Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)
Шрифт:
Люди, которым приходилось тесно сотрудничать с Клиффордом в министерстве обороны, в ОКНШ, а также гражданские чиновники из секретариата МО, все они считали Клиффорда “ястребом”. ОКНШ ликовал. Наконец-то удалось избавиться от Макна-мары, которого они не переваривали не только за его окружение, состоявшее из “вундеркиндов”, за его новомодные штучки с системным анализом и всеведение, но и за вред, наносимый им обороноспособности страны. Узнав о назначении Клиффорда, в Объединенном комитете решили, что найдут в штатском начальнике человека, разделяющего их точку зрения по многим ключевым вопросам. Гражданские чиновники из МО, напротив, заволновались. Подбирал их Макнамара, и они хранили ему верность и оказывали поддержку в стремлении ограничить войну. Теперь они, не желая сдавать
Так уж сложилось, что все касавшееся Вьетнамской войны, даже простой процедурный вопрос, мог запутаться и исказиться до неузнаваемости. То же самое случилось с директивой, которую президент дал специальной комиссии Клиффорда. Сам Клиффорд и те, кто работал с ним в этой “оперативной команде”, уверяют, что никогда не получали письменного распоряжения от президента и вообще из Белого дома о проведении оценки общей ситуации во Вьетнаме. Со своей стороны, президент и Уолт Ростоу настаивают на том, что за устным приказом утром 28 февраля во второй половине того же дня последовала соответствующая детальная письменная директива, предписывавшая Клиффорду изучить ситуацию и наметить стратегические пути ее разрешения. Клиффорд же и спустя годы клялся, что никакого такого документа и в глаза не видел.
Так или иначе, Клиффорд созвал комиссию во второй половине дня 28-го числа. Присутствовали госсекретарь Раек, министр обороны Макнамара, министр финансов Фаулер, замминистра обороны Нитце, Хэлмс из ЦРУ, Ростоу и генерал Тейлор. В начале совещания министр Фаулер откровенно признался, что выполнение просьбы Уилера о направлении во Вьетнам более чем 200-тысячного воинского контингента неблагоприятно скажется на экономическом, социальном и политическом положении в стране. Пострадает обожаемая президентом глобальная социальная программа, а программы помощи иностранным государствам придется и вовсе свернуть. Администрация будет вынуждена поднимать налоги, может упасть курс доллара. “Оперативная команда”, напуганная еще утром Уилером, и вовсе погрузилась в уныние. Вместе с тем в процессе обсуждения, последовавшего после доклада Фаулера, стал формироваться список вопросов. По мнению Клиффорда, проблема заключалась не в том, “как послать Вестморленду войска, а как правильнее поступить в интересах страны”‹50›.
Этим фундаментальным вопросом определялась задача комиссии, участникам которой Клиффорд раздал различные задания. Каждому предстояло изучить свой предмет и представить письменные соображения председателю ко 2 марта. Кроме того, он дал указание генералу Уилеру задать Вестморленду девять вопросов, которые в тот же день отправились по электропроводам в Сайгон. Два из девяти были наиболее важными: “1. Для решения каких задач военного характера необходим дополнительный контингент? 2. Для отражения какой именно реальной угрозы РВ он необходим и какой конкретной цели предполагается достигнуть с его помощью… через полгода? Через год?”‹51›. Ответов на все девять вопросов в Вашингтоне тоже ждали ко 2 марта.
Собрав “домашние задания”, розданные участникам комиссии, Клиффорд занялся “кризисным менеджментом” – прокладыванием нового курса национальной стратегии. Гражданские из МО принесли главе “оперативной команды” кучу пессимистических отчетов. Самой мрачной была продукция системных аналитиков из секретариата МО, которые считали, что существующая политика США во Вьетнаме потерпела крах. Среди прочего там содержалась эпитафия программе умиротворения: “…нынешнее наступление противника, по всей видимости, окончательно добило программу”‹52›. Хотя аналитики не списывали совсем со счетов ВСРВ, они не питали особых надежд по поводу их превращения в боеспособные войска. В отношении стратегии поиска и уничтожения гражданские специалисты из Пентагона были особенно категоричны и не жалели для нее черной краски. Хотя и не понимая ничего в данном вопросе, они позволили себе заключить: Новогоднее наступление явилось следствием того, что “мы оценивали преимущественно намерения, а не способности противника, поскольку чрезмерно
ЦРУ представило три документа, которые только добавили скорби. В первом прогнозе говорилось: “На данном этапе наименее вероятно, что коммунисты так истощат собственные ресурсы, что окажутся неспособными противостоять натиску Соединенных Штатов и ПЮВ”‹54›. (Курсив автора.) Случилось как раз то, что было наименее вероятно. Во втором предсказании ЦРУ уверяло, что в ближайшие несколько месяцев коммунисты будут продолжать оказывать значительный натиск на базы и города по всему Вьетнаму. В третьей папке содержались самые мрачные пророчества. Управление предостерегало: “Итак, очень высок риск того, что как АРВ, так и ПЮВ окажутся в самое ближайшее время заметно, возможно, катастрофически ослабленными”‹55›. Так же, как и “анализы” аналитиков, прогнозы ЦРУ полностью себя не оправдали.
Конечно, можно сказать, что прогнозы вообще дело рискованное. Однако системным аналитикам и экспертам ЦРУ, казалось бы, следовало знать истинную картину. К концу февраля они имели возможность изучить разведданные, неоспоримо свидетельствовавшие о том, что коммунисты потерпели сокрушительное поражение, что ВСРВ (а особенно АРВ) сражались очень достойно, а программа умиротворения, получившая на первых порах ощутимый удар, оправилась и успешно развивалась. Вместе с тем ошибочные прогнозы системных аналитиков и ЦРУ стали результатом не того, что они не читали донесений разведки, а того, что все эти люди являлись либералами до мозга костей и их политические взгляды не позволили им объективно оценивать факты. “Эксперты” хотели видеть все в черном свете. Этим они сослужили скверную службу Кларку Клиффорду и, что самое печальное, своей стране.
Кроме выкладок ЦРУ и системных аналитиков существовали еще отдельные личности, каждый день встречавшиеся с Клиффордом и дополнявшие мрачную картину своими докладами. Первым был замминистра обороны Пол Нитце, вовсе не являвшийся воркующим голубком. Нитце считал, что войну во Вьетнаме можно довести до победного конца, однако все это так сильно навредит делу США в остальном мире, что вьетнамская игра просто не стоит свеч. Он полагал, что из-за событий в регионе США ослабляют собственные позиции в НАТО, а кроме того, уже фактически лишились стратегического резерва у себя дома. Не говоря о проблемах, которые создаются внутри страны и в отношениях с союзниками. Хотя Нитце не преуменьшал важности Вьетнама, он полагал, что посылать Вестморленду большие пополнения – значит “подкреплять слабость”.
Сделав такое туманное обобщение, Нитце фактически рекомендовал Клиффорду перейти в глухую защиту: прекратить бомбардировки Северного Вьетнама и ограничить людские и материальные ресурсы, направляемые в регион. Нитце советовал отослать Вестморленду новую стратегическую директиву, в которой бы делался упор на усиление работоспособности ПЮВ, повышение боеспособности ВСРВ и на оборону густонаселенных районов Вьетнама. Естественно, Нитце предлагал сократить число операций в рамках стратегии поиска и уничтожения. Его рекомендации вызвали громкое воркование в голубятне на Потомаке.
Другим крупным чиновником, консультировавшим Клиффорда, являлся помощник министра обороны по делам общественности Фил Дж. Гулдинг. Он направил Клиффорду докладную записку, где рассматривались плюсы и минусы пяти возможных вариантов будущей политики во Вьетнаме, в результате все сводилось к одному (варианту), в котором рекомендовалось отклонить запрос о переброске дополнительного контингента войск и некоторым образом подкорректировать стратегию. Это, как писал Гулдинг, будет наиболее приемлемо для американского народа.