Война за вечность
Шрифт:
— Каково ее состояние? — внезапно спросил он у врачей.
Те взглянули на сенатора Ганвика.
— Отвечать на мои вопросы, или этот козел распрощается с жизнью. Поняли?
Они все поняли; то же понял и Ганвик.
— У нее сотрясение мозга, вызванное ударом головой о бронированное стекло. Есть несколько ушибов. В черепе имеются микротрещины, но никаких серьезных физиологических повреждений не обнаружено. Однако из комы она не выходит уже четырнадцать часов. Имеется несколько слабых флуктуации, однако показатели электроэнцефалограммы держатся на низком уровне. Активность мозга минимальная.
— Ее мозг умер? Быстро!
— Нет, не думаю, —
— Ваш прогноз?
Они неуверенно развели руками.
— Мы как раз говорили об этом, когда вы.., к нам присоединились.
Лавин поджал губы, продолжая крепко прижимать ствол пистолета к лысому черепу Ганвика. Оба доктора были палачами и мучителями; по справедливости надо бы пристрелить их обоих.
— Девушка молодая, выносливая. Господь одарил ее очень крепкой головой. Здоровье у нее отличное, только некоторый дефицит веса. Мы оба полагаем, что при условии полного отдыха и при бережном уходе она полностью выздоровеет. Но кома — это очень плохой признак. Мы не обнаружили серьезных повреждений мозга или закупорки сосудов, однако возможности нашего оборудования ограниченны. Возможно, в больничных условиях мы смогли бы провести обследование более подробно. Пока что ясно одно: чем дольше будет длиться кома, тем меньше у нее шансов.
— Она транспортабельна?
Медики отвечать на вопрос явно не были расположены. Лавин что-то мягко рыкнул Бг Рва, и тот аккуратно прижал лезвие кифкета к шее молодого врача.
— Я повторяю вопрос.
— Н-н-нет, — запинаясь, выговорил тот. — Двигать ее нельзя ни в коем случае. В другом случае я разве что посоветовал бы перевезти ее в больницу.
— Есть еще что-нибудь, помимо комы? Медики нервно зашевелились. Рва сверкнул кифкетом.
— Нет, ничего серьезного, — пробормотал один. Лавин погрузился в раздумья. Оставаться здесь значило поставить на карту все, и в том числе жизни своих фейнов. Взять Армаду с собой значило поставить под угрозу ее жизнь и возможность восстановить информацию. Оставить ее здесь было просто немыслимо. Он взглянул на нее. Армада уже находилась по ту сторону — и жизни, и смерти. Он с силой схватил Ганвика за грудки.
— Сенатор, если она умрет от ран, я вернусь за вашей головой. Сейчас я считаю, что потери содержимого чипа памяти — из-за вашей жадности не меньше, чем по другим причинам, — с вас хватит. Но помните мои слова и знайте, что это правда: нет на этой планете такого места, где вы можете от меня спрятаться. Если она погибнет…
Прикрываясь магнатами, как щитом, фейны вернулись на пляж и на лодках ушли в море.
Тем временем собралась большая толпа, приехали телерепортеры. Подразделения новой полиции не знали, что предпринять, и потому попытались запретить съемку. Но людей собралось слишком много, а открывать огонь по репортерам значило спровоцировать фейнов, которые продолжали держать магнатов под пистолетами и кифкетами. Стоя до безумия близко, толпа смотрела, как команда фейнов столкнула лодки на воду и запрыгнула в них. Умпиил и Бг Рва внесли носилки с Армадой в прибой и держали их над головой, пока лодка не отошла подальше от разбивающихся о берег океанских волн и Армаду стало возможным положить в лодку, не качнув.
Пока последний из самолетов не опустился на поплавки и не принял на борт Лавина и Рва, те не отпускали магнатов. Затем Лавин метнул Ганвику весло и указал на ожидающую на берегу толпу:
— А теперь иди объясни им, как ты лишил их возможности обрести бессмертие. И запомните вы
Пилот Грюнесс дал газ, самолет задрожал, плавно взмыл в воздух и полетел за остальными.
Глава 25
Известия поступили, когда Справедливая Фандан спала. Она прочитала короткую ленту шифровки и отправила сотрудников штаба отдыхать. Охватившее ее отчаяние она смогла скрыть.
Старый Най'пьюп еще не ушел. Он выбивал свою трубку, внимательно следя, чтобы последние тлеющие угольки ненароком не упали на древесную кору.
— Молодая женщина мертва? — Его низкий, мягкий пульсирующий голос отвлек ее от собственных мыслей.
— Нет, не мертва. — Ей не удалось сдержать горечь в голосе. — Однако она лежит в коме — во сне, который не сон и от которого нельзя проснуться. Информация, которую мы ищем, либо утеряна, либо где-то ею спрятана.
— А разбудить ее невозможно? Справедливая кивнула в ответ.
— И тебе придется пойти на сделку с врагами?
— Ты же знаешь, что мы дошли до крайности. «И мы должны расти, клан Фандан должен жить дальше, в эволюции человечества у нас важнейшая роль. Следующий шаг — к дальним звездным полям, и сделать его должен клан Фандан. Таков наш удел».
И когда-нибудь среди ее собственной плоти, ее клонированных потомков так разовьется способность к восприятию эмоций, что перерастет в телепатию. И конечно, тело Справедливой Фандан может еще тогда существовать. Она не страшилась размышлять о далеком грядущем, планируя при необходимости на ближайшие двадцать пять тысяч лет. И это лишь за счет находящегося в ее личном распоряжении фарамола.
«Если бы только выбраться за пределы досягаемости этих плодящихся и пакостящих вселенную орд, которые никогда не оставят нас в покое… И бросить фейнов? Придется. Фейны никогда доброй волей не покинут Фенрилль».
— Ты попытаешься получить от них корабль? — Най'пьюп ясно понимал, что будет делать Справедливая.
— Да, у нас нет иного пути.
— Ты покинешь Фенрилль? — В глазах Най'пьюпа сквозила тревога.
— Я.., я не знаю. Это будет нелегко, мсее. Подул ветерок, качнулись ветви, скрипнуло дерево, зашелестели листья, Бледная Луна подсветила облака на западе, и болью отозвалась в душе красота этого мира.
— Но у клана Фандан есть долг. Наши враги будут только усиливаться, они не смогут остановиться, пока не завладеют всем хитином. Клан должен уйти, пока это возможно, пока нас не уничтожат и не бросят обратно в генетическое болото, из которого мы поднялись.
Она стиснула руки. Най'пьюп ожидал; он знал.
— И если нам придется уйти, чтобы выжить, последуют ли за нами ау фейны?
Его старый хвост, обильно посыпанный белым, задрожал от напряжения. Най'пьюп тихо глотнул воздух и, навострив уши, уставился на деревья.
— Такое опустошение вынести будет трудно. Нас учили принимать потерю того, что дорого, жало горечи в сладости мира, но это трудно, очень трудно… Ты знаешь, что мы сможем не уйти. Мы не такие, как вы, люди, — молодые, нелепые, рвущиеся сквозь звезды. У нас это давно позади, затеряно во временах до Махгары. И Аризели этого не позволят. Они вернутся.
Да, именно такой ответ предвидела Справедливая. И пробуждать интерес Аризелей тки Фенрилль будет чрезвычайно неразумно. «Мы — мыши, — подумала она, — нибблы в амбарах расы великанов. Пока мы им не мешаем». Она положила подбородок на руки и прикрыла глаза.