Война за мир
Шрифт:
Мерзость.
Абдула сплюнул.
Хотел пыхнуть сигарой, но он ее выронил при первом взрыве, и она теперь медленно тлела в пыли. В стороне. А возможностью прикурить новую у него не было. Тот столик с принадлежностями, возле которого он стоял, остался где-то далеко сзади. Причем поваленный несколькими пулевыми попаданиями и, вероятно, разбит. Вряд ли крупнокалиберный пулемет смог деликатно толкнуть столь хрупкое и изящный образец мебели.
— Отходим! — Рявкнул из всех сил Абдула и тут же пригнулся. На звук кто-то со стороны имперцев дал очередь. В этот раз не из крупнокалиберного пулемета, а из «газонокосилки». Но это было не сильно лучше. Очень высокая плотность огня из-за высокой технической
Бандиты начали отползать.
Но время стремительно уходило, как и шансы.
Абдула все чаше поднимал голову осматриваясь. И паника в его душе назревала все сильнее и сильнее. Эти восьмиколесные машинки приближались. Медленно и очень тихо. Словно огромные смертоносные кошки. А между ними продвигались пехотинцы короткими перебежками. Время от времени били 87-мм длинноствольные пушки. Изредка давали короткую очередь автоматические 37-мм гранатометы. Огрызались крупнокалиберные пулеметы. Вжикали, буквально царапая своим звуком саму душу, единые пулеметы выгрузившейся пехоты. Ухали мины 60-мм минометов. Непрерывно потрескивали карабины одиночной, но частой стрельбой. И все по ним… по ним… по ним…
Он на ТАКОЕ не подписывался.
Никто из них на ТАКОЕ не подписывался.
Здесь не должно быть имперских войск. Тем более ТАКИХ.
Абдула злился и стиснув зубы отползал. Он хотел добраться до ручья, что пробил за годы глубокую канаву. И по ней отойти. Оставалось шагов сто… может быть чуть больше… И тут путь ему перегородил небольшой отряд имперской пехоты. Всего лишь звено… одно звено…
Унтер, командующий этим звено заметил его. Короткая отрывистая команда. И два бойцы слитным движением разворачиваются и наводят на главаря банды свои карабины.
Он уже подумал, что его собираются брать в плен.
Но нет.
Две вспышки. И все. Обе пулы разбили Абдуле голову, мгновенно поставить жирную точку в его жизни. Пленные бандиты Империи были не нужны. Перед командиром этого отдельного усиленного батальона майором Суховым стояла простая как мычание задача — найти и уничтожить. Всех. Просто зачистить территорию от бандитского элемента. И миндальничать или вилять хвостом он не собирался.
Он стоял в своем командирском бронеавтомобиле с огромной антенной. В наушниках, надетых поверх мягкой фуражки. И всматривался в бинокль. Время от времени давая короткие, отрывистые команды, которые радист дублировал.
— Командир, — раздался в наушниках переговорного устройства голос радиста, — там заложников взяли. У мечети.
— Павел там?
— Да. Он и спрашивает, как поступать.
— Он знает приказ не хуже меня, — холодно произнес Сухов, не отвлекаясь от наблюдения в бинокль за полем боя.
— Но…
— Никаких «но»! Огонь!
— Есть, — мрачно произнес радист и переключившись на радиостанцию, начал транслировать приказ майора.
А спустя несколько секунд чуть в стороне, с той стороны, откуда заходила рота Верещагина, застучали крупнокалиберные пулеметы. Так, чтобы наверняка. Чтобы подранков не осталось, что умирали бы не в мучениях, а мгновенно.
Никаких переговоров.
Никаких заложников.
Никакой пощады.
Жестоко. Но в Главном штабе посчитали, что если дать слабину в этом вопросе, то бандиты начнут прикрываться заложниками массово. Что чревато БОЛЬШИМИ проблемами. А так, видя бессмысленность этой затеи, не будут заниматься этим грязным делом.
Другой вопрос, что за усиленным батальоном шли контрразведчики, которые старались, среди прочего, установить личности тех, кто брал заложников и тех, кто им помогал в этом. После чего семьи преступников подвергались жестким репрессиям. Поголовно. Без оглядки на пол, возраста, былые награды и заслуги. Ведь яблоко от яблоньки падает
Да, заложников уничтожали вместе с теми, кто их взял. Но за каждую невинно загубленную жизнь мстили. Люто мстили…
Спустя полчаса в целом ситуация в пригороде Ташкента стабилизировалась. Основная группировка бандитов этой крупной банды — самой крупной банды в регионе — оказалась беспощадно уничтожена. Буквально раздавлена. А ее остатки батальон, вместе с подразделениями самообороны и добровольцами-горожанами вылавливал по округе еще сутки. И зачищал. Никакой пощады. Никаких переговоров. Никакого милосердия. Но и без излишней жестокости. Просто расстрел на месте.
Сухов служил уже добрую четверть века, поднявшись с рядовых, из крестьян Тамбовской области. Он прошел и Русско-Японскую, и Западную войну, и другие военные конфликты. Например, среди добровольцев — унтеров воевал в Южной Африке против англичан. И в Персии был инструктором по начальной боевой подготовке рядового состава, когда одержимые религиозные фундаменталисты подняли восстание и вырезали целые деревни ни в чем неповинных людей… Он за свою жизнь насмотрелся. Много чего насмотрелся. И у него не дрогнул ни один мускул на лице, когда он давил этих бандитов. Он прекрасно знал, с каким дерьмом ему придется работать. Сообщили не таясь, прямо при назначении. Он ясно понимал, что чистеньким эту работу не сделать. Но в тоже время он прекрасно осознавал — чем быстрее эту мерзость вырезать, выжечь, выкорчевать, тем лучше будет для людей. Пусть даже раскаленным прутом придется ковыряться в живом теле без обезболивающего и наркоза. И он был готов на все. И шел вперед как голем из нержавеющей стали. Как паладин какого-то древнего бога, встретившийся с демонами, что посмели осквернить его алтарь. Как примарх Бога-Императора, встретивший хаоситов или ксеносов. Никаких сомнений. Никакой жалости. Никаких колебаний.
Чуть позже его командирский бронеавтомобиль медленно покатился вперед. С хрустом и каким-то хлюпаньем, проезжая по телам поверженных бандитов. И если тот же радист от этого звука ежился и морщился, то у майора это не вызывало никаких эмоций…
[1] Автор хочет напомнить, что кроме работ энтузиастов он опирался в этом «фантастическом элементе» на реально существовавшие в 1920-1930-е годы двигатели братьев Добль, которые могли вполне с успехом выполнять указанные задачи. Собственно, их он и описывает, только не на воде, а на аммиаке. А также хочет напомнить, что история развития техники — это не торжество рациональных идей и здравого смысла, а торжество стечения обстоятельств и связей со знакомствами, своевременного лобби и прочих, глубоко ситуативных компонентов. И что тот мир, который мы видим перед глазами — обычное дитя случая. С двигателем братьев Добль можно, например, ознакомиться шапочно, посмотрев его краткий обзор в гараже Лео — вот о ранней модели Doble Steam Car 1925 года — https: www.youtube.com/watch?v=rUg_ukBwsyo
[2] Милиция — это традиционное название ополчения для всего европейского культурного пула, к которому относится и Россия. В Союзе так называли полицию, что в умах многих создает немало путаницы.
Часть 3. Глава 8
1925 год, 5 августа
Битва при Ташкенте не стала секретом ни для кого. Банды по всей Средней Азии резко дали задний ход и стали откатываться к границам, стремясь избежать столкновения с тем чудовищем, что на них спустили. Кто-то успевал удрать. А кто-то попадал под раздачу.