Война. Мифы СССР. 1939–1945
Шрифт:
В-третьих, многие прошли проверку еще во время войны.
Помните опять же фильм Германа? «Проверка на дорогах» при первом просмотре вызвала у меня странное внутреннее недоверие: невероятная ситуация! Как так: полицай уходит в партизаны? Так казалось не только мне, студенту. Фильм противоречил большому советскому мифу о войне. В результате и пролежал на полке 15 лет. Но даже когда его выпустили в 1986 году, поверить в происходящее на экране было трудно.
А ведь еще в августе 1942 года из Ленинградского штаба партизанского движения были отправлены «Указания о способах разложения антисоветских отрядов и частей, формируемых немцами на оккупируемой территории». В указаниях, которые потом получили и брянские, и смоленские партизаны, впервые говорилось: не все находящиеся ни службе у немцев, — враги. С ними нужно работать… Аналогично — в указаниях НКВД СССР «О мероприятиях по борьбе с „добровольческими“
Ну а дальше — продолжим киноаналогии — прямо по фильму Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». Или по сюжету с Володей Шараповым в банде «Черная кошка». Или по вечной голливудской схеме про полицейских под прикрытием, работающих в мафии. Среди полицаев было много советских агентов, наши разведчики выдвигались даже в руководство полицейских и карательных подразделений. Нет точных данных, сколько их было, и какой оказалась их дальнейшая судьба. А вот к чему это привело, известно.
Автор серьезного исследования русского коллаборационизма Б. Ковалев отмечает: «Среди старост и прочих представителей „новой русской администрации“ были люди, занявшие эти посты по принуждению, по просьбам своих односельчан и по заданию советских спецслужб… По мере активизации всенародной борьбы в тылу врага и побед Красной Армии на фронтах Великой Отечественной войны личный состав русской полиции оказался расколот. Часть сотрудников с оружием в руках перешла на сторону партизан, убежденные же противники советской власти вошли в состав РОА» [203] .
203
Ковалев Б. Н. Коллаборационизм в России в 1941–1945 гг.: типы и формы. Великий Новгород, 2009.
Трое старост из таблицы выше, что прямо из фильтрационного лагеря отправились в кадры НКВД, похоже, и были теми самыми советскими агентами.
Нередко вдали от больших городов и крупных немецких гарнизонов распространение агитационных материалов партизаны поручали старостам! «Ими (старостами и полицаями. — В. М.) расклеивались рукописные листовки о положении дел на фронтах, о том, что Красная Армия не разбита, и о том, что не надо верить фашистской пропаганде» [204] .
204
Там же.
Невероятно! Прямо стоит перед глазами картинка: бородатый староста с повязкой на рукаве наклеивает средь бела дня на телеграфный столб партизанскую листовку.
Так что сложнее все было. Неоднозначно, как принято сейчас говорить.
Для власти важно, чтобы население считало ее «настоящей». Пусть лживой, вороватой, ленивой, но настоящей. Может, вообще ничего важнее для власти нет. Помните классику: «Говорят, царь ненастоящий!» Ух ты! И понеслось.
Русская администрация на оккупированных немцами территориях помимо всего прочего еще и выглядела какими-то клоунами [205] . Вот, к примеру, история новгородских мэров — бургомистров.
В августе 1941 года к коменданту Новгорода, майору вермахта, явились некие «пострадавшие при советской власти» Филистинский, Пономарев, Егунов и Морозов и предложили свои услуги. Один из них тут же «был избран мэром города — бургомистром». Выбор единственного избирателя — майора — пал на единственного уроженца Новгорода среди них — Пономарева. К тому же он был профессиональным историком, а в городе-музее новоиспеченному бургомистру было, где развернуться.
205
Даже когда эта власть карала как-то помимо расстрелов и повешений, ее действия казались нелепыми. Ковалев подобрал кое-какие приговоры. Павлова Ефросинья, рабочая, 26 февраля 1942 года была наказана штрафом и принудительными работами за то, что «дала своей сестре для продажи военные брюки-галифе немецкого производства». Видимо, галифе приравнивались к боевым наградам вермахта, и потому торговать ими было запрещено. Наверное, это даже были особые наградные красные национал-революционные шаровары, тьфу, галифе, черт его сейчас разберет. Еще пример — домохозяйка Поташова отправилась на 10 дней в тюрьму за то, что без разрешения пользовалась электричеством. Вот она, мечта Чубайса
Члены «делегации общественности» тут же получили «аусвайсы» на русском и немецком языках о том, что «предъявитель сего является русским администратором, утверждённым немецкой властью, и все обязаны оказывать ему содействие». Вообще, по оккупантским правилам, вся служебная переписка велась на двух языках: немецкий текст помещался на левой, а русский — на правой стороне листа, разделенного на две одинаковые части.
«Развернулся» новый мэр Пономарев в древнем Софийском соборе, куда свозились все музейные экспонаты и вещи эвакуированных и арестованных. «Сувенир из Новгорода» — так назывался вещевой набор, который теперь комплектовался непосредственно в соборе для отличившихся немецких солдат и офицеров. В результате город лишился ценных коллекций картин и монет. При этом музейный работник Пономарев и свой интерес не забывал, ибо сам решал, что из трофеев станет собственностью рейха, что уйдет господам офицерам, а что можно занычить себе.
Тут вышла накладочка. Немцы без зазрения совести занимались грабежами «снаружи», но коррупцию «внутри» своей администрации — не терпели. В итоге проворовавшийся на старинных иконах мэр был отправлен в отставку и новым бургомистром стал Морозов. Но уже через месяц случилось ЧП — мэра Морозова убил испанский солдат.
История была такая. Сотрудникам управы-мэрии немцы от щедрот своих выдавали молоко — по литру в день на человека. Вот уж точно — за вредность. Испанские легионеры из «Голубой дивизии» повадились в хлебное, а точнее, молочное местечко. Молока на всех не хватало, и как-то утром нетрезвый Морозов «по молочному вопросу» с испанцами разругался, а одного даже спустил с лестницы. Тот достал пистолет и двумя выстрелами эффективно разрешил возникший конфликт военных с гражданской администрацией. Вот так, и в те времена профессия мэра — была в России не менее опасной, чем профессия шахтера.
Образовалась вакансия. Третьим бургомистром стал человек с удивительным именем Дионисий Джиованни — итальянец по происхождению, поселившийся в Новгороде еще при Столыпине. Ничего плохого новгородцы о нем не припомнят, продержался он в мэрском кресле до 1943 года, а потом бежал, ибо был заподозрен немцами в связях с партизанами.
Последним мэром Новгорода стал некто Иванов. Он получал зарплату в инвалюте — 68 дойчмарок и после войны, единственный из новгородских бургомистров, был осужден. Десять лет лагерей.
Глава 3
Сволочи и проч.
Слово «сволочь», скорее всего восходит к глаголу «сволочь». Первоначальное значение — «то, что стащено в одно место», мусорная куча, свалка. Так называли и скот, погибший во время мора, который сволакивали в ямы.
«В полдень 22 августа со стороны леса послышался шум автомашины. Вскоре на дороге показался немецкий грузовик, в кузове которого находилось около десятка человек. Машина въехала в деревню и остановилась. Из кабины вышли… два незнакомых нам офицера. За ними следовали пять автоматчиков в немецкой форме с красными нашивками на рукавах. Первым к нам подошел высокий, стройный, сероглазый блондин лет тридцати семи, в черном кожаном пальто, фуражке командира Красной Армии, на которой виднелась новая пятиконечная звездочка, и начищенных до блеска сапогах».
Так описывает бывший секретарь Минского подпольного обкома партии, командир партизанского соединения Р. Н. Мачульский первую встречу с В. В. Гиль-Родионовым [206] . Тем самым Родионовым, который командовал первой русской гитлеровской частью.
Подполковник Красной Армии Гиль был начальником штаба стрелковой дивизии, раненым попал в плен. В лагере военнопленных предложил немцам создать боевые дружины для борьбы с большевиками. Так появились первые русские военные части — прообраз будущей Русской освободительной армии. Они получили название «1-й русской национальной бригады». Самого Гиля немцы переименовали в Родионова. Зачем? Он и сам не знал — зачем. Наверное, подобрали более русскую фамилию. А может, «Гиль» казалось им слишком похожим на «Хайль!»
206
Мачульский Р. Н. Вечный огонь. Минск, 1978.