Возле кладбища: одинаковые люди

Прокофьев Андрей Александрович

Я же продолжал не торопясь следовать дальше. Через минут пять почувствовал, что начал обреченно свыкаться с кольцом окружившей меня обстановкой города мертвых, а в какой-то момент заметил, что происходит нечто интересное. Я ловил на себе взгляды. Останавливался, не понимая, откуда это? Пока догадка, ознобом ни проползла по моей коже. Фотографии, на меня смотрят фотографии, они стараются, чтобы я ответил, чтобы я остановился возле них, и сейчас я до ощущения холода в крови, боялся, что одна из них вот-вот попытается со мной заговорить. Мне не хотелось этого, да и что себя обманывать, принять данную мысль я не мог, но она настойчиво просилась в мою голову, просто давила мне на виски, – и я был вынужден остановиться. Напротив меня была довольно заметная могила с высокой и лишь малость осевшей оградкой. Искусно вписывались между прутьями чем-то веселые якоря, от которых отходили ленточки, взятые с бескозырки,

которая и сейчас украшала фотографию, с которой на меня беззаботно смотрел улыбающийся молодой матрос. Смотрел мне прямо в глаза, и шестьдесят с лишним лет исчезали в одно мгновение, за ними следовало еще какое-то время, отодвигая мрачную, конечную дату под фотографией, и мне казалось, что матрос никогда и не умирал, что он через секунду появится на дороге, пойдет в мою сторону, чтобы сообщить что-то важное. Но нет, я ощутил, что показалось. Огромная черная туча помогла мне, прогнав странную иллюзию. Я оценил её усилия, посмотрев вверх, а далее у меня в руках вновь оказалась сигарета, пополз белесый дымок. Я неуклюже покачнулся, сделал шаг, и меня вновь накрыло туманное облако. Теперь я отчетливо видел картину, в которой были двое – мужчина и женщина. Довольно пожилые, двигались они не торопясь, о чем-то разговаривали, в руках женщины была сумка, мужчина нёс самодельные грабли с короткой рукояткой. Не замечая меня, они оказались внутри оградки и сразу занялись уборкой. Делали это молча, почти не смотрели друг на друга, а небо не обращая внимания на мои мистические видения, темнело буквально с каждой секундой. Я докурил сигарету, лишь один раз повернулся в другую сторону, но когда мой взгляд вернулся, то родителей матроса уже не было. Передо мною оставалась лишь женщина, и она сильно постарела, но продолжала заниматься все той же уборкой, иногда тяжело вздыхала, иногда присаживалась на деревянную лавочку, возле которой стоял крохотный столик, и по-прежнему не замечала моего присутствия. А я сделал два шага в сторону от могилы моряка, затем осознанно остановился, уже точно полагая, что время обгонит меня в только ему доступной прогрессии. Я не ошибся, теперь я видел сгорбленную старуху, которая и не пыталась чего-то делать. Она просто сидела, она смотрела в мою сторону и так же, как и прежде, не видела моего присутствия, не чувствовала его, зато я хорошо видел какой тяжелой скорбью были наполнены её глаза. Я чувствовал, что мне не менее тяжело и поэтому сделал еще два шага прочь, сделал их спиной вперед и видел, как старушка растворилась прямо на моих глазах, а следом за ней стремительно начала менять свой облик могилка – она догоняла меня, она принимала в себя настоящее время. Секунды приравнивались к годам – это было жутко. Стиралась, блекла фотография, мистически, в один момент, росла выше и выше вездесущая сорная трава, ржавел металл, а когда начала оседать земля, – я не выдержал, я отвернулся и постарался покинуть это место быстрее.

Остановился я только когда достиг первого скрещения дорог. Стало совсем темно, легкий ветерок начинал вторгаться в засыпающую тишь, он же заставил меня ощутить приближение ночной прохлады, от того я прибавил ходу. С обеих сторон на меня продолжали смотреть застывшие на вечно фотографии, но я не отвечал им взаимностью, мне сейчас хотелось поскорее их покинуть: мужчин и женщин, стариков и молодых, красивых и не особо – их всех, тех, кто уже не сможет мне рассказать что-то важное для них, а от того куда более важное для меня, то, что мне хотелось бы знать, то, что само просилось стать моим, лечь строчками на бумагу – воскреснуть, сбежать от умиротворения погоста, и снова, пусть ненадолго, но стать живым. И я в эти секунды, в эти несколько минут понимал их, но всё одно хотел уйти, мог лишь обещать, без обмана, но и без осознания твердости – просто так, чтобы успокоить. У меня получилось, ноги принесли меня к выходу, где на дороге, в отдалении, уже зажглись высокие фонари, где встречая меня, желтым теплом горели окна первого дома слева от меня, за ним был второй по счету, дальше поворот, и прямая дорога домой.

Нельзя сказать, что я испытывал даже подобие страха, нет, этого не было. Скорее что-то неуютное было в моих ощущениях, что-то навязчивое, меловым осадком застывающее во мне. Хотелось скорее сбросить с себя всё это, оставить за спиной, чтобы обдумать и переварить после, в другой день, в другой вечер, но точно не сегодня. А сейчас обязательно переключиться на другую тематику, вспомнить о чем-то куда более веселом, более приближенном к жизни.

С такими мыслями я и оказался возле калитки собственного дома. Темнота мешала мне и я умудрился перепутать ключи, от того открыть дверь сразу не получилось, а когда замок сдался на милость победителя, я почувствовал, что за моей спиной кто-то есть. Волной по моей коже прокатились предательские мурашки,

в одно мгновение в моей голове появились слишком уж прямые ассоциации с только что покинутым кладбищем и я от чего-то почти был уверен, что если я сейчас обернусь то увижу перед собою того самого матроса, который не удержался, пошел следом за мной, чтобы спросить: зачем я приходил? зачем я так долго был возле его могилы?

Но, славу богу, я ошибся, а тот, кто находился за моей спиной, заговорил, не дожидаясь, когда я к нему повернусь.

– Извините, не хотел вас напугать.

Мужской голос, явившийся из темноты, прозвучал довольно мягко, можно сказать, что дружелюбно, и, повернувшись, я мог рассмотреть высокого мужчину примерно моих лет. У него была короткая стрижка, на нем была одета легкая спортивная куртка и черные, сливающиеся с пространством, джинсы, сам же он улыбался совершенно открытой, располагающей к себе улыбкой, что даже всё более сгущающаяся темнота не могла помешать мне, разглядеть его приятельские, добрые намерения.

– Да, я, собственно – пробурчал я, ещё не зная, как правильно реагировать на неожиданную встречу.

– Сергей Владимирович Бондаренко – представился незнакомец и протянул мне руку.

– Алексей Александрович Прокофьев – ответил я, уже всё с большим интересом ожидая продолжения.

– Я видел вас на выходе с кладбища, но не решился вас окликнуть или подойти. Решил, лучше будет возле вашего дома, – как-то не очень уверенно начал Сергей Владимирович.

– Так это была ваша белая Хонда – ответил я, вспомнив автомобиль, что стоял сразу за путепроводом, на который я лишь мельком обратил своё внимание.

– Да – ответил мне Сергей Владимирович и жестом указал на своё авто, в качестве необходимого подтверждения.

– Можно было и там – произнес я, потому что нужно было что-то сказать.

– Наверное, сути не меняет, мне все равно нужно было вас увидеть Алексей Александрович, чтобы переговорить. Только, кажется, я опять оплошал, выбрав не очень подходящее время – Сергей Владимирович демонстративно посмотрел вверх, затем вправо, чтобы убедиться в том, что он и так знал.

– Быстро темнеть начинает, а вы дом мой тоже, как я понимаю, уже знаете – произнес я, сначала поддержав своего собеседника, а затем задав пришедший в голову вопрос.

– Извините, я уже два раза был здесь. Один раз видел вас, но вы очень куда-то торопились, поэтому я не стал вас беспокоить. Знаете, вы сильно похожи на своего старшего брата.

– А вы хорошо знакомы с моим братом? – малость удивился я.

– Нет, не очень хорошо, но точно определил что, вы это вы – с улыбкой на лице пояснил Сергей Владимирович.

– Ну, дело видимо важное. Давайте ко мне в дом, там и продолжим – предложил я и тут же извлек из кармана рубашки пачку сигарет, жестом предложил Сергею Владимировичу.

– Нет, я курю только свои, точнее всегда одну марку сигарет – отказался Сергей Владимирович.

– Пойдемте, чего стоять, не видно уже ничего – повторил я предложение и сразу последовал внутрь двора, подавая пример своему гостю.

– Не знаю с чего начать. Дело очень необычное, боюсь, что вы Алексей Александрович неправильно меня поймете – Сергей Владимирович говорил мне в спину, наверное, ему так было удобнее.

А я и вправду мало пока что мог понять, да и не пытался этого делать, резонно рассудив, что лучше дождаться пояснения от Сергея Владимировича.

– Не пугайтесь, у меня здесь не самая уютная обстановка, но все же лучше, чем оставаться на улице – я говорил именно то, что и было у меня в голове.

– Да, у вас возле дома совсем темно, видимо, давно не горит фонарь, который напротив – поддержал меня Сергей Владимирович.

Мы уже оказались на моей маленькой кухоньке. Я сразу включил электрический чайник и пододвинул к Сергею Владимировичу табуретку.

– Сколько я здесь, столько и не работает, а тот, что работает, положения не спасает – пояснил я, вспомнив о фонаре, который исправно горел каждую ночь, но моим владениям его света не хватало.

– Нужно позвонить в горсети – просто предложил мой гость.

– Еще во дворе прожектор повесить. У меня здесь дел по горлу, капитальный ремонт просто необходим, только он пока лишь в планах.

Я поставил перед Сергеем Владимировичем кружку с горячим чаем, пододвинул ближе пакет с печеньем.

– На всё это когда-нибудь найдется время, главное, что есть дом, участок – с некоторым опозданием отреагировал на мои слова Сергей Владимирович.

– Первое время думал продать всё это наследство, к чертовой матери. Даже объявление разместил на сайтах, но никто особого интереса не проявил, точнее, была одна семейная пара, но они хотели, чтобы я существенно снизил цену. Только я и без того просил самый минимум, так что сделка не состоялась – здесь я сообщил чистую правду, правда сам не знал, зачем это сделал.