Войны. Мир. Власть
Шрифт:
“А где ты ничего не можешь – там ты ничего не должен хотеть”, – сказал Сенека. Нет большего несчастья, чем нечестивые желания.
Мудрость не всегда приходит с годами. Иногда годы приходят одни.
Немало примеров мудрости дали нам древние. Например, известный греческий умница Диоген умел довольствоваться в жизни малым. Жил, говорят, в бочке, из домашней утвари имел только черепок для питья, а увидев, как собака лакает воду из ручья, устыдился и этого своего излишества и выбросил черепок. Здоровьем он обладал прекрасным. Без здоровья в таких условиях не перезимуешь, даже в Греции. То есть у него наличествовали физические потребности и их минимальное удовлетворение. Его изречения читаешь с удовольствием: “Злословящий есть самый лютый из диких зверей, а льстец – самый опасный из ручных животных”, “Быть в хорошем настроении – причинять муки своим завистникам”. Человеку, спросившему, в какое время следует завтракать, Диоген ответил: “Если ты богат, то когда захочешь, если беден, то когда сможешь”.
А вот другой пример: знаменитый завоеватель Наполеон. Он познал много великих побед и, казалось бы, должен был быть счастлив, но известно, что незадолго до смерти, на острове Святой Елены, у него вырвался стон: “Боже мой, да был ли я счастлив хоть два часа в своей жизни…”.
Так что счастье – не есть вещь легко достижимая, понятная и долговечная. Человек же, охотясь за ним, желает как раз этого. Есть категория людей, которые ищут счастье, по возможности пожизненное, для того чтобы править людьми, делать с ними все, что захочешь.
Это сладкое слово Власть
Иногда человек думает: вот если бы я был самым главным – уж я бы навел порядок, я сделал бы тех, кто того достоин, довольными, а недостойных примерно наказал бы. Конечно, если б были средства. Наверное, власть сама по себе приносит счастье.
Но, изучая историю правителей, убеждаешься, что все далеко не так, как хочется и можется. На какие-то дела денег не хватает, на другие ума, целеустремленности, терпения. Чем больше ты хочешь совершить, тем большее сопротивление тебе приходится преодолевать со стороны окружения, подчиненных, народа. Ведь у всех есть свои личные интересы, которые они хотят сохранить и умножить.
И еще одна закономерность: за какое бы крупное дело ни брались люди – кто-то платил своими жизнями. Открытия и присоединение земель, государственные реформы – все сопровождалось кровью и смертями. Такое выдержать и оправдать не всякому под силу.
Лидер, человек повышенной энергетики, имеет и достоинства, и недостатки у него весомее. Но достоинства должны лежать в сфере деловой, конкретной, а недостатки – в моральной. Мораль же – вещь гибкая и легко поддается корректировке. Наступает изменение личности. Власть развращает. Возможности огромные, но имеющегося человеку кажется недостаточным.
Вдобавок властям льстят, поддакивают, угождают, и правителю практически невозможно объективно оценивать свои поступки: остается только внутренний критерий “хорошо-плохо”.
Лесть… – удел мелких душонок, умеющих становиться еще мельче, чтобы войти в жизненную сферу важной персоны, к которой они тяготеют.
Если кто-то тебе лижет подошвы, прижми его ногой, прежде чем он начнет кусаться.
Лицемерие – враг добродетели.
Чудовище Калигула до восшествия на трон был чудным мальчиком, любимцем армии и народа.
Царствование многих знаменитых и страшных деспотов было вначале кротким и человеколюбивым. Их в корне изменили власть и безропотность масс.
А любит ли народ правителей?
Такое бывает. Более того, думая, что правитель о нем заботится денно и нощно, народ начинает боготворить его, ценить превыше всего. Гитлер и Сталин пользовались такой любовью широких масс, какая Рузвельту с Черчиллем и не снилась.
Единовластие в любой бесконтрольной форме чревато злоупотреблениями, вплоть до злодеяний.
Как ни удивительно, но президента страны, который строго руководствуется демократическими законами, любят редко. Массы, в основном, уважают силу.
Например, имеется выбор (неважно, на какой пост) из двух кандидатов: высокоморальный человек и аморальный. Кто из них в жизни сильнее, у кого больше возможностей для достижения своих целей, кто вероятнее победит? Часто аморальный сильнее. Он может поступать в соответствии с моралью, а может – против, как ему выгоднее: в его действиях ограничителя нет.
Но у каждой медали две стороны. Моральному человеку, которого знают именно таковым, поверят, доверят деньги, помогут, будут с ним бескорыстно дружить – и он сможет пользоваться своими знакомствами и дружескими связями. А с аморальным все отношения могут строиться только на расчете, да и то неизвестно, где он тебя подставит или обманет.
Противоречие между моралью и житейской, материальной выгодой наблюдается повсюду.
Если посмотреть на тех, кто достиг в жизни вершин, то легко убеждаешься, что (за редчайшими исключениями) сверхудачники и сверхпобедители особенно ничем не выделяются, кроме огромного самомнения и последовательности на пути к цели. Они неглупы, работоспособны, упорны, и таких немало. Победителей же отличает то, что они абсолютно не допускают поражений и все делают для победы.
Пока не дойдут до вершины, они раздражают людей своей наглостью, безапелляционностью, самоуверенностью, отсутствием сомнений в правильности своих суждений и действий.
Я собираюсь посвятить всю оставшуюся жизнь выяснению одного вопроса: почему люди, зная, как надо поступать хорошо, поступают все же плохо.
Вспомним о Цезаре и Наполеоне. Дойдя до самого верха и полностью реализовав свои притязания, они впадают (синдром достигнутой цели) в некоторую растерянность: а что теперь? Где великая цель, к чему стремиться? И стараются снова втянуть армию, страну в новые войны и беды.
Вообще в истории власти много такого, что нынешним правителям следует знать, учитывать и творчески применять (или, наоборот, отвергать). Мы напомним им некоторые моменты из древности и более близкого времени.
Власть в истории и жизни
В золотой век была диктатура обычая. Никаких свобод и прав тот век не знал. Были только обязанности. И если кто-то нарушал заведенный порядок, его тут же убивали или изгоняли. Зато каждый был обязан не обманывать и не угнетать другого человека. И, значит, каждый был равным всем другим людям.