Воздушный снайпер
Шрифт:
– Можете рисовать тридцать седьмую звезду на фюзеляже.
Подбежал еще не остывший от боя лейтенант Шорин. Четко доложив о выполнении задания, он признался командиру полка:
– Сначала подумал, зачем же вы отворачиваете в сторону? А когда мы уже шли на "мессера" со стороны солнца, все понял.
Голубев по-отцовски слегка тронул молодого летчика за плечо и, глядя ему прямо в глаза, пояснил:
– Бой, Шорин, - это особая жестокая игра. И победит в нем не тот, кто перестреляет соперника, а тот, кто прежде всего перехитрит его. И потом учтите: враг боится, если вы смело идете вперед, а вам это тоже на руку.
Сам
Как-то в июле на командном пункте части раздался телефонный звонок. Голубев снял трубку. Услышал голос командира дивизии полковника Корешкова. Тот сказал:
– Принимайте пополнение. Сегодня к вам прилетит майор Белоусов.
Василий прекрасно знал Белоусова. И сейчас Голубева охватила радость. "Наш Леня возвращается! Боевой друг, отважный летчик, перенесший столь горькие испытания", - думалось ему.
Белоусов попал в семью балтийских авиаторов в 1935 году после Борисоглебской школы военных пилотов. Он быстро стал первоклассным истребителем. В феврале тридцать восьмого его подняли по тревоге на перехват нарушившего границу иностранного военного самолета. Несмотря на исключительно скверную погоду, Белоусов настиг нарушителя, заставил покинуть пределы Советского государства. Но при посадке в густом снегопаде самолет зацепил лыжей за сугроб, разрушился и загорелся. Подоспевшие к месту аварии товарищи вытащили летчика из-под обломков, отправили в госпиталь.
Около тридцати пластических операций перенес Белоусов, прежде чем удалось вернуть ему зрение. Врачи буквально заново слепили его лицо. А тут началась война с белофиннами, и Белоусов, не долечившись, добился отправки на фронт. Летал в открытой кабине при сорокаградусных морозах, презрев постоянную боль. Он рвался в бой, проявлял завидную отвагу, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Великую Отечественную войну Белоусов встретил на Ханко. Умело мобилизуя подчиненных, способствовал надежной обороне военно-морской базы с воздуха. А с осени непосредственно защищал Ленинград и Ладожскую ледовую трассу.
И тут судьба подвергла мужественного человека новым испытаниям: разболелись обгоревшие ноги, началась гангрена. В тыловом госпитале Белоусову сначала ампутировали выше колена правую ногу, а затем левую - ниже колена. Казалось, жизнь потеряла всякий смысл. Он знал, что и раньше каждый вздрагивал, когда впервые видел его обезображенное до неузнаваемости шрамами от ожогов лицо. А теперь еще и ноги... Полный калека.
Долгих четыреста двадцать шесть госпитальных дней думал Белоусов, как же жить дальше. Нет, не только думал, а и боролся за свое место в жизни! Исключительно упорно боролся. Сперва передвигался с помощью костылей. Позже научился ходить на протезах. И решил: "Буду летать!" С этой надеждой и возвратился на Балтику.
Добиться права на полеты с двумя протезами было крайне непросто. Но боевые друзья сделали все, чтобы Белоусов снова поднялся в воздух. Командующий ВВС ВМФ генерал-полковник авиации С. Ф. Жаворонков разрешил начать тренировочные полеты. Майор за короткое время освоил в запасном полку самолеты По-2, Ут-2, Як-7, Ла-5, выполнил стрельбы по конусу, провел учебные воздушные
– Встретим Леонида как героя, - сказал Голубев майору Ганже и поспешил сам отдать нужные распоряжения, показать дежурному по стоянке, куда зарулить самолет, на котором прибывает Белоусов.
Он появился на аэродроме неожиданно. Промчавшись на бреющем, Ла-5 круто развернулся и, плавно снижаясь, опустился на посадочную полосу. Вдоль стоянки выстроился весь свободный от полетов личный состав полка: гвардейцы чествовали человека, имя которого еще при жизни стало легендарным. Голубев подошел к зарулившему истребителю, и когда Белоусов сошел на землю, сжал его в крепком объятии:
– Ну, вот ты и дома! Поздравляю!
Затем Голубев и Белоусов направились к шеренгам авиаторов. Проходя вдоль строя, Белоусов пристально всматривался в людей, надеясь встретить знакомых. И почти не встречал: многие из тех, с кем он начинал войну, сложили головы в жестоких схватках с врагом. Их сменили новые бойцы.
– Товарищ гвардии подполковник, - по-уставному обратился Белоусов к командиру полка, - разрешите стать в строй?
Голубев намеревался пригласить майора в штабную землянку. Но, услышав эти слова, представил, сколько дней и ночей, лежа на госпитальной койке, Белоусов страстно мечтал занять свое место в шеренге, как хочется ему сейчас слиться воедино с полковой семьей!
– Становитесь, - ответил он.
Опираясь на палочку, Белоусов шагнул к строю и повернулся лицом к командиру. На его глазах выступили слезы. Слезы счастья, слезы победы над собою, над своим недугом.
Вскоре майор Белоусов поднялся во фронтовое небо. Он прикрывал штурмовиков, вел бои и разведку, участвовал в боях за освобождение Выборга и Нарвы. Нелегко все это давалось. Каждый вечер, пересиливая боль, майор спешил в землянку или санчасть, снимал протезы и опускал культи в теплую, заботливо приготовленную медсестрой воду. Но расставаться с небом не хотел ни за что. И увеличил количество боевых вылетов до трехсот, а число сбитых самолетов - до четырех. За мужество и героизм, беззаветное служение советскому народу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1957 года Леониду Георгиевичу Белоусову было присвоено звание Героя Советского Союза. На другой день газета "Правда" писала: "Советские люди преклоняются перед героическими подвигами этого человека. Пусть же слава о нем облетит всю страну, вся жизнь его послужит вдохновляющим примером для нашей молодежи".
Последние схватки
Фронтовая дорога снова привела Голубева в район Ханко. Но теперь он прибыл сюда не с горсткой людей на устаревших "ишачках", как три года назад, а с полнокровным авиационным полком, вооруженным истребителями Ла-5 и Ла-7. И базировались они не на крохотном Красном Гангуте, а на первоклассном аэродроме Мальми, что под Хельсинки. Финляндия уже вышла из гитлеровской коалиции, заключила мир с Советским Союзом. Гвардейцы должны были прикрывать Таллин, Хельсинки и устье Финского залива - те районы, откуда в сорок первом угрожали Ленинграду гитлеровцы. На северо-востоке Балтики уже господствовал Советский Флот. Рядом с аэродромом в сосновом бору остались целыми двухэтажные благоустроенные казармы. Тут-то с определенным комфортом и разместился летно-технический состав.