Возлюбленная Козаностра
Шрифт:
— Подруга Тара??? Элиссон, да у тебя талант! Ты гений обмана!
Вот именно сейчас хочется треснуть в лоб Титану. Как же он достал! Прирос к спине, как прилипала к акуле. Без сомнения, Брендон умеет бесить окружающих. Первое чувство по отношению к нему определено.
— Знаешь, Брендон, — не могу удержаться от фамильярности, — я никогда не врала маме. Тара единственная подруга, которую она знает. Значит, мы в Калифорнии прохлаждаемся?
Мои глаза мечут молнии, ещё немного и точно произойдёт эмоциональный взрыв.
— Для всех, да! — отрезает надзиратель тоном, не терпящим возражения. — Звонить ей будешь каждые три дня под моим присмотром, разумеется.
Злость.
— Если потребуется, вручу тебе оружие в руки, — отвечает Титан, словно читает немой вопрос в глазах.
Становится страшно от осознания силы типичного представителя сильных мира сего. Я спешно встаю и чёртово одеяло съезжает вниз. Я не обращаю внимания на вспыхнувшие радужки Хайда. Просто быстро одеваюсь и иду умываться. Под его «присмотром» отправляюсь к Бэну и впрягаюсь в нелёгкую долю врача, выхаживающего Козаностра.
День сменяется ночью, а ночь рассветом. Бэну то лучше, то хуже. Три дня я практически не выхожу из его комнаты. Редкий сон и скорый приём пищи, чтобы не свалиться. Очередной звонок матери и новая ложь. Следующая неделя проносится незаметно.
С Брендоном я разговариваю сквозь зубы. Его постоянное присутствие раздражает. Я не понимаю, когда он спит?
Мардж я вовсе не вижу, складывается впечатление, что её нет в доме. Только ароматные запахи, исходящие от еды, напоминают о её невидимом присутствии.
Старший брат контролирует всех и вся, и, кажется, он запретил Мардж говорить. По отношению ко мне он проявляет массу многогранных качеств: доброту, внимание, общительность и истинный мужской интерес, который я давно заметила. Иногда отстранённость и жёсткость.
Нет, Брендон не склонен к перепадам настроения. Он просто властный, и как я узнала от Льюиса настоящий владелец этого дома. Порой у нас случаются перепалки, и в такие моменты Хайда хочется прибить.
Сегодня осматриваю пациента досконально и меняю назначения. Отдаю новый список лекарств Брендону. Выйти из комнаты не успеваю. Он подхватывает под локоть, и мы направляемся за дверь, находящуюся напротив.
— Время звонка. Три минуты, — напоминает Хайд. Я завершаю разговор быстрее и возвращаю хозяину средство связи.
— Ещё указания будут? Если нет, то я пойду прогуляюсь.
— Вечером я уеду. Отсутствовать буду два дня, — вдруг отчитывается Брендон, чем сильно удивляет. — Льюис будет в твоём распоряжении. Если что-то потребуется, говори ему.
Отлично! Теперь можно будет свободно вздохнуть, хоть и недолго.
К большой радости, оставшееся время до ужина меня никто не беспокоит. Я отправляюсь на балкон, опираюсь на перила и погружаюсь в мысли об отце. Когда становится плохо, всегда думаю о нём. Папа являлся самым близким человеком для меня. Тёплые воспоминания приятно греют душу, а созерцание красивого сада поднимает настроение.
Сколько времени стою так, задумавшись, не знаю.
Горячие руки неожиданно касаются плеч, обонятельные рецепторы улавливают изысканный дорогой пряно-острый аромат с отголосками цветочной амбры. На Брендоне этот запах уникален и эти руки…
Дыхание мужчины касается шеи, отчего мурашки внезапно разбегаются по телу. Брендон аккуратно берёт ладонь в свою, нежно поглаживает пальцами. В эту минуту то, что он делает, кажется, не правильным, но я ничего ему не говорю.
Заворожённая шелестом деревьев от дуновения
В особняке мне не комфортно и одиноко. Очень хочется почувствовать себя немного женщиной. Совсем немного. Невольно тянусь к нему, приподнимаюсь на цыпочки. Губы Брендона касаются моих, а руки крепко обвивают талию. Один лёгкий поцелуй. Я не разрываю зрительный контакт. Следует второй и третий. Глубокий, с сплетёнными языками. Он проникает не только в мой рот, но и в сердце. Более романтичных и интимных минут в моей взрослой жизни не было.
Это волнительное, безмолвное откровение Брендона накрывает с головой. Да и нужны ли его слова? Спонтанный поцелуй, ставший взаимным, подаренный недосягаемым мужчиной я запомню надолго и буду вспоминать не раз, годы спустя.
Именно сейчас я чётко осознаю, что все наши перепалки и издёвки неминуемо вели именно к этому.
Сердце, усиленно колотящееся, больше не принадлежит мне. Оно отдано Брендону безвозвратно. Но магия чарующего момента отпускает, и я испытываю неловкость.
— На прощание, — нежно произносит Титан, а я освобождаюсь из его объятий и ухожу к себе в комнату.
Глава 10
Элис.
Известие об отъезде Брендона порождает интерес. Несколько вопросов вертятся на языке, но задать их некому. Обязанность контроля романтичный надзиратель передал Льюису, и именно он находится теперь в комнате Бэнджамина.
На ужине Брендон не почитает меня присутствием, зато наконец-то появляется Мардж. Вечернюю трапезу мы осуществляем вдвоём. Милая подруга былых лет жуёт еду молча, но загадочно улыбается. Время от времени она поглядывает то в тарелку, то на меня.
— Давай поговорим немного, — предлагаю ей, потому что гробовая тишина слишком тяготит. — На любую тему. Да хоть про мамонтов. Тебе нравится готовить, Мардж?
— Очень! — вдруг оживляется она. — Была бы моя воля, век бы с кухни не выходила. Когда-то я просила отца помочь открыть ресторан, но он был категорически против. «Дочь Карло Хайда-Скапретта кухаркой не будет», — слово в слово, сказал папочка и отправил учиться меня в медицинский. Наша семья лелеяла надежду создать клинику для людей с редкими заболеваниями. Как видишь, я не оправдала ожидания родителей. Оказалась полностью бездарной в науке. Остальное — о моём неудачном студенчестве, ты знаешь.
Искренность и открытость Мардж невольно вызывают уважение. Раньше она производила впечатление избалованной гламурной доченьки с непомерными запросами.
Я рассматриваю её и отмечаю, что именно сейчас, она настоящая. Немного неуверенная в себе, со взглядом провинившегося ребёнка. На лице совсем нет косметики, рыжие волосы, за которыми Мардж всегда тщательно ухаживала, собраны в хвост на затылке, и одета она в простой домашний костюм оливкового цвета. Он подходит её карим с кофейным оттенком глазам. Никакого высокомерия и пафоса, сопровождавших раньше её выдуманный образ, нет. Такая Марджери нравится мне больше, и я, увидев её уязвимую натуру, понимаю, что быть дочерью богатых и влиятельных родителей для неё большая обуза. Ей не нужно об этом говорить. Всё слишком заметно и чувствуется. В просторной кухне витает домашний уют и покой, а Мардж лаконично вписывается в него. Что-то изменилось в девушке за время, что мы не виделись, и изменения пошли ей на пользу.