Возмездие
Шрифт:
Дед Матвей потянулся к одному из раненых, за плечом у которого висел немецкий автомат.
— Это что за штуковина? Когда я воевал, таких не видывал… Научи, как с ней обходиться!
— Хе. «Научи»! Автомат — штука мудреная… Тебе б, дед, на печи сидеть да манную кашку есть!..
— Да ведь можно и манную кашу есть и на печи сидеть!.. Я ведь не супротив!.. Хм-хм! Хорошо бы… кабы
Грохнули смехом раненые.
— Ну язычок у тебя, дед, побрил — бритвы не нужно. Борода долго не отрастет!
— Ладно, сдаюсь, дед, — сказал раненый с автоматом. — Табачком угостишь?
— Угощу!
Раненый передает деду автомат.
Изба деда Матвея, Здесь — Млынский, Алиев, Серегин. Жена деда Матвея Анастасия возится с посудой. Мишутка спит на печи. Командиры совещаются.
Серегин. Прорваться через линию фронта мы можем только при одном условии — если будет встречный удар.
Алиев. А это возможно, если нас будут ждать.
Млынский. Нужна связь. Кого пошлем?
Серегин. Есть у меня двое на примете.
Алиев. Кто это?
Серегин. Бойцы Бондаренко и Иванов. Бондаренко хорошо проявил себя в бою, танк подбил, смелый парень, свободно ориентируется в местности, особенно в лесу. Иванов постарше и поспокойнее. Я его с самого начала войны знаю, опытный разведчик. Надежная пара.
Алиев. Не тот ли это Иванов, про которого вы рассказывали, а, Иван Петрович?
Серегин. Сомневаешься, комиссар?
Алиев. Дело уж очень ответственное.
Млынский. Иванова я знаю. Один раз поверил ему, не ошибся. Пришли их ко мне. Побеседуем перед дорогой. И готовь еще одну пару для страховки.
Вечер. У колодца Зина наливает в ведра воду. Появляется Петренко.
— Давай помогу, Зиночка. — Он берет ведра, несет к конторе лесхоза. — Гляди, вечерок-то какой, а? Может, погуляем сегодня?
— Когда ж мне гулять-то? — смеется Зина.
— Война — войной, а жизнь-то идет, Зиночка, — продолжает Петренко. — Может, погуляем?
— Нет, лейтенант, — уже серьезно сказала Зина. — Времени нет. Сегодня нет и завтра не будет.
Они подошли к дому,
— Хорошая ты дивчина, Зина! Только жаль мне тебя.
— А чего меня-то жалеть?.. Вот раненым не знаю, как помочь. Я не доктор!
— «Раненым», «раненым»… Ты о себе подумай.
Вместе входят в дом.
— Лучше их здесь оставить, с собой по лесу таскать— напрасно погубим. Вот нажмут на нас, да со всех сторон — телеги бросить придется… А ведь на руках не дотащишь… — говорит Петренко.
Зиночка с испугом смотрит на него, делает ему знак, чтобы он замолчал.
Они в конторе лесхоза, в кабинете директора. Через открытую дверь виден коридор, большая комната. В ней раненые — кто на койке, кто на составленных столах, кто на полу.
Зина. Тише. А если немцы придут?
— Сколько похоронили сегодня? — спрашивает Петренко.
— Что я могла сделать?.. Вот четверых сегодня выписали в строй… Сами уговорили… а ведь слабые еще совсем.
В тишине — резкий телефонный звонок. Зина и Петренко притаились. Опять продолжительный звонок. Зина шагнула к телефону. Петренко схватил ее за руку, посадил на стул.
— Ты что, с ума сошла? Это же немцы.
— А если нет?
Петренко смотрит на Зину, потом на аппарат. Телефонные звонки возобновляются. Петренко решается и снимает трубку. Из трубки раздается голос на ломаном русском языке:
— Алло, алло! Штаб комендатур?.. Алло, алло!
Петренко хриплым, изменившимся голосом отвечает:
— Слушаю!
Голос из трубки:
— Здесь военный комендатур? Кто есть у аппарата?
— Сторож!
Голос из трубки:
— Русский зольдат есть? Русский зольдат есть?.. Алло!
Дальше слышится несколько слов по-немецки.
Зина приближается к Петренко. Петренко косится на нее и молча кладет трубку на рычаг.
— Надо было сказать, что нет никого!
— Уходить надо!..
— Беги к Млыискому! Предупреди!
— Что к Млынскому? Скопом все равно не уйдешь. Какие мы вояки? — И наклоняется к Зине. — Зина, пойдем вместе… а? В какую-нибудь щелочку проскользнем…