Война всех против всех
Шрифт:
От того, что эта девушка, которая и так оставалась для меня необычайно желанной, теперь еще и появилась так вовремя и спасла наши жалкие задницы, я испытал по отношению к ней безумную признательность. Остготы тоже заслуживали награды, несмотря на то, что их соратники предали меня недавно в Равенне и пытались свергнуть с престола.
Эти же, как мне докладывал Донатина, вели себя достойно и пока что показали себя верными и дисциплинированными. Хотя, может быть, это происходило опять-таки благодаря Лаэлии, которая постоянно наказывала строптивцев и ломала непокорных солдат, пытающихся показать скверный характер.
Как бы то ни было, сейчас мои войска появились очень вовремя. Йори уже больше не плевался и не кричал о том, что ему тошно нюхать дурной запах из моего рта, нет, наоборот, он подъехал к строю наших палатинов, замахал мне толстой и волосатой ручищей и заорал:
— Эй, император, я прошу прощения! Мы вели себя очень недостойно и теперь хотим принести свои извинения!
Конечно, его теперь можно было понять, и я еще не решил окончательно, что с ними делать, казнить всех поголовно, продать в рабство или отпустить подобру-поздорову. Хотя нет, третий вариант однозначно отпадает, я не могу позволить двум сотням отъявленных мерзавцев разгуливать по землям моей империи и грабить честных путников. Значит, я могу только предложить им присоединиться к нам, если они хотят сохранить свои жизни и здоровье.
— Да что ты говоришь, мне кажется у тебя скверно пахнет изо рта! — напомнил я и тоже сплюнул на дорогу.
Мои солдаты усмехнулись, а Йори побледнел.
— Эй, император, ну что ты ведешь себя, как ребенок! — закричал он.
В это время передние ряды остготов как раз подъехали к нам и начали теснить его растерянных всадников назад с дороги. Лаэлия толкнула одного противника, и тот упал с лошади на дорогу.
Когда мои остготы только появились, у разбойников еще была возможность убежать, но теперь они и их главари уже находились под прицелом арбалетов и не могли уйти без напрасных потерь. Впрочем, несколько десятков, не дожидаясь моего решения относительно их участи, то есть те, что находились ниже нас на дороге и дальше всех от остготов, действительно подумали, что надо делать ноги и поскакали от нас вниз по склону. Мои арбалетчики тут же послали им вдогонку несколько выстрелов и сумели выбить из седла около десятка человек.
Видя это, Йори, загнанный в ловушку, закричал еще отчаяннее:
— Я согласен, согласен решить дело миром! Говори свои условия, мы принимаем их!
Я поглядел на него и ответил:
— Вы становитесь моими солдатами, приносите присягу на верность и беспрекословно подчиняетесь мне. Те, кто нарушит присягу, будут тут же казнены на месте.
Говоря это, я внимательно смотрел на Йори и других его соратников, их осталось примерно чуть больше сотни человек. Если они сейчас согласятся на мои условия, насколько долго их хватит? Наверняка сбегут при первом же удобном случае. Чтобы этого не случилось, придется принять меры предосторожности.
Например, лишить их коней, поставить других командиров, а личный состав смешать с моими центуриями. Кроме того, их придется постоянно проверять на верность. Ну, и кроме того, если они так и не оставят попыток обмануть меня и убежать, я всегда могу использовать их, как пушечное мясо. Пусть отправляются в самые отчаянные вылазки, в самое пекло боя и сложат свои головы, и принесут хоть какую-то пользу, чем убегут от меня.
Но теперь, конечно же, Йори был согласен на все, лишь бы спасти свою шкуру. Поминутно оглядываясь на моих солдат, главарь отчаянно закивал головой.
— Я согласен! Я принесу клятву верности! Все мои солдаты принесут ее!
— Ну и отлично, — ответил я.
Я услышал как сзади Лакома спрятал меч в ножны и проворчал:
— Зачем ты веришь этим слизнякам, император? Раздавил бы их и пошел дальше. Или, в крайнем случае, продал бы в рабство.
— Ты забыл, кем сам был до того, как встретился со мной, — заметил я.
— Я — это другое дело, — продолжал бурчать Лакома. — Я никогда не был таким отмороженным дьяволенком, как эти членососы. Они же мать родную продадут за деньги.
Йори услышал его и на мгновение злобно сверкнул глазами, но затем понял, что сейчас не в его интересах пререкаться с Лакомой и тут же сказал:
— Благодарю тебя, император, мы готовы стоять на коленях передо мной и принять твои милости.
— Хорошо, пока что сдайте лошадей и идите пешком посреди моего строя, — приказал я. — На первом же привале мы распределим вас по отрядам и назначим командиров.
Йори снова благоразумно промолчал, а я поехал поздороваться с Лаэлией. Когда я подъехал, девушка сказала:
— Ну что Моммилус, сегодня я спасла твою задницу, как обычно?
— Все верно, дукс Лаэлия, — ответил я. — Ты опять показала, что являешься лучшим командиром в нашем войске. Я благодарю тебя от всей души.
— Да ладно, не стоит благодарностей, — отмахнулась девушка. — Я просто выполняла свой долг.
— Сегодня ночью приходи ко мне, мы будем пить вино и я буду тебя благодарить, — продолжил я. — Я хочу, чтобы ты стала самой счастливой девушкой в нашем войске.
— Откуси свой член, Моммилус и полегче на поворотах, — тут же окрысилась Лаэлия. — Можешь любить своих шлюх, а ко мне не прикасайся, понял?
— Спасибо, я тебя тоже очень люблю, — ответил я.
Командиры быстро перестроили войска и мы отправились дальше к монастырю. Дело уже шло к обеду, скоро уже настало время для привала и во время отдыха мы быстро перекусили, реорганизовали воинство Йори, распихав их среди моих остготов и поехали дальше.
Евсений показывал дорогу, а я ехал на коне и демонстрировал счастливый вид. Рядом ехали Родерик, Лакома и Лаэлия, а мне пришлось показывать, будто я люблю кататься на лошадях и натирать себе мозоли на ягодицах. Йори я тоже позвал к себе в свиту, желая получше приглядеться к нему и пока что бывший главарь разбойников ехал с сердитым лицом, явно недовольный тем, что я забрал его людей и распределил их по отрядам. Впрочем, когда я спрашивал его, как у него дела, у Йори хватило ума ответить, что он чувствует себя прекрасно, просто у него немного болит живот после нашего обеда.
Мы продолжали идти в горы, а Евсений показывал дорогу. Теперь дорога была тяжкая, шла под уклон вверх, и даже мне на лошади приходилось нелегко. Представьте теперь, каково было моим пешим солдатам, носившим на себе еще и солидное снаряжение с оружием.
Когда дело уже начало клониться к вечеру, поскольку в горах солнце быстро прячется за вершины, мы свернули с основной дороги на узенькую тропинку. Я никогда бы не подумал, что здесь может быть монастырь, поскольку к нему вела небольшая дорожка.