Возлюбленная мертвеца
Шрифт:
От слов Сандры оборотень расплылся в довольной улыбке.
Кажется, эти двое пришли к договоренности относительно моей дальнейшей судьбы. Что ж, Сандре я полностью доверяла, наверняка она скрепит все условия и соглашения магическим контрактом.
И вот мы уже прибыли в замок, и все было вроде бы ожидаемо, так как надо. Договора подписаны, вопросы улажены. Меня ожидал фиктивный брак с Рамоном, но в то же время я оставалась свободной в своих действиях и желаниях. И главное, никакого принуждения или давления. Сандра положила на мой счет в банк солидную сумму, вручила мне ларец с дорогущими
И мне бы радоваться всему этому богатству. Но вместо этого мне хотелось горько плакать и умолять Сандру увести меня обратно в пустошь, к нему, к личу, к Джулиану. Но только израненное сердце и девичья гордость не позволили мне этого сделать.
И вот сейчас, я, глотая слезы, сердечно благодарила подругу за все. Завтра, после церемонии, она уже покинет провинцию, возвращаясь в Морт, а я останусь здесь, и никогда больше не увижу Джулиана.
Весь вечер и вся оставшаяся ночь пролетела для меня одним мигом. Я словно в тумане безразлично плыла по течению. Меня кто-то привел в какие-то покои, и мне даже выделили молодую служанку, имени которой я не запомнила. Затем меня измеряли и что-то мне примеряли, потом мыли и причесывали, укладывали спасть в большую роскошную кровать, а затем уже утром снова одевали и куда-то повели. Я словно заведенная кукла механически выполняла то, что мне говорили, совершенно не задумываясь ни о чём. Мне было совершенно безразлично всё то, что вокруг меня происходило.
И вот я стояла возле высокого напольного зеркала и смотрела на своё отражение. А из зеркала на меня смотрела юная девушка, одетая в удивительной красоты свадебное платье, с замысловатой прической, с роскошным бриллиантовым ожерельем на шее и бриллиантовыми украшениями в волосах. И все бы ничего, но у этой невесты был совершенно не радостный вид. На её бледных щеках не было ни капли румянца, темные тени залегли под её глазами, губы были бледны и безжизненны, а глаза потускнели и смотрели с безграничной тоской.
— Улыбнитесь, госпожа, — подбодрила меня горничная, — А то вы так грустны и молчаливы. Позвольте, я вас подкрашу, а то вы такая бледненькая, в гроб краше ложатся. Ой, — прикрыла она ладошкой свой рот.
— Не стоит, — возразила я ей, и снова посмотрела на себя в зеркало.
Последняя фраза служанки почему-то задела меня за живое, мне вдруг стало как-то тревожно. Что-то в моей голове вдруг прояснилось, но я никак не могла понять, что именно меня встревожило. Какая-то мысль постоянно ускользала от меня.
С той волшебной ночи с Джулианом мой дар больше не проявлял себя. Я бесчисленное количество раз пыталась его призвать, но все было тщетно. Возможно, сейчас мне это удастся?
Что ж, я решила про себя, что если сейчас я снова не смогу призвать его, то значит, уже ничего не изменить. Я оставлю дальнейшие попытки разобраться в ситуации, и просто буду плыть по течению.
Я решительно посмотрела на служанку, которая суетилась вокруг меня:
— Выйди, — властно приказала я ей.
Она вдруг ойкнула и, подобрав подол своего платья, припустила к двери. Когда за ней захлопнулась дверь, я прижалась лбом к зеркалу и, закрыв глаза, тихо прошептала:
—
Я подняла глаза полные слез на своё отражение в зеркале, и вдруг весь мой облик смазался и я невероятным образом оказалась в темной спальне дворца Морт.
Комнату наполняли предрассветные сумерки, в камине тихо потрескивали поленья. На кровати лежали двое, обнаженные мужчина и женщина.
Боги всемогущие, да ведь это же я! А рядом был Джулиан!
Мужчина не спал, а просто лежал и держал в руках темный локон девушки и с ласковой улыбкой смотрел на неё спящую. Уже забрезжил рассвет, и первые лучи солнца стали проникать сквозь незашторенное окно. Джулиан приподнялся надо мной спящей и протянул свою руку к пологу кровати, дабы назойливый солнечный луч, что упал на подушку рядом с моей головой, не разбудил меня. Затем он вдруг как-то весь напрягся и так и застыл с протянутой рукой.
Джулиан вдруг стал очень бледным, и отчаяние отразилось на его лице. Его рука упала обратно на кровать, и я в ужасе уставилась на неё.
Его ладонь не имела плоти. Моему взору предстали совершенно голые костяшки руки, это была рука лича. О, боги!
Он закрыл глаза и шумно задышал, а затем снова посмотрел на спящую меня. И столько в этом взгляде было тоски и боли. Он бережно обнял меня и чуть прикоснулся губами к моим губам.
Я смотрела на всё это, и сердце разрывалось у меня в груди. Это был его последний поцелуй, прощальный поцелуй.
А затем картинка перед моими глазами снова смазалась, и я вдруг совершенно неожиданно оказалась в богато обставленном кабинете, очевидно одного из личей. В комнате в одном из кресел сидел Джулиан. Он с отчаянием держался обеими руками за свою голову и медленно раскачивался вперед — назад. А рядом с ним беспокойно мерил шагами кабинет Габриэль.
— Я предупреждал тебя, Джулиан, — проговорил он тревожно, — Ведь я же тебя предупреждал.
— Я не думал, что это произойдет так быстро, — в отчаянии вскричал мужчина.
Габриэль остановился и склонился к костлявой руке Джулиана, внимательно её разглядывая.
— Точных сроков не знает никто. Я предупреждал тебя, что смогу искусственно воссоздать твою оболочку лишь на время, но это время не известно никому. Даже могущественный Тайрон не мог на долгие сроки воссоздать живую плоть. Самое долгое время, что смогло просуществовать одно из его воссозданных тел, месяц. Я сам был тому свидетель. Но все подопытные всегда теряли контроль, сущность полностью подчиняла их себе, они становились неуправляемы, их безумие было абсолютным.
Он отодвинулся от мужчины и как-то странно начал его разглядывать, наклонив голову в бок.
— С тобой что-то не так, что-то изменилось. Ты не утратил контроль над своим духом, и удержал сущность, не дав ей поработить себя. В твоём обращении что-то пошло не так, возможно, поэтому обратная трансформация началась так быстро.
Джулиан поморщился как от невыносимой боли:
— Сколько мне осталось? — тихо прошептал он.
Габриэль застыл, и его плечи низко опустились:
— Может день или два, максимум неделя, — поникшим голосом проговорил лич.