Война за "Асгард"
Шрифт:
Ардиан смутно помнил, как плавал в каком-то зеленоватом, пахнущем тухлыми водорослями растворе, с трудом втягивай воздух через плотно прилегающую к лицу осмотическую маску. Как уходило в пустоту сжигавшее ногу ощущение истаивания живой плоти под челюстями миллионов крохотных, глубоко вгрызающихся в тело муравьев. Как боль постепенно уступал^ место нестерпимому, сводящему с ума зуду и как мучительно хотелось сорвать бинты, скрывавшие выраставшую заново ногу. Как доктор Танака велел ему молчать и терпеливо ждать полного выздоровления…
Кончилось все тем, что Ардиан и думать забыл про пламя, сжиравшее его правую ногу. Танака зарастил капитану все рубцы и шрамы и даже (исключительно из личного расположения, кай объяснили ассистенты) подверг его ускоренной процедуре ре-^ витализации. Когда усталость и боль, накопившиеся в теле Ардиана за тридцать семь лет, растаяли где-то в глубинах гальванизирующей ванны, он почувствовал, что обязан доктору Танаке больше чем просто врачу, избавившему его от необходимости носить протез. Ардиан не любил оставаться в должниках, поэтому сразу же напрямую спросил доктора, чем он может оказаться ему полезен. Танака изобразил возмущение. Этика японцев, объяснил он Хачкаю, не приемлет грубого европейского принципа “даю, чтоб ты мне дал”. То, что я сумел вам помочь, сказал он, дает мне, как японцу, большое лицо. Это много ценнее, чем любая услуга, которую вы могли бы оказать мне взамен. Ардиан понял: хитрый азиат набивает себе цену, расплачиваться придется все равно, только позже. Однако шло время, а доктор Танака не напоминал о своем существовании. Один или два раза им случалось пересекаться, когда Ардиан по делам заезжал на “Асгард”, но дальше церемонных расшаркиваний дело не шло. Хачкай начал уже сомневаться, что долг, записанный за ним в бухгалтерской книге доктора Танаки, будет когда-нибудь востребован.
Похоже, сомневался он зря.
— Мне сообщили, что вы сейчас за Стеной, — все тем же невозмутимым тоном сказал Танака. — Где-то в секторе Юг-Дельта, не правда ли?
Ардиан помедлил с ответом. Истребители редко обсуждали свои профессиональные дела с гражданскими, а сообщать о своем местонахождении постороннему вообще было дурной приметой.
— Верно, доктор, — нехотя отозвался он наконец. — Чем могу вам помочь?
— Можете, капитан. В районе лагеря Старая Краина пропал мой ассистент, Йоши Кобаяси. Вы не знали его?
Ардиан сосредоточился, вспоминая.
— У него крашеная желтым прядь над левым ухом? Да, мы как-то встречались в санитарной зоне. Когда он пропал?
— Он должен был вернуться на базу сегодня к одиннадцати. Сейчас уже два, на Мосту он не появлялся, связи с ним нет. Я подозреваю, что его исчезновение связано с мятежом в секторе Юг-Дельта, по крайней мере, последний раз его видели вчера вечером направляющимся в сторону Старой Краины, а беспорядки там вспыхнули как раз где-то в это время…
— Простите, доктор, — перебил его Ардиан, — мне показалось, вы сказали “мятеж”. У вас есть какая-то информация?..
Тонкие губы японца изогнулись, словно лезвие самурайского меча.
— Достоверной — нет. Но ходят слухи, что какое-то подразделение истребителей отказалось подчиняться приказам вашего командования и захватило несколько лагерей сектора. Не знаю, правда ли это, но, судя по той секретности, которой окружены все эти события, похоже на правду.
— Ваш Кобаяси не носил с собой “тревожного шарика”?
— Носил, разумеется, но сейчас он выключен. Это обстоятельство, кстати, волнует меня больше других.
Ардиана так и подмывало спросить, какого черта ассистент доктора забыл в таком страшноватом месте, как Старая Краина, но он сдержался. Про Танаку ходили разные слухи. Говорили, что у него какие-то дела с Черным Дьяволом, Молу Чеко, а того кроме молоденьких блондиночек вообще ничего не интересовало. Что ж, если Йоши Кобаяси выискивал для шефа девчонок, их родственники вполне могли прикончить его под шумок разгоравшихся в лагерях сектора беспорядков. Славяне, конечно, не сицилийцы и не кавказцы, фанатично соблюдающие традиции кровной мести, но и их терпение тоже не безгранично.
— Я направляюсь как раз в те места, доктор, — сказал он. — Если увижу вашего ассистента, постараюсь его вытащить.
— Я был бы невыразимо признателен вам, капитан, — вежливо поклонился Танака. — Йоши Кобаяси дорог мне почти как родной сын, мне бы очень не хотелось, чтобы с ним произошло что-то непоправимое. Прошу вас, верните мне его в любом состоянии — вы же знаете, какими возможностями для восстановления здоровья располагает мой Центр…
“Вот и недвусмысленный намек на то, что пора платить долги, — отметил про себя Ардиан. — Не беспокойтесь, доктор, я помню, как мне вырастили новую ногу…”
— Надеюсь, я не очень злоупотребил вашим терпением, капитан. — Японец улыбнулся, но Ардиан заметил, что уголки его губ едва заметно подрагивают. — Поверьте, если вы спасете моего ассистента, тем самым вы преподнесете мне драгоценный подарок.
— Договорились, — прервал его цветистую речь Хачкай. — Перешлите, пожалуйста, голографический портрет вашего Кобаяси на мой терминал. Как только у меня появятся какие-либо новости, я немедленно с вами свяжусь.
Он отключил связь и стянул с головы тяжелый коммуникационный шлем. Пожалуй, доктору повезло, что полученный “Демонами” приказ действительно предписывал подавить беспорядки в районе лагеря Старая Краина. Или везение здесь ни при чем и японец с самого начала знал, куда направляется его звено? “Мне сообщили, что вы сейчас за Стеной”, — сказал Танака. Кто мог поделиться с ним конфиденциальной информацией, предназначенной только для истребителей?
Поразмыслив минуту, он вновь надел шлем и вошел в режим внутренней связи со всеми машинами звена.
— Говорит капитан Хачкай. Командирам всех бортов: включить в вводные задания следующий пункт, обратить особое внимание на поиск Йоши Кобаяси, сотрудника Центра генетических исследований базы “Асгард”, предположительно захваченного трэшерами в районе лагеря Старая Краина. Принять все меры к его спасению; в случае обнаружения немедленно доставить Кобаяси на базу “Асгард”. Конец связи.
На экране тактического компьютера семь геликоптеров “Демонов ночи” пересекли красный пунктир границы сектора Юг-Дельта и устремились к пульсирующей багровой точке, обозначавшей лагерь Старая Краина.
3. САНТЬЯГО МОНДРАГОН, ЛИТЕРАТОР
Акапулько — Хьюстон,
октябрь 2053 г.
В Хьюстон он прилетел почти трезвым.
С одной стороны, это граничило с чудом, с другой — с подвигом. Всю последнюю неделю в Акапулько он пил не переставая. Не пить в Мексике невозможно. Сантьяго не помнил, кому принадлежали эти слова: то ли ему самому, то ли кому-то из его героев, а может, вообще Хемингуэю. Штука в том, что кто бы это ни сказал, он попал в самую точку.