Возлюбленная колдуна
Шрифт:
— Что с вами, Софи?
Софи дернула за ручку кувшина:
— Ничего.
Дэниэл покачал головой.
— Нужно включить свет, — и он повернулся к выключателю около двери.
Софи обернулась к кувшину.
— Стой! — прошептала она, вцепившись обеими руками в заколдованную ручку. Над головой вспыхнул свет.
— Простите, не расслышал вас, — сказал Дэниэл, направляясь к ней.
— Я приказываю тебе остановиться! — прошептала Софи. Заклятье разрушилось, и Софи, не успев отпустить руки, вместе с кувшином покачнулась и повалилась на Дэниэла.
Дэниэл
— Что за… — Он поскользнулся и упал. Воздух с шумом вырвался из его груди.
— О Господи! — Она повернулась в объятиях Дэниела, ударив его по плечу все еще зажатым в руке кувшином. — Простите!
Он слабо улыбнулся.
— Ничего.
— Вы ушиблись? — Она подняла руку, чтобы прикоснуться к его щеке, и кувшин врезался ему в подбородок. — О Боже! Еще раз прошу прощения.
— Мне почему-то кажется, что я буду чувствовать себя лучше, если вы отставите этот кувшин в сторону, — сказал он, забирая кувшин из ее дрожащей руки.
— Да, конечно.
Он поставил кувшин на пол рядом с собой и опустил голову на паркет.
— Вы целы?
— Ушибся. — Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. — Но в полном порядке.
Ее сердце глухо и медленно стучало в груди, когда она взглянула на его красивое лицо. Она неожиданно поняла, что прикасается к нему всем телом, чувствовала его тепло, проникающее сквозь разделяющую их одежду. Софи поднималась и опускалась в ритме его дыхания, ее грудь касалась твердых мышц его груди, их ноги переплелись.
Он был так близко от нее, что она могла видеть каждую морщинку на его лице. Так близко, что чувствовала его мягкое дыхание на своей щеке. Так близко, что могла чуть-чуть наклонить голову и поцеловать его так, как всегда мечтала. Так близко, что невозможно было устоять.
Она прикоснулась к ямке на его щеке, ощупывая ее кончиком пальца и чувствуя, как его щетина колет ей кожу.
— Софи, — прошептал он. Его улыбка поблекла, и ямочка на щеке исчезла.
Она увидела, как в его красивых темных глазах растет понимание, и подумала, что за одно неосторожное мгновение раскрыла слишком многое.
—Простите, — пробормотала она, попытавшись отстраниться.
Он обхватил ее руками, удерживая рядом, когда она попыталась сбежать от него и от правды, которую было уже невозможно скрыть.
— Пожалуйста! — Она смотрела на его плечо, не в силах встретиться с ним взглядом. — Пустите меня.
— Знаете ли вы, сколько времени я ждал, чтобы снова обнять вас?
Она посмотрела прямо ему в глаза, они излучали тепло, которое Софи видела только во снах.
— Сколько?
— С той ночи, когда мы танцевали на вашем дне рождения. — Его ладони скользили вверх по ее спине, и тепло его рук проникало сквозь розовый кашемир ее халата и белую фланель ночной рубашки. — Помните?
Она кивнула, лишившись голоса.
— Мне казалось, что вы — самое прекрасное существо, какое я видел в жизни. Вся в белых кружевах и шелке. — Он поднял ее косу, прижавшись губами к тугим темным прядям. —
— Вы и это помните?
— Боже, как я могу забыть запах ваших духов! В ту ночь, когда я держал вас в своих объятиях и ваша юбка касалась моих ног, мне с трудом удавалось держаться от вас на подобающем расстоянии. Я хотел прижаться губами к вашей шее, узнать вкус вашей кожи, пахнущей розами.
Софи вздохнула, но воздух не проходил в ее сдавленное горло.
— Правда?
— Правда. — Он дернул за белую сатиновую ленту, и тяжелые темные волосы упали ей на плечи. — Но я не тогда полюбил вас.
— Не тогда? — это было все, что она смогла вымолвить, когда его руки погрузились в ее волосы.
— Я полюбил вас задолго до того вечера. — Он дал ее волосам рассыпаться над собой темным шелковым пологом, укрывшим их от внешнего мира. — Не помню, когда именно. Но я так любил вас, что у меня болело сердце, когда я смотрел на вас.
— А я всякий раз думала, что умру. — Она сделала глубокий вдох, и ее легкие наполнил запах лавровишневой воды.
— Я надеялся, что любовь покинет меня вместе с вами. — Он погладил ее щеку пальцами. — Но она осталась.
— Я не могла здесь жить. Я не могла каждый день видеть вас и знать, что вы недоступны мне.
— Каждый день мне хотелось знать, что вы делаете. С кем вы. Я ненавидел себя за то, что стал эгоистичным. Потому что я молился, чтобы вы никогда не позволили ни одному мужчине дотронуться до вас.
Софи улыбнулась, ее взор затуманили слезы.
— Я бы никогда не позволила никому другому дотронуться до себя.
— Софи, — прошептал он, гладя ее рукой по волосам. — Я все время любил вас.
— Я никогда никого не любила, кроме вас.
— Моя прекрасная Софи. — Он взял в ладони ее голову, привлекая ее к себе, и наконец впервые сумел прикоснуться к ее губам.
Глава 20
Лаура вышла из прозрачного, как хрусталь, озера. Вода стекала поблескивающими струйками по ее коже, скапливаясь на черных камнях, окружающих озеро, по которым ей пришлось пройти несколько футов до того места, где изумрудная трава и яркие цветы танцевали на легком ветерке.
Она опустилась на благоухающее ложе луговой травы и цветов и легла на спину, широко раскинув руки и подставляя тело теплым лучам солнца и нежным прикосновениям ветра. Ветер ласкал ее грудь, пощипывал живот, бедра, раздувая внутри ее искры желания, зароненные прекрасным ирландским викингом.
— Коннор, — прошептала она, закрывая глаза. Она шевелила руками траву, и изумрудные стебельки касались ее кожи. — Где ты?
— Здесь. — На лицо Лауры упала тень. — С тобой, любовь моя.
Она открыла глаза и увидела, что он стоит рядом — величественная фигура, окутанная одним лишь солнечным светом. Она смотрела на него, впитывая силу и мощь, которые излучал каждый изгиб его великолепного тела. Это был человек, который мог вдохновить скульпторов на борьбу с мрамором и долотом в стремлении запечатлеть его красоту. Но их постигла бы неудача.