Война
Шрифт:
Проводник взял и исчез на сутки почти — именно в эти часы нарвались на дозорных. Ранили вроде двоих их них, но, жаль, никого не убили, а дозорные будто растворились, сбежали к себе на заставу — и уж конечно тревогу подняли. Отошли в крепость, попутно разрушили мост, для атаки самый удобный. Теперь придется или идти по обходному, а его будут ох как защищать, и далеко он. Правда, еще, по словам проводника, есть неудобный такой, подвесной. Лишь бы местные и к нему не успели! Да некстати ливень прошел, короткий, но бурный, а по грязи и скользкой траве куда хуже передвигаться.
…Когда Энори
Если командир едва не дышал огнем, проводник всё смеялся. Я, мол, выдал вам все тропы, все караулы, а вы не сумели его удержать и убить горстку дозорных, которые не ждали нападения! Может, повернете обратно?
И в глазах шальной блеск, словно все это — игры ему. А накануне был сам не свой, на людей чуть не кидался, пойми тут…
«Если бы ты оставался на месте, они не ушли бы», — сказал тогда Ка-Ян.
«Но меня не было. Может быть, вы рассчитываете, что я и Сосновую разберу по камешку?»
Сейчас вот сидел, смотрел на огонь, к пламени не тянулся — даже странно, обычно не упускает случая: огонь для него как вода, словно и не обжигает.
— Нас так мало, — сказал ординарец, — Большой отряд заметили бы в горах, только их втрое против нас…
— В крепости вчерашние возделыватели огородов.
— Драться с ними, конечно, немного чести, но…
— Боишься их, что ли? Лучше бы против вашей горстки головорезов вышли отборные войска?
— Нет, но… — Ка-Ян поморщился, но это не согнало с лица тревогу, — Они ведь теперь предупреждены. А нам, командир говорит, осаду устроить никак нельзя, надо сразу.
— Нельзя, — согласился проводник, не шевельнувшись, ни одна черточка не поменялась — будто изваяние отвечало.
— Командир тоже считает — они крестьяне. Хочет предложить им сдаться. Мол, уйдете живыми. Как думаешь?
— А никак я не думаю. Они не воины по духу, как у вас говорят. Но кое-чему их могли научить; если не разбегутся, то сдаться и в спину ударить сообразят.
— Но Сосновая будет уже разрушена. Мы ведь… знаю, что нас сюда умирать послали. Исполнить порученное, а там неважно. Только…
Сойка села на ветку над головой Ка-Яна, затрещала, будто насмехаясь.
— Не могу, — сказал вдруг Энори, словно прочитав мысли ординарца, — Ничего тебе пообещать не могу. Делай то, что считаешь нужным, раз уж ты здесь. А потом…
Глава 28
Рухэй под защитой своих лучников спускались по камням проворно, будто меж стволами текли узкие дорожки черных злых муравьев. Стремились к мосту, прячась за деревьями и рассеянными по склону глыбами. Пока хорошо укрываются, но для переправы им придется выйти на открытое место…
Некто примостился на валуне, в стороне от людских ручейков. Лица отсюда не рассмотреть, но сложение, гибкость выдавали человека еще молодого. Сидел свободно, будто угловатый этот валун не нависал над краем ущелья, а место, на котором устроился незнакомец, не было крохотной наклонной площадкой. Ветер то стихал совсем, то вдруг просыпался, трепал длинные пряди, складки легкой одежды, грозил сбросить нахального гостя — но безуспешно.
— Ишь как угнездился… — пробурчал кто-то сзади Лиани.
— А не та ли это тварь, что тропы указывает?
Десятник возник, едва приподнимаясь над землей, будто гриб вырос:
— Что за байки снова? Ну-ка, сбейте его.
Лучники выпустили несколько стрел, порыв ветра подхватил их, относя в сторону.
Десятник выругался — словно и духи ущелья на стороне чужаков! Или они с собой своих привели? Может, и впрямь…
— Поправку на ветер!
Вновь неподвижным стал воздух. Сидевший повернулся к залегшим между глыб воинам Хинаи, помахал рукой в знак приветствия. Лиани заметил, что несколько солдат сделали охранный знак. А этот, на камне, похоже, с интересом наблюдал, как в него снова прицелились, и опять стрелы не долетели.
— Хватит, — сказал десятник, — Только теряем их зря.
— Нечисть просто так не убить и не ранить.
— Еще раз услышу про нечисть… — сдвинул брови, голос его загустел. Продолжать не понадобилось — смерть рыжего любителя страшных баек у всех была в памяти.
— Они все же надеются перебраться? — пробормотал один из солдат.
— Не перейдут, не пустим, — прозвучал еще голос.
— Их словно меньше стало, — отозвался Лиани; он хорошо укрылся за большом пнем, глядя из-под изогнутых аркой корней, но шальные стрелы пару раз свистели рядом, падая сверху.
— Кто убит, кто прячется…
Переговаривались не все, только сидящие близко; пара десятков человек рассеялись по склону невдалеке от моста.
Сюда направили лучников, от которых был толк; многие новобранцы до сих пор могли поразить только кроны деревьев, и их оставили в крепости. На стенах они еще пригодятся, а тут, когда надо целиться и одновременно не слишком высовываться из укрытия, стали бы первыми жертвами. Жертвы уже были и так, и по ту сторону ущелья тоже.
Самоубийство переправляться вот так небольшим отрядом; за кустами и валунами обе стороны могут прятаться долго, но, стоит чужакам выйти на мостик, их тут положат всех.
Зачем?
Три часа назад он с несколькими разведчиками вернулся в Сосновую после короткой вылазки — убедиться, что рухэй идут именно так, как и ожидалось. Уже не таились, шли по дороге, темные, к кожаным доспехам с медными бляхами приделаны были меховые клочки. На удивление тихим был шаг чужаков, вот что значит горные жители. Привыкли вести себя осторожно.
Пересчитать их удалось — оказалось меньше, чем опасался, но больше, чем надеялся. Нет, на осаду они не отважатся.
Став ненадолго ящерицами и змеями, разведчики отползли по кустам в сторону и поспешили в Сосновую. Разрушенный мост задержал врагов, но тот, на который сейчас направлялись — почти весь каменный, два выступа соединили с помощью нескольких длинных бревен. Убери их — вмиг другие положат, даже под огнем лучников. И все же этот мост не настолько удобен, переходить его придется самое большее по двое, и на склоне есть много хороших мест, чтобы спрятаться.