Война за "Асгард"
Шрифт:
— Прости, не поняла. — Дана плотнее укуталась в невесомую паутинку. — Ты хочешь сказать, что у нас ничего не выйдет?
У нас, саркастически хмыкнул внутренний голос. Надо же — у нас! Дана предпочла его проигнорировать.
— Да нет, просто я подумал — а зачем нам контроллер? Если нокс всего лишь дубликат основной системы, почему бы не создать еще один дубликат — виртуальный? Для этого достаточно покопаться в местной сети.
— А контроллер у тебя тоже будет виртуальный? — спросила Дана. — И как ты в виртуальное устройство будешь сажать реальный кристалл?
Иван посмотрел на нее, как на несмышленого младенца.
—
Принцип совмещенной реальности, подумала Дана. Бог его знает, сможет ли это сработать. Но другого выхода у меня все равно нет.
— Да, здесь есть Сад, — сказала она нехотя. — Полковник мне его показывал. Но ты не должен туда идти, слышишь? Это мое дело. Это мне угрожают смертью. Ты не должен идти вместо меня. Ты не можешь подставлять под удар своего отца…
Дана запнулась. Последняя фраза была способна перечеркнуть всю ее игру. Иван, боготворивший Сантьяго, мог одуматься и отказаться от мысли помочь ей. Но Дана чувствовала себя обязанной произнести эту фразу. Последняя ничтожная жертва на алтарь мертвого бога совести.
Иван ответил не сразу. Он осторожно отогнул лапки браслета и вытряс рубин с горящей внутри него искрой себе на ладонь.
— Господин Мондрагон поймет, — строго сказал он. — Я уверен, что он сделал бы то же самое.
Вот и все, подумала Дана. Теперь я должна испытать невероятное облегчение. Проклятие, ну почему же я ничего не испытываю?!
— Ваня, — попросила она жалобно, — Ваня, не ходи туда, пожалуйста…
Он потянулся к ней и осторожно поцеловал в лоб. Дане показалось, что губы у него стали холодными и твердыми.
— Я люблю тебя, Даночка. Все будет хорошо.
Дана смотрела, как он одевается — быстро, но без суеты, словно всю жизнь готовился к работе диверсанта. Затянул ремень на брюках, аккуратно положил кристалл Карпентера в нагрудный карман рубашки.
— Я не знаю, сколько времени это займет. Тебе лучше вернуться в свою комнату
— Хорошо, — покорно кивнула Дана, удивляясь, как стремительно он повзрослел за эту ночь — Я пойду к себе.
— Не нужно, чтобы про нас знали, — пояснил Иван. — Если меня все-таки засекут. . пусть думают, что это была моя замо-рочка. Но ты уходи не сразу. Выжди минут пятнадцать, только потом иди Твоя комната дальше по коридору, на ней табличка с твоим именем Ключ на столике, в углу. . — Он нервно рассмеялся. — Вот ведь — шли за ключом, а про него так ни разу и не вспомнили.
— Береги себя, — прошептала Дана, привстав на кровати и целуя его в губы. — Ванечка, милый, пожалуйста, возвращайся.
Когда за Иваном мягко закрылась дверь, Дана вытянулась на кровати и замерла, прислушиваясь к биению своего сердца. Сердце билось на удивление ровно.
Если его схватят, я погибла, с внезапной ясностью поняла она. Иван может сколько угодно твердить, что кристалл принадлежит ему, — первый же мнемохирург легко докопается до истины. Боже всемогущий, сделай так, чтобы его не схватили…
Она пролежала без движения полчаса. В пять утра Дана поднялась с кровати, сделала несколько разминочных упражнений, которым учили всех без исключения девочек в школе Сигурда, и принялась одеваться. Трусики, платье, туфли. В роскошной, похожей на застывшее жемчужное облако ванной комнате она плеснула себе в лицо холодной
В холле по-прежнему переливались разноцветными сполохами удивительные пчелиные соты Дана огляделась по сторонам, прислушиваясь к тишине. Никого. Она осторожно прикрыла дверь номера и, неслышно ступая по мягкому ворсистому покрытию, поспешила дальше по коридору Миновала три комнаты и остановилась перед стилизованной под красное дерево дверью с табличкой “Дана Янечкова, референт”
Ключ мягко повернулся в замке. Дану внезапно разобрал смех — еще два часа назад она орала как сумасшедшая, севершенно не беспокоясь, что ее услышат, а теперь боится даже скрипнуть дверными петлями. Она толкнула дверь и вошла.
Ее номер не уступал роскошью комнате Ивана. Только преобладающим оттенком здесь был не золотистый, а розовый. Розовая паутинка на кровати, палевые шторы на окнах, аметистовый ковер на полу, розовые, багряные и пурпурные светильники…
Алые блики падали на лицо сидевшего в кресле человека. Сначала Дане показалось, что он спит, но глаза человека открылись сразу же, как только она перешагнула порог.
— Добрый вечер, мисс Янечкова, — вежливо поздоровался человек, поднимаясь из кресла. — Или, правильнее сказать, доброе утро? Позвольте представиться — Джеймс Ки-Брас, сотрудник Агентства по борьбе с терроризмом…
19. ДЖЕЙМС КИ-БРАС, КРЫСОЛОВ
База “Асгард”, Стена,
30 октября 2053 г.
Когда ключ повернулся в замке, Ки-Брас мгновенно вынырнул из своего сонного оцепенения и открыл глаза. Часы показывали десять минут шестого. Дамочка явно из тех, кто предпочитает не ночевать дома, подумал он с досадой. Изначально Джеймс планировал застать Янечкову в буквальном смысле тепленькой, в постельке. Люди, которых будят посреди ночи сотрудники национальной безопасности, обычно идут на сотрудничество гораздо легче, чем те, кому дают возможность посоветоваться со своим адвокатом. Но Эндрю Лоренс сообщил, что Янечкова находится в гостях у писателя Мондрагона, и Ки-Брас решил подождать. Положа руку на сердце, он чувствовал себя очень усталым, а апартаменты Янечковой располагали к отдыху.
Он уютно разместился в мягком кресле, скинул ботинки и с наслаждением вытянул затекшие ноги. Помечтал об ароматической ванне — эту роскошь Ки-Брас с полагающейся ему квотой на воду мог позволить себе не чаще двух раз в месяц. Тело ныло. Джеймс несколько раз глубоко вдохнул пропитанный тонкими запахами шафрана и иланг-иланга воздух (по полу комнаты стлался сизоватый дымок курильниц) и постарался расслабиться, повторяя про себя гатхи из Алмазной сутры.
“Будда сказал Субхути: “Как ты думаешь, если бы было столько Гангов, сколько песчинок в одном Ганге, и число песчинок в этих Гонгах было бы равно числу миров Будды, то много ли было бы этих миров?” — “Чрезвычайно много, Превосходнейший в мире”. Будда сказал Субхути: “Сколько бы ни было мыслей у существ в землях и странах этих миров, все их ведает Так Приходящий. И по какой причине? Так Приходящий говорил о всех мыслях как о не-мыслях, поэтому их и именуют мыслями. По какой причине? Субхути, нельзя обрести прошлую мысль, нельзя обрести настоящую мысль, нельзя обрести еще не пришедшую мысль”…