Войны Роз
Шрифт:
Я также написал, как жители Лондона, предводители народа этого острова, вместе с некоторыми другими лордами, охваченные негодованием, поставили нового короля, Эдуарда, сына герцога Йорка, известного как милорд Марч. По дошедшим до нас сведениям, он был выбран новым правителем государства, как они утверждают, единодушно, принцами и населением Лондона. В последних письмах они говорят, что Его Светлость принял королевский скипетр и жезл, и были выполнены все другие церемонии вхождения в верховную власть, кроме помазания и коронования [58] , которые они отложили до тех пор, пока не будет низложен прежний король и пока на острове и в государстве не воцарятся мир и спокойствие, и среди прочего Эдуард потребовал мести за смерть своего отца и многих рыцарей и лордов, убитых недавно [59] .
Как они говорят, граф Уорик только что покинул Лондон с двенадцатью или тринадцатью тысячами человек для встречи нового короля Эдуарда, собиравшего по стране большое войско для битвы с королем и королевой: некоторые утверждают, что он сам так решил, некоторые — что был вынужден. Как обычно бывает при обсуждении многих жизненно важных дел, мнения разнятся в зависимости от пристрастий людей. Те, кто поддерживает притязания Эдуарда и Уорика, говорят, что у Эдуарда больше шансов на успех из-за того, что у него на острове и в Ирландии обширные поместья, и из-за того, что королева жестоко и несправедливо относится к нему, равно как и благодаря поддержке Уорика и жителей Лондона, которые полностью склоняются к партии нового короля и Уорика; и поскольку Лондон — богатейший город всего христианского мира, это чрезвычайно увеличивает их возможности. Кроме того, нужно учитывать и благоприятное мнение относительно доброго нрава и выдерженности Эдуарда и Уорика. Другие, напротив, говорят, что королева чрезвычайно благоразумна и правильно делает, оставаясь в обороне, поскольку, как они утверждают, она заставит обстоятельства играть себе на руку и разобьет в пух и прах нападающих, которые, почувствовав себя вставшими не на ту дорогу, легко перебегут на сторону соперников, что так присуще самой человеческой природе; ведь если человек действует не по принуждению, он никогда не позволит себе зайти так далеко, чтобы потом невозможно было вернуться. Но, однако, возможно, как я уже сообщал прежде Вашему превосходительству, Йорк, будучи человеком весьма горячим, находился уже в нескольких шагах от своей цели, и перед ним встала необходимость безотлагательно действовать так или иначе. {101}
58
Несмотря
59
Одна из причин, возможно, состояла в нехватке времени для вынесения решения по обряду коронации. С другой стороны, Эдуард, возможно, желал подтверждения своих прав в соответствии с практикой установления истины Судом Божьим в сражении. Кройлендский хронист утверждает: «Однако он в настоящее время не позволил бы себе быть коронованным, но немедленно, подобно Гидеону или другому герою из “Книги судей”, поступая по заповедям Господним, приготовился отстоять правду в сражении с мечом в руках».
После своей светской коронации в Вестминстерском зале Эдуард отправился в погоню за отступающей армией сторонников Ланкастера, побежденного им в самом крупном и самом кровавом сражении Войны Роз — битве при Тоутоне в Вербное воскресенье в 1461 г. Джордж Невилл, епископ Эксетерский и брат графа Уорика, описал это преследование и сам бой в письме, посланном Коппини.
Король, отважный герцог Норфолк, мой вышеупомянутый брат, и мой дядя, лорд Фоконберж (Faucomberge), ехавшие разными дорогами, в конце концов встретились и объединили свои армии в окрестностях Йорка. Они перестроили и выставили порознь свои войска против неприятеля близ города под названием Феррибридж (Ferrybridge); приблизительно в шестнадцати милях от него наши враги были обращены в бегство и разбиты. Наши противники сломали мост, что воспрепятствовало нашему продвижению, и основательно укрепились на противоположном берегу, так что наши люди смогли перебраться на ту сторону лишь по узкой дорожке, которую они сделали себе после разрушения моста. Но наши воины проложили себе путь мечами, и много народу полегло с обеих сторон. Наконец враг стал поспешно отступать, и очень многие из них были убиты во время бегства.
В тот день была великая битва, которая началась с первыми лучами солнца и продолжалась до десятого часа ночи, столь большим было упорство и отвага людей, забывших про страх смерти. Многие из бежавших врагов утонули в реке около города Тадкастер (Tadcaster), в восьми милях от Йорка, потому что сами же сломали мост с целью отрезать нам путь, чтобы никто не смог пройти. Большая же часть оставшихся из тех, кому удалось уйти и кто собрался в упомянутом городе, были убиты, и территория в шесть миль длиной и три-четыре фарлонги шириной повсюду была покрыта множеством мертвых тел. В этом сражении пали одиннадцать вражеских лордов, включая графа Девона, графа Нортумберленда, лордов Кнорда (Chnord) и Невилла и некоторых рыцарей; и, как мы слышали от заслуживающих доверия людей, приблизительно 28 000 человек погибли с обеих сторон. О вы, сильные мира сего, даже если у вас не было никакого сострадания к французам, неужели в ваших сердцах не зажглась хоть искра жалости к собственному несчастному племени, когда вы проливали кровь лучших и достойнейших людей на полях сражений гражданской войны?!
Если бы какой-нибудь способный и многоопытный капитан повел войска против турок, врагов христианского мира, это было бы большим ударом [60] и несчастьем. Но сказать по правде, вследствие этих гражданских разногласий наше богатство начинает таять, и мы сами обильно поливаем собственной кровью свою землю, в то время как мы не желали помочь людьми и деньгами армии Его Святейшества против неверных турок, несмотря на все просьбы Его Святейшества и Его Преподобия. Но границы письма не позволяют мне высказать свое мнение обо всех этих вещах.
Позвольте нам теперь вернуться к нашей марионетке, которая вместе с вышеупомянутой Маргаритой, своим сыном, герцогом Сомерсетом и некоторыми другими нашла убежище в новом замке [61] приблизительно в шестидесяти милях к северу от Йорка. Из двух писем, присланных сюда двумя разными людьми, мы услышали, что они были захвачены несколькими рыцарями той стороны из числа наших друзей. Я не могу, однако, утверждать этого, поскольку сам не вполне уверен [62] , но я не думаю, что они уйдут отсюда так легко, как им хотелось бы. Я предпочел бы, чтобы Ваша Светлость услышала от других, а не от меня о поведении в сем сражении короля, отважного герцога Норфолка, моего брата и моего дяди, боровшихся мужественно, и о том, как они предводительствовали войсками, ободряли и вдохновляли их, что придавало тем силы.
Наш король Эдуард в прошедший день марта мирно ввел свои войска в Йорк. Мой брат, лорд Монтегю (Montacute), остававшийся в городе во время бегства врагов, с милордом Барнесом (Barnes) [63] пошли к королю просить прощения за граждан.
Полагают, что король пробудет здесь несколько дней для улучшения положения дел в этих местах. И недавно я получил распоряжение Его Величества явиться к нему немедленно. После пучины горя и страданий, наверное, мы заслужили, чтобы на нашей земле воцарились спокойствие и мир, и, я надеюсь, что ненастья сменит ясное небо, и после стольких кораблекрушений мы пристанем к желанному приюту. {102}
60
По казне?
61
То есть Ньюкасл-на-Тайне.
62
Эти слухи были ложны.
63
Лорд Бернерс (Berners).
Многие иностранцы, оказавшиеся свидетелями этих событий, в своих письмах домой описали свои впечатления. Один неизвестный корреспондент писал из Лондона Пигелло Портинари (Pigello Portinari) 14 апреля:
Та сторона фактически разрушена, и король Эдуард стал хозяином и правителем целого государства. Мне не хватает слов описать, насколько народ обожает и чтит его, как будто он их Бог. Все королевство торжествует по этому случаю, который кажется ниспосланным свыше. Пока он производит впечатление справедливого принца, имеющего намерение исправить и организовать дела иначе, чем это делалось до сих пор, так что все тешат себя надеждами на будущее благоденствие. {103}
Просперо ди Камулио, давший свою оценку событиям четыре дня спустя, был настроен гораздо менее благосклонно.
Добрую славу Эдуард и Уорик заслужили благодаря своему успешному командованию, и их огромная популярность обязана их многочисленным победам…
…Я думаю, что обязан сделать следующие замечания:
Во-первых, если король и королева Англии с другими беглецами, упомянутыми выше, не пойманы, то кажется вполне вероятным, что в свое время нужно ожидать возникновения новых беспорядков; к тому же еще не отбили охоту у народа наводить смуту, значит, покуда буря продолжает бушевать одинаково как над их собственными головами, так и над головами принцев; чем меньше власть предержащих, тем людям лучше, и они думают, что сейчас находятся ближе к свободе, к которой, как я слышал, население Лондона очень стремится.
Если же беглецы будут схвачены, тогда это королевство, где будут править король Эдуард и граф Уорик, можно будет рассматривать как прочное и спокойное и затем, поскольку они хорошо расположены к дофину и герцогу Бургундии, кажется вполне вероятным, что из-за тех непредсказуемых вещей, которые король Франции сделал герцогу Бургундскому, равно как и из уважения к дофину, полагающему, что так больше не может продолжаться, они будут преследовать планы пойти во Францию [64] , особенно, если дофину не удастся договориться с королем Франции…
…Я обратил внимание на то, что герцог Бургундский проявляет к Англии особый интерес. Он одновременно был в хороших отношениях с графом Уориком и поддерживал контакты своего сына с королевой Англии так, чтобы при любом повороте дел Англия сохранила дружбу с Бургундским домом…
…Мы постоянно получаем новости относительно английских дел. Два дня назад сюда прибыли письма от почтенных английских купцов, и также через Кале дошло сообщение, подтверждающие, что король Генрих, королева, принц Уэльский, их сын, герцог Сомерсет, лорд Рус, его брат [65] , и герцог Эксетер схвачены, и герцога Сомерсета вместе с братом немедленно казнили. Когда та же самая судьба нависла над герцогом Эксетером, туда прибыл приказ освободить его, и, как говорят, ему удалось избежать наказания благодаря родственным узам с королем Эдуардом, на чьей сестре женат. Однако, поскольку он жестокий и свирепый, думается, они уготовят-таки ему смерть, но более благородную. Я пока не буду об этом писать, чтобы посмотреть, подтвердятся ли мои предположения [66] ; если все обстоит именно так, то вскоре король Эдуард и Уорик припомнят все обиды побежденным королю Генриху и королеве; а тот, кто, казалось, уже имел мир у своих ног, явит собою замечательный пример того, что благоразумные люди, оправдывая человеческие ошибки, называют Судьбой.
И любой, кто станет оплакивать несчастливую долю этой королевы и останки тех убитых и осуждать жестокость страны и победителей, должен, без сомнения, как мне кажется, молиться Богу за души павших не меньше, чем за живых.
Относительно будущего этой страны существует множество разнообразных мнений у тех, кто наблюдает за ней, лишившейся столь многих своих принцев, из которых остались только двое. Оба они благодаря своему благоразумию, доброму нраву и храбрости преодолели все гонения и выдержали все, что выпало на их долю. Однако, поскольку распутывание столь сложных узлов не является моей слабостью, я буду наблюдать за событиями, чтобы исправно держать в курсе всего происходящего Ваше Превосходительство. {104}
64
Упоминание о плане Франческо Сфорцы уменьшить французское влияние в Италии, поощряя англо-бургундское нападение на Францию.
65
Его сводный брат. Овдовевшая герцогиня Сомерсет вышла замуж за лорда Руса.
66
Он добавил в постскриптуме, что этого не произошло.
Глава III.
ЭДУАРД ЙОРК И УОРИК, «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ»
Просперо ди Камулио не был одинок в своих сомнениях относительно будущего нового короля. В мае 1461 г. даже Коппини отметил, что «теперь, когда их положение стало слишком ненадежным» {105} , Эдуард и Уорик стали нуждаться в совете и поддержке. 2 июня Камулио в письме домой дал оценку перспективам французского вторжения:
Войско из 20 000 французов, покинув Нормандию, отправилось в Англию. Говорят, что услуги и содержание 5000 из них оплатил граф Мэнский. Также ходят слухи, что они выбрали дорогу мимо острова в Бристольском заливе, чтобы поднять людей из Уэльса, которые, как считается, любят королеву. Однако Бристоль — хорошо защищенный город, и любым судам, не считая совсем крохотных, нелегко будет пройти
Здесь опасаются, что благодаря покровительству шотландцев и столь значительной поддержке французов та сторона сможет напасть и завязать сражение. Если так действительно произойдет, то, без сомнения, сюда будет вовлечена остальная часть общества и все королевство английское. В любом случае, король Эдуард и Уорик, имея в своей власти весь остров и королевство, предпринимают необходимые в этой ситуации меры предосторожности. Король Эдуард в настоящее время идет к Лондону, как мне кажется, чтобы предпринять определенные шаги для объединения королевства и усилить свои позиции перед лицом возможной угрозы. Воистину, достойнейший из лордов, эти англичане не получат спокойного правления, пока не найдут подходящего лидера, каковыми и являются король Эдуард и граф Уорик… {106}
Заседание парламента, отложенное в июне из-за опасности нападения с севера шотландцев, состоялось наконец 4 ноября. После того как спикер, сэр Джон Стренджвейс (Strangeways), родственник Невиллов, выступил со льстивой речью, восхвалявшей личную красоту Эдуарда и недавнее «избавление и спасение» им своих подданных, король и его советники под видом парламентского акта [67] , декларирующего его право на трон, выпустили злобный пропагандистский памфлет. Акт не оправдывал притязаний семейства Йорков. Он просто делал невозможным дальнейшее обсуждение этого вопроса. Эдуард потребовал признать себя наследником, решив наконец реализовать долго игнорируемые права своего семейства, следуя завету герцога Йорка, гласящего, что даже если право пока почивает и безмолвствует, все же оно не зачахло и не канет в лету. В акте говорилось следующее:
67
Акт представлял собой почти дословное воспроизведение речи, произнесенной во время светского возведения на престол Эдуарда в марте. См.: Armstrong С. A. J.The Inauguration Ceremonies of the Yorkist Kings and their Title to the Throne // T. R. T S.4. Ser. XXX (1948).
Генрих, последний граф Дерби, сын упомянутого Джона Гонта… безрассудно, вопреки правосудию и справедливости, предав веру и нарушив свой вассальный долг, силой и оружием развязал войну во Флитшире в Уэльсе против упомянутого короля Ричарда, жестоко взял его в плен и заточил в тюрьму в Лондонском Тауэре; и лишил находящегося в тюрьме короля Ричарда королевской власти, положения, достоинства, привилегий, имущества и названного королевства; и захватил корону и титул короля и повелителя этого государства и всех владений его; и, не удовольствовавшись даже этим, он замыслил еще б ольшую гнусность, пугающую своей жестокостью, подлостью и злодейством: короля нашего Ричарда, помазанного на царство, коронованного и благословенного, и господина своего, и самого высокородного лорда на этой земле, он с предельной свирепостью и мучениями предал лютой, отвратительной и страдальческой смерти против всех законов Божьих и человеческих и клятвы верности; скорбные предсмертные стенания каждого христианина, обращенные к небесам, не забыты и на земле, особенно в королевстве английском именно потому, что оно терпело натиск невыносимого преследования, наказаний и несчастий, подобных которым не знало ни одно христианское государство; ничего подобного не может припомнить ни один человек и ни одна старинная хроника.
Тогда здравствовал названный Эдмунд Мортимер, граф Марч, сын и наследник названного Роджера, сын и наследник названной Филиппы, дочери и наследницы названного Лайонела, третьего сына названного короля Эдуарда III. Этот Эдмунд после смерти упомянутого короля Ричарда в соответствии с законом, традицией и совестью должен был наследовать право на корону и королевство. И ныне права сии принадлежат нашему названному господину и верховному лорду королю Эдуарду IV как кузену и наследнику названного короля Ричарда, согласно вышеупомянутому порядку. Наш названный господин и верховный лорд король Эдуард Четвертый, опираясь на свои права на эту корону и королевство, после смерти упомянутого истинно благородного и прославленного принца герцога Ричарда Йорка, его отца, от имени Иисуса, которому так было угодно, в четвертый день прошлого месяца марта взял на себя долг перед государством Английским, и получил высокое положение короля со всеми поместьями, имуществом, привилегиями, и достиг высочайшего величия и власти.
И в тот же самый день был низложен Генрих, недавно называвшийся королем Генрихом Шестым, сын Генриха, сына упомянутого Генриха, последнего графа Дерби, сына упомянутого Джона Гонта, по причине того, что он и предки его захватили трон и незаконно правили этим государством Английским и землями его; а также в стремлении к благополучию и объединению всех своих подданных и вассалов, трепетно желавших, чтобы был лишен короны и могущества неправедно достигший верховной власти узурпатор, во времена царствования которого не было ни мира, ни правосудия, ни хорошего управления, ни благоразумия, ни добродетели, но были смуты, междоусобицы и беды, бесчинства, потоки невинной крови, попрание законов, несправедливость, бунты, вымогательства, убийства, насилие и порок царили в благородном государстве Английском… {107}
Теперь победившие йоркисты по закону «О парламентском осуждении виновного в государственной измене» (Act of Attainder) наложили штрафы на сто тринадцать человек из числа своих противников. Сэр Джон Скудмор (Scudamore), один из прежних сторонников Генриха VI, позже утверждал, что некоторые из приверженцев нового правительства доверились клятвенным обещаниям, данным от имени новой власти. Скудмор, если верить его собственному рассказу, был обманут и обворован этим самым парламентом.
…[Сэр Джон Скудмор] в начале блистательного царствования нашего верховного лорда короля, который ныне правит нами, как и до того, имел под своей опекой и управлением замок Пембрук (Pembroke) в Южном Уэльсе. Как только он узнал, что наш названный верховный лорд король вступил на трон этого государства, тот самый Джон, пребывавший тогда в вышеупомянутом замке, обратился к посредничеству неких лордов, состоявших при высочайшей персоне, чтобы те порекомендовали и представили его королю как истинного и преданного вассала, и заявил, что готов сдать замок мирно и без сопротивления. И вскоре Его Королевскому Высочеству было угодно передать власть и полномочия лордам Феррерсу и Герберту, чтобы те приняли упомянутый замок во славу и пользу короля.
И вслед за этим те самые лорды прибыли в упомянутый замок, и как только названный Джон Скудмор, правивший в том замке [68] , узнал, что сии лорды явились туда, имея вышеупомянутые полномочия, сообразно своему вассальному долгу и преданности сдал им замок во славу и пользу короля после обещания, данного упомянутыми лордами упомянутому Джону, что ему сохранят жизнь, поместья и имущество его. И сверх того, упомянутые лорды поклялись упомянутому Джону от имени короля, что он получит еще лучшие владения за то, что поступил столь достойно и преданно, а король не обделит его милостью своей, о чем они готовы дать письменное свидетельство, скрепив печатью упомянутого лорда Герберта. Они убедили его, что лорд Герберт имеет такие полномочия, чтобы принять этот замок на имя короля, как предписывало упомянутое письмо; и тогда этот Джон был приведен к присяге как истинный вассал короля.
Но, несмотря на это, на первом Парламенте нашего названного верховного лорда короля, состоявшегося в Вестминстере в 4-й день ноября, в первый год его правления, вскоре после сдачи упомянутого замка, благодаря злобным проискам имя упомянутого Джона было внесено в общий билль о лишении прав за государственную измену: и когда Палате общин этого Парламента было представлено упомянутое обещание и постановление, имя этого Джона было вычеркнуто из билля, а затем лордами, духовными и светскими, в упомянутом Парламенте был рассмотрен специальный законопроекте лишении прав упомянутого Джона. Перед ними были обнародованы упомянутое постановление и обещание, где фигурировали упомянутые лорды Феррерс и Герберт, являясь гарантами того, что все это правда. Посему упомянутый билль тогда был отклонен и отвергнут. Тем не менее в самом конце упомянутого Парламента, после того, как некоторые лорды и рыцари графств отбыли, непостижимым образом благодаря чьим-то тайным козням билль, подписанный королем, был доставлен в Палату общин; к нему прилагалось указание, что этот самый Парламент должен принять постановление о необходимости сохранения жизни и имущества упомянутого Джона, но не его поместий… {108}
68
Который по своим запасам продовольствия, количеству людей и различной экипировки мог бы продержаться еще длительное время.
Спокойное правление Эдуарда продолжалось недолго. В начале 1462 г. был раскрыт заговор графа Оксфордского. Хотя этот заговор действительно имел место, слухи сильно преувеличили его опасность. Франческо Делла Торре (Francesco Delia Torre), доверенное лицо Эдуарда и Уорика, посланный ими к Коппини, написал, находясь в Брюгге, следующий отчет:
Ваше Высокопреосвященство, король и все эти лорды держали меня до 24 февраля, постоянно говоря, что я должен остаться еще на день, и еще, и я все никак не мог получить возможность прибыть к Вашей Светлости, как обещал, что меня весьма огорчало. В тот день король намеревался идти в Нортумберленд, желая либо договориться с шотландцами о мире, либо начать войну. Милорд Уорик, двадцать второго того же самого месяца, отправился в Сэндвич и снарядил для похода много кораблей, и вывел их из гавани. Сделав это, он возвратился в Лондон, а пятого числа сего месяца уехал отсюда и двинулся вслед за королем. Некоторые говорят, что шотландцы собираются прийти сюда и развязать войну, но я едва верю этому, потому что шотландские послы оставлены здесь с различными поручениями, как я уже уведомлял Ваше Преподобие.
За одиннадцать дней до отъезда короля они обнаружили большой заговор, предводительствовал которым граф Оксфордский. И он, и его старший сын, и много других рыцарей и эсквайров лишились своих голов. Прежде чем король уехал, измена была обнаружена способом quidquid fortassis dicatur.Упомянутый граф с его сообщниками послали письма королю Генриху и королеве в Шотландию со своим слугой, который, будучи сторонником Йорка, показал их королю Эдуарду; их прочитали, скопировали и затем, запечатав снова, отправили с тем же самым посыльным королю Генриху, взяв с гонца обещание, что он возвратится с ответом. Он так все и сделал, сохраняя это в тайне. После того как прочитали ответ, граф Вустер, констебль Англии, был послан арестовать названного графа и других.
Их план был следующим: следовать за королем на север, притворившись его верными слугами, и, поскольку Его Величество не собирался брать с собой более тысячи всадников, а их было бы около двух тысяч, то в определенный момент одновременно с врагом они должны были бы напасть на короля и убить его и всех его сторонников. Тем временем герцог Сомерсет, который и поныне находится в Брюгге, должен был напасть на Англию, равно как и король Генрих собирался прийти с шотландцами, и граф Пембрук из Бретани. Некоторые священники тоже были взяты за то, что, как говорят, они прикрепили к дверям церквей воззвания, в которых утверждалось, что святейший папа римский отменил все, что Ваша Светлость сделал в этом королевстве, и якобы он дал полное прощение всем тем, кто будет с королем Генрихом, и отлучил от церкви приверженцев нашего короля. Я полагаю, что они будут наказаны, как того заслуживают [69] . {109}
69
Аббат и монахи монастыря Сент-Эдмунде были тогда взяты под арест, и хотя они вскоре получили общее прощение, аббат был оштрафован на 500 марок.
В окружении Пастонов ходили даже более тревожные слухи. Как-то в феврале 1462 г. Томас Хоуэс (Howes) писал Джону Пастону:
Также, сэр, мне было сообщено под строжайшим секретом, что сила великая, числом 120 000 человек готова прибыть сюда сразу с трех сторон под предводительством короля Гарри и королевы, и герцога Сомерсета и других; и если им посчастливится с ветром и погодой, они должны вскоре на Сретение Господне появиться здесь. От Трента к окрестностям Лондона одна их часть дойдет, вероятно, вскоре после Сретения, другая часть пойдет из Уэльса, и третья из Джерси и Гернси. Вы хорошо сделали, что сообщили об этом милорду Уорику, потому что он может поговорить с королем, чтобы дать достойный отпор их злонамеренным планам… {110}