Война
Шрифт:
Наконец Основной флот полностью влетел туда и исчез, стертый невидимой рукой.
– Чёрт! – воскликнул Пеццини.
Остальные молчали. Даже Торку было нечего сказать.
Раскаленная завеса начала остывать и рассеиваться, постепенно превращаясь в голографический рой разлетающихся светлячков, и, корабль за кораблем, появился сбрасывающий скорость Основной флот, удаляющийся от планеты.
Лорд Чен считал уцелевших. Один, два, три… пять. Восемь! Десять!
Десять кораблей Основного флота сближались друг с другом, направляясь к тоннелю, который унесет их в направлении
И ни одного наксида.
– Мы их уничтожили! – выпалил лорд Чен. – Победа!
– Чертов Кангас! – сказал Торк. – Будь он проклят! Потерял два корабля!
Вскоре на "Галактике" получили доклад командующего флотом Дофага. Основной флот уничтожил восемь вражеских кораблей, потеряв два собственных.
Один из них был флагманом. Лорд Кангас погиб, обеспечив Основному флоту его единственную победу.
***
Утром все старшины получили приглашения на аперитив с новым капитаном за час до ужина. По флотским правилам отказываться было не принято, и они не отказались. Последнее подтверждение пришло через несколько минут после рассылки приглашений.
"Вот он, момент истины. Драматическая развязка", – подумал Мартинес.
Унтер-офицеры явились в столовую почти одновременно: круглолицый Гобьян с роскошными усищами, стриженный под горшок Строуд, дородная Франсис, задерганный худышка Чоу. Некоторых удивило присутствие Марсдена с планшетом в руках.
Гости выстроились по старшинству, и самые старшие оказались рядом с Мартинесом во главе стола. Гулик по правую руку, напротив старший кок Яу, дальше Гобьян и Строуд – одни шикарные усы против других, а за ними Чжан и Ньямугали. В дальнем конце – разжалованная Франсис.
Мартинес оглядел унтер-офицеров. Франсис, серьезная и сосредоточенная, смотрела куда угодно, но не на капитана. Яу выглядел так, словно его силком вытащили с кухни. Строуд будто выполнял не слишком приятный, но неизбежный приказ, а Гулик, так нервничавший во время осмотров, приободрился.
Мартинес поднял бокал. Бледно-зеленое вино плескалось в хрустале Флетчера, отбрасывая хризолитовые блики.
– За Праксис, – сказал капитан.
– За Праксис, – откликнулись гости и выпили.
Мартинес, глотнув вина, сел. Остальные последовали его примеру, включая Марсдена, устроившегося за отдельным столиком и приготовившегося записывать встречу. Он взял стило на случай, если в запись разговора придется вносить правки.
– Наливайте себе вина, – пригласил Мартинес, кивнув на стоящие на столе хрустальные графины. – Разговор будет длинным, не хочу, чтобы у вас пересохло в горле.
С дальнего конца послышался одобрительный шепот, к вину потянулись несколько рук.
– Разговор будет долгим, – начал капитан, – потому что он, как и в прошлый раз, об отчетности.
Гости дружно замерли, а затем так же дружно вздохнули.
– Если хотите, вините Флетчера, – сказал Мартинес. – У него был очень своеобразный стиль управления. На проверках он спрашивал и ожидал мгновенных ответов, но никогда не требовал документации. Не смотрел журналы 77-12 и не поручал этого никому другому.
Мартинес
– Вся проблема с отсутствием документов в том, – сказал он, не отрывая глаз от хрусталя, – что люди особого склада видят в этом возможность обогатиться. – Он почувствовал, как слева напрягся Яу, а справа вздрогнул Гулик.
– Потому что, – продолжил Мартинес, старательно подбирая слова, – в конце концов капитан Флетчер знал только то, о чем вы ему докладывали. Если всё было в порядке и звучало правдоподобно, как он мог узнать, обманывают его или нет? Особенно если речь идет о флотских стандартах эксплуатации оборудования. Политики веками сетуют на эту «пустую трату денег», но Совет Флота настаивает на повышенной прочности, и думаю, он прав.
– Но это означает, – объяснил он, – что старшины, могли бы, с небольшим профилактическим ремонтом, сохранять оборудование в рабочем состоянии гораздо дольше, чем положено. – Он впервые поднял глаза и заметил, как удивленно и задумчиво смотрит на него Строуд, явно меняя уже сложившееся мнение. Франсис, чьи седые волосы частично скрывали лицо, уставилась в пустоту перед собой. Чоу, кажется, рассердился.
Гулик побледнел. Мартинес видел, как на его шее бьется жилка. Поймав взгляд капитана, старшина потянулся за бокалом и сделал большой глоток.
– Если продлить срок жизни старого оборудования, – сказал Мартинес, – и знать, кому продать новое, то можно выручить много денег. К примеру, продажа вентиляторов, холодильников и насосов даст хорошую прибыль. Все знают о качестве флотской техники – надежная, неприхотливая, прочная. И новенькая, только что из упаковки.
Мартинес взглянул на угрюмую Франсис.
– Я проверил турбонасос, сломавшийся в Архан-Дохге, через его настоящий серийный номер, а не тот, что такелажница Франсис пыталась мне всучить, и выяснил, что его надо было списать три года назад. Но вместо того, чтобы сдать его в металлолом, им продолжали пользоваться.
Мартинес повернулся к Гулику. По лицу оружейника катился пот. Ему было так же плохо, как во время последней инспекции Флетчера, когда, с ножом на поясе, к нему подошел капитан.
– Еще я проверил серийный номер антипротонного орудия, давшего сбой в том же сражении. Его следовало списать тринадцать месяцев назад. Надеюсь, что замену не продали кому-то, намеревающемуся из него стрелять.
– Это не я, – прохрипел Гулик и вытер пот с верхней губы. – Ничего об этом не знаю.
– Кто бы это ни сделал, он не хотел навредить кораблю, – произнес Мартинес. – Тогда мы не воевали. "Прославленный" простаивал в доке Харзапиды уже три года, даже не меняя причал. Тяжелое оборудование постоянно вносилось и выносилось через охраняемые склады, чтобы произвести текущую замену, не привлекая внимания.
Мартинес обвел взглядом сидящих унтер-офицеров.
– Чтобы провернуть это дело, вам был необходим склад. И услуги машиниста первого класса с полным доступом в механические мастерские, где подновлялось старое оборудование перед повторной установкой.