой стражник, с изуродованным оспой лицом, схватил приятеля за локоть.
— Какая новость? — спросил он, продолжая удерживать напарника.