Война
Шрифт:
Старик кивнул, его лицо оставалось лишённым выражения.
— Его можно переманить? — вежливо спросил он.
Слегка подпрыгнув и опешив, она подняла взгляд.
— Переманить?
Пожилой видящий показал одной рукой утвердительный жест.
— Если ты думаешь, что существует хоть отдалённая вероятность, пожалуйста, скажи мне, дражайшее сердечко, — он нахмурился, всё ещё проницательно наблюдая за ней. — Я с радостью пересмотрю свои планы на его будущее. Особенно в свете твоих явно нежных чувств к нему.
Когда
— Не отрицай этого, моя дорогая. В этом нет необходимости. Я бы с удовольствием попробовал такой вариант, пока не пришлось разобраться с ним более радикально. По правде говоря, я чувствую себя немного дураком из-за того, что не рассмотрел такой вариант ранее. Брат Балидор — ценный видящий. Всегда жаль убивать тех, кто так ценен среди нашей расы.
В глазах старика сверкнуло едва заметное понимание.
— Возможно, тебе бы и самой не помешал такой видящий, Война Кассандра? Среди твоих советников? — улыбка в его глазах коснулась и его губ. — …Возможно, во многих смыслах? Надо отметить, он весьма привлекателен по меркам братьев-видящих.
Переведя взгляд на него, Касс тихо фыркнула, закатив глаза.
— Ну, если тебе нравятся старики, — сказала она, улыбнувшись, и прищёлкнув языком.
— Многие из наших сестёр предпочитают более зрелых видящих. Ты не из их числа?
Когда она подняла голову, наградив его отчасти изумлённым взглядом, его улыбка сделалась ещё шире.
— Что-то там, связанное с их искусным владением светом, мне так говорили, — произнёс он, делая грациозный жест одной рукой. — И что это делает с их способностями, в части тех навыков, которые имеют отношение к физической близости. Я слышал, как немало наших сестёр весьма красноречиво высказывается на эту тему.
Касс открыто рассмеялась, качая головой. Показав на него ножом, она улыбнулась шире.
— Ах ты грязный старикан.
Он ответил кривой улыбкой.
— Всего лишь забочусь о своей любимой племяннице, уверяю тебя, — он поднял ладони, и по его лицу прошла рябь от мерцающего света свечей. — Ибо на что же я гожусь, моё дорогое сердечко, если я не в состоянии сделать счастливой прекрасную Войну Кассандру?
Она снова щёлкнула языком, уже резче, но в то же время с весельем.
Посмотрев в окно на город, она нахмурилась мгновение спустя, наблюдая, как молния полыхает и освещает тёмные облака, отражается в окнах небоскрёбов.
— Ты хочешь сделать меня счастливой? — она нахмурилась, по-прежнему не отводя взгляда от тёмного горизонта. — Позволь мне пойти, дядя. Позволь мне сделать это. Вот это сделает меня счастливой.
Воцарилось молчание.
В это время пожилой видящий лишь смотрел на неё своими бледно-золотистыми задумчивыми глазами.
Он не ответил на её слова.
И всё же что-то в его выражении убедило её, что он думает над этим.
Ловко подбрасывая нож и пиная основание дивана каблуком, она наблюдала за лицом старика и слушала, как поскрипывали её кожаные брюки от того, что она раскачивала ногой.
Пока что, говорила она себе, достаточно того, что он думает об этом.
Глава 19
Пентхаус
Я извивалась в его руках, пытаясь высвободиться, но он лишь крепче сжал свою хватку.
— Теперь ты можешь меня поставить, — сообщила я ему, раздражённо выдохнув и скрестив руки на груди. — Думаю, можно с уверенностью предположить, что после этого маленького представления никто за нами не последует.
Он посмотрел на меня, и на его лице всё ещё оставалось то царственное выражение.
— Нет, — сказал он.
— Нет? — я невольно улыбнулась. — Серьёзно? Люди смотрят, муж, — сказала я, поглядев по сторонам.
Он укоризненно щёлкнул языком и шутливо-неодобрительно поджал губы.
Мы уже проделали большую часть пути до лифтов, так что я сдалась, изо всех сил стараясь игнорировать взгляды видящих и людей, пока мы проходили мимо. Когда мы добрались до лифтов, Ревик кивнул в знак приветствия человеку, который тоже остановился и уставился на нас с откровенным шоком, видимо, узнав наши лица.
Ревик кивком головы показал на кнопку вызова лифта.
— Ты не окажешь услугу, кузен? — вежливо спросил он, словно каждый день носил на руках чумазую женщину в бронированной экипировке и ботинках с коростами грязи.
Слегка выпучив глаза, мужчина поколебался целую секунду, затем дёрнулся вперёд и указательным пальцем ткнул в кнопку.
— Спасибо, — ответил Ревик, опять вежливо склонив голову.
В этот раз я не сдержалась. Я расхохоталась в голос.
Человек посмотрел на меня так, будто я отрастила рога, но лишь сделал шаг назад, продолжая пялиться.
Ревик сохранял рожу кирпичом, пока мы проходили через первые открывшиеся двери.
Как только мы оказались в кабине лифта, он наклонился, обнимая меня и поднося к пронумерованным кнопкам на стене, и подождал, пока я нажму кнопку шестьдесят третьего этажа. Я сумела найти её, хоть и наполовину висела вниз головой, и тянулась через своё плечо.
Я ткнула в кнопку пальцем.
Когда загорелась панель безопасности, я прижала к ней большой палец. Я знала, что они усилили меры безопасности в сканерах. Они не только читали мою ДНК и отпечаток пальца, но также подтверждали, что я жива, в сознании и не «пребываю в весьма бедственном положении». Проверка того, жива ли я, казалась мне смешной в духе чёрного юмора (и вызывала образы того, как мой отрезанный большой палец лежит в чьём-то кармане). Я вынуждена была надеяться, что они не сделали настройки настолько чувствительными, что ускорившееся сердцебиение что-нибудь спровоцирует.