Возлюбленные-соперники
Шрифт:
Карета остановилась напротив впечатляющего сооружения, построенного из камня, белого кирпича и мрамора. Судя по вывеске, это был Английский банк. К востоку располагалась Лондонская фондовая биржа.
Джеймс спешился:
— Я вернусь через минуту.
Белла кивнула и проводила взглядом герцога, который взбежал по ступенькам и вошел в банк. Как только он скрылся из виду, Харриет открыла дверцу кареты и вышла, оставив Беллу в одиночестве.
— Я найду для нас транспорт. На этой улице полно экипажей.
Минуты шли. Напряжение, давно
Наконец Джеймс вышел из банка с пакетом в руке. Он открыл дверцу кареты и передал его Белле.
— Плата за Уиндмур-Мэнор.
— Спасибо.
— Я провожу тебя куда скажешь.
Она изо всех сил старалась остаться хладнокровной и спокойной.
— Нет, спасибо. Здесь с нами все будет в порядке. Тебя ждет вдовствующая герцогиня.
— Тогда позволь, мой кучер отвезет тебя.
— Нет необходимости. У нас достаточно денег, чтобы нанять экипаж и найти дом.
Она ожидала, что Джеймс будет настаивать, но он молча предложил ей руку и помог выйти из кареты. В разрыве между облаками показалось солнце, осветив его лицо. Он был так красив, что у Беллы сжалось сердце. Больше всего на свете ей хотелось ощутить еще хотя бы раз прикосновение его губ. И не важно, что они находятся на оживленной лондонской улице. Для нее не существовало ничего, кроме любимого человека, с которым ей предстояло расстаться.
Его лицо осталось непроницаемым. Бросив взгляд в сторону, он сказал:
— Экипаж готов.
«Ему легко со мной расстаться, — подумала Белла, — а мне кажется, что часть моего сердца осталась с ним».
Она увидела, что Харриет уже остановила экипаж и кучер грузит багаж. Большинство вещей осталось в Уиндмуре. Они взяли с собой только самое необходимое.
Джеймс открыл дверцу экипажа. Когда она решила забраться внутрь, он легко дотронулся до ее щеки, а потом поднес ее руку к губам и коснулся дрожащих пальцев. Боль в сердце стала сильнее.
Он заглянул ей в глаза — а Белле показалось, что прямо в душу, — и сказал:
— Не забудь. Если тебе что-нибудь понадобится, пошли за мной.
Белла приказала кучеру ехать туда, где прошло ее детство, — в окрестности Портмен-сквер. На самой площади стояли роскошные дома богачей, но в непосредственной близости от нее селился рабочий люд. Жилье здесь считалось вполне доступным. Однако время все изменило. Некогда чисто выметенные, мощенные булыжником улицы были разбитыми и грязными, в некоторых местах невозможно было ходить из-за куч мусора и конского навоза. Повсюду сновали люди. Торговцы спешили открыть свои лавки, а дети в поношенной одежде бежали на текстильные фабрики.
Кучер знал, где находится пансион, в котором есть свободные комнаты, и привез их туда. Белла вышла из экипажа и задумчиво оглядела трехэтажное здание из красного кирпича с черными ставнями.
— Хочешь остаться здесь? — с сомнением спросила Харриет.
— Да. Руперт ни за что не станет нас здесь искать.
Хозяйка оказалась крупной дамой с огромным задом и тонкими губами, словно застывшими в презрительной усмешке.
— Третий этаж свободен, — сообщила она. — Арендная плата первого числа каждого месяца. Никаких исключений.
Белла заплатила женщине требуемую сумму, и та сразу подобрела.
— Как вас зовут? — спросила хозяйка.
Белла выпалила первое имя, которое ей пришло в голову, — один из псевдонимов, предложенных Джеймсом для ее писательской карьеры.
— Миссис Раундботтом.
Женщина какое-то время колебалась, потом ее губы дрогнули, она спрятала деньги за лиф платья и протянула Белле ключ.
Та вздохнула с облегчением. Она понимала, что не должна оставаться на одном месте долго. Если Руперту досталась хотя бы малая толика предприимчивости его брата, он имел все шансы их найти.
Зато Джеймс будет в безопасности.
Дом на Парк-стрит был массивным и величественным сооружением из камня и мрамора. Джеймсу, конечно, приходилось здесь бывать, но крайне редко, в детстве, когда его иногда призывала к себе вдовствующая герцогиня.
Дворецкий старого герцога по имени Стоджес открыл дверь раньше, чем Джеймс успел постучать. Он держался очень прямо, сохранял неизменную серьезность и всегда казался Джеймсу похожим на артиллерийского сержанта. Но гримаса, которой он встречал мальчика в детстве, теперь сменилась радушной улыбкой.
— Добро пожаловать, ваша светлость, — сказал он и поклонился. — Герцогиня ожидает вас в серебряной гостиной.
Джеймс кивнул и пошел вслед за Стоджесом по отделанному мрамором холлу. На стенах висели бесценные полотна. Здесь были работы Рембрандта, Бенджамина Маршалла, Соури Гилпинаи Герарда Терборха. Дворецкий свернул в коридор, и Джеймс увидел впереди портрет старого герцога, кисти известнейшего портретиста Мартина Арчера Ши. Сходство было потрясающим. Джеймс долго смотрел на темные вьющиеся волосы, тронутые сединой на висках, орлиный нос, подвижные синие глаза, так похожие на его собственные. Герцог не улыбался, наоборот, его тонкие губы изогнулись в циничной гримасе, придававшей лицу упрямое и высокомерное выражение.
Джеймс не мог не думать об иронии ситуации, в которой оказался. Еще несколько месяцев назад он бы поднял на смех любого, кто назвал бы его законным наследником. Всю жизнь этот дом являлся для Джеймса навязчивым символом того, что было ему недоступно. Он всегда был отверженным, привык к этой мысли, но неожиданно оказался настоящим законным владельцем всего.
Стоджес распахнул дверь в серебряную гостиную, и Джеймс вошел внутрь. Богато украшенная шелковыми драпировками с голубыми и серебряными полосами комната была одной из трех гостиных этого дома. Вдовствующая герцогиня сидела за выполненным в римском стиле карточным столиком с ножками в виде львиных лап и раскладывала пасьянс. Увидев Джеймса, она отложила карты.