Воздушный снайпер
Шрифт:
В ноябре защитники Ханко особенно явственно почувствовали приближение зимы. Усилились холода. Сократился световой день. Участились снегопады. В воронках на летном поле скапливалась и замерзала вода, усложняя и без того изнурительный труд ремонтной команды. И все же крохотный аэродром жил, действовал.
Летчики стали замечать участившиеся заходы на Ханко крупных боевых кораблей из Кронштадта. Конечно, они не знали тогда истинных причин таких визитов. Но предполагали: возможна эвакуация гарнизона полуострова.
С рассвета истребители парами прикрывали морской
Первыми ушли на патрулирование Геннадий Цоколаев с Иваном Твороговым. Василий Голубев и Дмитрий Татаренко готовились их сменить. Но ждать определенного планом срока им не пришлось: посты наблюдения заметили на большой высоте несколько самолетов, подходящих к внешнему рейду базы. С командного пункта взвилась красная ракета, означавшая - срочно в воздух.
Голубев запустил мотор и прямо со стоянки начал взлет парой. В этот момент на летном поле взметнулось несколько султанов земли. Предотвратить обстрел аэродрома наши артиллеристы уже не могли: у них осталось слишком мало снарядов, на сотню вражеских выстрелов отвечали лишь одним.
"Скорее в небо", - подумал Голубев и, уклонившись влево от разорвавшегося впереди снаряда, оторвал машину от земли. Татаренко отвернуть было некуда: впереди образовались воронки. Гибель летчика казалась неминуемой. Но он не растерялся: убрал газ и прекратил взлет. Несмотря на очередные разрывы, Татаренко успел зарулить получивший несколько серьезных повреждений истребитель в укрытие. А Голубев поспешил на выручку паре Цоколаева - он не раз сам попадал в предельно сложные боевые переплеты и хорошо знал цену такой помощи. Главное - не потерять время.
Мотор ревет на полных оборотах, Василий уже видит самолеты противника. Одно настораживает: что-то они совсем не похожи на "мессершмитты". Два из них кружатся в виражах с нашими "ишачками", другие два пикируют сверху.
Считанных мгновений не хватило Василию, чтобы отбить их атаку. Но Цоколаев вовремя заметил грозящую ему опасность и переворотом бросил свой И-16 вниз. Творогов не успел повторить маневр ведущего. Длинная очередь вражеского истребителя пришлась по правому крылу и хвостовому оперению. Самолет накренился, стал резко снижаться. За ним увязались две машины противника. Расстояние между ними и Твороговым быстро сокращалось.
Но Голубев уже был рядом. Не прицеливаясь, дал заградительную очередь по преследователям. Только сейчас различил, что это вооруженные восемью пулеметами "спитфайры" английского производства. На них воевали тогда финские летчики-маннергеймовцы. Увидев подоспевший третий И-16, пилоты "спитфайров" боевым разворотом ушли вверх, и Голубев потянулся за ними. А Творогов, теряя высоту, ушел на аэродром.
Цоколаев и Голубев вели бой в одиночку, каждый с двумя истребителями. Наших летчиков не смутило ни численное превосходство противника, ни лучшие тактико-технические данные "спитфайра" - скорость его более чем на сто километров превышала скорость И-16 и была даже выше, чем у "мессершмитта".
Неожиданно возле Голубева оказались сразу четыре "спитфайра".
Воспользовавшись тем, что вражеские летчики шокированы гибелью своего товарища, Голубев сманеврировал в сторону Цоколаева. Тот заметил бортовой номер "33", понял, что это Голубев, и стал на место ведомого. Обоим стало легче. Много раз, встречая численно превосходящего врага, они вдвоем делали, казалось, невозможное: разгадывали его хитроумные уловки и опережали в головокружительном маневре. Вот и сейчас, как только два "спитфайра" атаковали Василия, он так потянул ручку на себя, что самолет противника, описав большую дугу, выскочил вперед. Тем временем Цоколаев ринулся на "спитфайр", ближе всех находившийся к Голубеву. Огонь советского истребителя ударил по мотору и фюзеляжу врага, тот резко отвернул в сторону, затем взял курс к своему берегу. За ним тянулся вниз длинный шлейф дыма.
Два оставшихся "спитфайра" поспешили скрыться. А наши "ишачки" остались охранять небо, пока не подоспела смена.
Еще при заходе на посадку Василий заметил, что на аэродроме царит необычайное оживление. Не успел он зарулить в капонир и выключить мотор, как к нему, а затем и к Цоколаеву, занявшему соседнюю стоянку, подбежали техники и летчики. Они радостно кричали, махали руками, улыбались. Василий все понял: воздушный бой проходил над аэродромом, и люди, конечно, видели, как два И-16 одержали победу над четырьмя "спитфайрами".
– Качать их!
– раздавалось со всех сторон.
Василий и Геннадий очутились в цепких руках друзей. Их подбрасывали высоко над головами и приговаривали: "Качать! Еще! Качать!" Подбежал посыльный по штабу:
– Голубева и Цоколаева вызывает командир! Василий отряхнулся, привел летное обмундирование и снаряжение в порядок, спросил у техника:
– Творогов сел?
– Сел, товарищ лейтенант. Его унесли в лазарет.
– А что с ним?
– насторожился Голубев.
– Ранен он, в бедро ранен, - пояснил техник.
– В его машине насчитали более ста пробоин. Решето, и только!
– А в нашем самолете?
– Нет, наш целехонек.
Когда Голубев спустился в блиндаж, там уже стоял перед командиром Цоколаев. Ильин, обычно суровый и несловоохотливый, на этот раз встретил подчиненных доброй улыбкой, радостно произнес:
– Молодцы, ребята! Дрались вы мастерски. Звонил генерал Кабанов и просил передать, что очень многие с восхищением наблюдали ваш бой. За отличное выполнение ответственного задания он объявляет вам благодарность.
– Служу Советскому Союзу, - по-уставному ответил каждый летчик.