Война за "Асгард"
Шрифт:
— Это они там, у колодца?..
— Они. Много дней шли, устали очень. Плохую воду пили, заболели. Олжас до самой двери дополз, а открыть не смог. Там рычаг был, чтобы дверь открывать, только он про него не знал. Так и умер, солнца не увидев…
— Что ж ты, старик, внука по-человечески не похоронил? — не сдержался Басманов. — Остальных-то по лавкам разложил, обряд свой отпущальный устроил… А внучка любимого как собаку у дверей бросил?
Не ответил Талгат. А Басманов, мысленно выругавшись, сказал себе, что лезет не в свое дело.
— Не как собаку, — уронил наконец старый кам. — Как стража ворот. Я тебя ждал, тебе знак подавал. Скажи, если бы я Ол-жаса вместе со всеми положил, узнал бы ты его? Запомнил бы?
— Ладнй, дед, давай о деле поговорим. Что значат твои слова? Откуда ты обо мне узнал? Зачем ждал?
Он почувствовал, как сгущается тьма вокруг. Словно весь подземный мир смотрит на него единым черным глазом.
— Потому что ты — светлый батыр, насяльник, — торжественно сказал Талгат. — Тебя большая судьба ждет. Духи тебя любят, насяльник. Поведут тебя темной дорогой до самой великой Стены. И отомстишь ты тогда и за Олжаса, и за девку его, кобылу недоеную, и за всех, кто помер, не увидев солнца. — Он неожиданно ловким движением отцепил с пояса кисет и кинул его Басманову.
— Возьми хаому с собой.
Влад помотал головой, отгоняя наваждение.
— Слушай, дедушка… Если ты все про меня знаешь, как же ты так легко мне в руки дался? Неужели не видел, где я тебя в засаде поджидаю?
Старик довольно противно захихикал.
— Я же не такой хитрый, как ты, насяльник, в темноте не вижу. Да и не знал я, что встречу тебя так скоро. Отпущальный обряд сотворил, хаому пожег, к красному камню сходил, грибов набрать… Просил духов, чтобы они привели мне батыра светлого… Думал у колодца тебя найти, дорогу подсказать, а ты вот где уже оказался. Быстрый ты, однако, быстрый, как джейран…
Басманову показалось, что кам хотел по привычке добавить эпитет “безрогий”, но в последний момент сдержался.
— Хорошо, — сказал Влад, сытый по горло духами, батырами и различными парнокопытными, — допустим, ты меня позвал. Я пришел. Мне действительно нужно оказаться около великой Стены. Можешь показать дорогу?
— Дорогу тебе духи покажут, — сварливо отозвался старик. — Я только дверь открываю. А дальше уже тебя темная дорога сама выведет.
— Нет, — покачал головой Басманов. — Так мы не договоримся. Давай-ка ты мне все по порядку расскажешь — куда этот коридор ведет, есть ли повороты, где ближайшие выходы на поверхность. Вот тогда и решим, пойду я этой дорогой или по горам двинусь.
Талгат прошипел что-то — видно, ругался на своем языке.
— Пройдешь еще столько же, сколько от колодца шел. Там увидишь красный камень, у которого грибы растут. Это дверь вторая.
— Апервая?
— А в первую ты уже вошел, ее мой Олжас сторожил… Я тебе вторую дверь открою, за хаомой пойдешь. Дальше — не знаю, хоть и ходил по темной дороге, но для всех она разная. Самая длинная темная дорога за великую Стену уходит, но можно и в степи вылезти. Я духов буду просить, чтобы они тебя долго под землей не водили, нет у тебя времени бороду отращивать. А лучше — сам смотри, когда тебе наверх выбираться. Больше я тебе, насяльник, ничего не скажу. Не веришь мне — твое дело. Только если по горам пойдешь, подстрелят тебя, как козла…
— Ну-ка, дед, — неожиданно сказал Басманов, — повернись-ка ты спиной да фуфайку свою подними… Спину твою посмотреть хочу! — рявкнул он, видя недоумение Талгата.
Номера под лопаткой у старика не было.
— Да ты не думай, — криво усмехнулся кам, — я с американами дел никаких не имею. Они — сами по себе, я — сам по себе. Однако ты же сам видел, как они все перевалы облепили. Не пройти тебе в горах, белый батыр.
— А где ты живешь-то, Талгат? — продолжал допрос Влад. — Неужели в пещере? Сам же говорил—вода здесь плохая…
Старик посмотрел на него, как на неразумного ребенка.
— В ущелье домики есть, — сообщил он. — Насяльники жили. Теперь я живу.
— И американы не трогают?
— А чего им меня трогать? Они в ущелье-то не спускаются. Так, разве что для порядку… Так я и схорониться на время могу. Мне это ущелье — как дом родной, я здесь все схроны знаю.
— Ладно. — Басманов поднял руку, показывая, что разговор окончен.
— Уговорил ты меня, дедушка. Пойдем к твоему красному камню.
Встал, убрал флягу, закинул на спину рюкзак-контейнер. Старик не пошевельнулся, сидел, привалившись к сырому камню, смотрел на трепещущий огонек свечки.
— Кстати, дед, а что это ты без света по здешним коридорам лазаешь? Сам же говорил — в темноте не видишь. Неужели свечки кончились?
— Не кончились, — неожиданно строго ответил Талгат — У меня свечек много Только зачем жус-аты сердить понапрасну ? Я лучше так, за стеночку, дорога-то ведь известная.
— Кого сердить? — не понял Басманов, но кам ответить не пожелал.
Влад помог старику подняться, задул свечку, сунул огарок в карман рюкзака.
— Ну, пошли, Сусанин…
— Я с тобой только до второй двери, — снова предупредил Талгат. — Дальше сам добирайся, я буду у камня сидеть, хаому жечь.
В коридоре не видящий в темноте старик уверенно развернулся в ту сторону, откуда пришел полчаса назад. Руками он действительно держался за стенку, но передвигался довольно ловко, не задерживаясь на одном месте и не спотыкаясь о выступавшие из наклонного пола камни
— Твоя паутина-то, насяльник? — недовольно спросил он, когда миновали порванную сигнальную сеть Басманова. — Я уж думал, заплутал в темноте. Туда шел — никакой паутины не видел, обратно иду — ах, шайтан! — такая паутина, словно здесь сто лет никто не ходил…
— Моя, — отозвался Влад вполголоса. Он следовал за камом на расстоянии пяти шагов, присматриваясь и делая выводы. Старик определенно хорошо ориентировался в здешних пещерах. Возможно, он и вправду знал, где находится ход, ведущий за великую Стену, хотя Басманов сомневался в возможности существования подземелья, тянущегося на сто с лишним километров и неизвестного надзирающим за Стеной спецслужбам. Было бы огромной удачей, если бы удалось пройти под горами и выйти в степь, лежащую за внешним кольцом Ближнего периметра. В степи должны быть тайные тропы, по которым, скорее всего, и пробирались сюда беглецы из трэш-контингента. И тем не менее верить старику полностью он не собирался. На Востоке доверие — драгоценность куда как редкая. Его надо не только заслужить, но и постоянно поддерживать, этика здесь колеблющаяся, зыбкая, словно мираж над пустыней. А Талгат пока не совершил ничего такого, что заставило бы Басманова ему поверить. Беглецы все как один были мертвы, спросить не у кого. Вот еще загадка — почему, выводя их пещерными лабиринтами, старик не догадался подсказать любимому внуку, где находится рычаг, отворяющий каменные врата? Хорош провожатый, нечего сказать… Заботливый дедушка.