Возмездие
Шрифт:
— Лучшего аргумента даже я не смог бы выдвинуть, — Балахнин был доволен. — Спасибо, Андрей Егорович. — Мы должны смотреть вперёд на десять шагов, чтобы в будущем не получить междоусобных войн. Если заложить фундамент нового дворянского кодекса сейчас, удержим ситуацию под контролем.
— Родовые традиции могут куда лучше воспитать молодёжь, — пробурчал Юсупов. — Иначе получится так, что наследники будут бегать к Кормчему, а мы по старинке будем между собой договариваться. И к чему придём?
— Клановые войны задевают интересы множества Родов, — заметил боярин Морозов. — Некоторым совсем не улыбается терять
— А как же клятва верности? — спросил кто-то из дальнего угла зала. — Есть хозяин, есть и слуга, который обязан вставать на защиту чести клана, Рода.
— В России только два боевых Рода: Строгановы и Назаровы, — подключился к спорам барон Абрамов. — Остальные пытаются перевести спор в плоскость финансово-экономических взаимоотношений. Мирон Порфирьевич прав: никому сейчас не хочется развязывать войну ради захвата одного-двух предприятий. Лучше нанести удар по экономическому сектору, что гораздо гуманнее. Но договариваться куда безопаснее, не правда ли, господа?
Члены клуба зашумели, за столиками стали вспыхивать дискуссии.
— Поэтому я тоже за введение должности Кормчего, — повысил голос Абрамом. — Зато у нас будут две инстанции, которые выслушают претензии и вынесут вердикт.
— Дублирование только усугубит проблему, — насупился Волынский.
— Леонид Иванович, неужто боишься дискуссий? — усмехнулся Строганов.
— Считаю, будет бардак, — отрезал тот.
— Давайте голосовать, — нетерпеливо произнёс Балахнин, то и дело окидывая взглядом заволновавшуюся публику. Судя по взгляду, он был доволен, что удалось расшевелить князей и бояр на какое-то действие, не как в прошлый раз.
— Не угодно ли коньяка, вина, бренди, Ваше Высочество? — перед столиком Никиты и цесаревича возник официант с подносом.
— Осетровой икры и пятьдесят коньяка, — с интересом слушая перепалку членов клуба, ответил Владислав, не глядя на спрашивающего.
— Сию минуту будет исполнено, — снова поклонился рыжеволосый.
А вот сейчас Никита уловил дыхание смерти. Оно шло от самого официанта, но непонятно было, что именно являлось раздражителем. Ни амулетов, ни артефактных колец, которые активируются одним движением пальца — но сгущающаяся чернота в глазах рыжего напомнила только об одном спусковом крючке. Ещё только обескровленные губы парня начали шевелиться, складываясь в слова «mori, corpus», Никита одним рывком «натянул» на столик защитную сферу, сверху укрепил «куполом» — и тут ударило.
Нет, это был не взрыв, как изначально предполагали Никита и маг-следователь Хованский. Не от чего человеку взрываться, если только он не обвязан поясом с тротиловыми шашками. Официант окутался непроницаемой чернотой, как гусеница коконом, и влекомый всей мощью рунического заклятия бросился на цесаревича. Острое жало дьявольского конструкта пробило «купол», но потратив на эту операцию почти всю свою мощь, растеклось чернильной гадостью по «сфере», и тогда шарахнуло всерьез. Никиту вместе с Владиславом сбросило со стульев и проволокло по полу, попутно собирая вместе с ними обломки стульев, столов, осколков посуды. Магическим порывом сорвало тяжёлые шторы с окон, повалило картины со стен, смело людей как игрушки, легко и безжалостно.
Никита успел увидеть отлетевшего вглубь подиума Балахнина, поднявшуюся в воздух щепу от расколотого деревянного помоста, упавшую красную бархатную портьеру — и только после этого как будто непроницаемый воздушный пузырь прокололи. В уши ворвались крики, стоны, проклятия людей, разбросанных по залу, треск ломающихся перегородок, везде ощущался странный кисловатый привкус.
«Это провал, — подумал Никита, лёжа на замершем цесаревиче. — Мы проглядели „ходячую бомбу“. Грош цена нашим умениям, если наследник погиб».
Цесаревич оказался жив. Он как-то неожиданно резко поднялся, спихивая с себя Никиту, потряс головой и заорал:
— Выводите людей на улицу!
В зал ворвалось два десятка людей из местной охраны и личники цесаревича. Паники, как ни странно, не было. Работа по спасению шла деловито, что было удивительно. Обычно в первые минуты царит хаос и паника. Тех, кто держался на ногах, сопровождали до выхода, передавали кому-то на руки. Лежавших пока не трогали, ожидая Целителей.
Опершись рукой о пол, Никита поднялся и на подгибающихся ногах двинулся к подиуму; где-то там должен был находиться Балахнин. Аурные всполохи над портьерой помогли ему сориентироваться. Князь барахтался под тяжелой тканью, пытаясь выбраться. И как только с помощью волхва оказался на свободе, сразу же заявил:
— Со мной всё в порядке! Магический удар был направлен в вашу сторону, меня только краем задело! Что с цесаревичем?
— Жив и весьма деловит, — поспешил сказать Никита. — Насчёт мелких повреждений не знаю, не спрашивал.
— Да, вижу… Как же так, барон? Как пропустили злодея?
— Хотелось бы самому знать, — пробурчал Назаров, придерживая князя за локоть, чтобы тот не сверзился со ступенек. Всё-таки одарённые имеют очень приличный запас эмоциональной стабильности, с самого детства живя с мыслью, что можно погибнуть в любой момент. Магия — это невидимое оружие, которое всегда с тобой, и даже если его применение регламентировано, найдётся тот, кто обязательно нарушит все законы.
— Ваше Высочество! — Балахнин пришёл в себя и бросился к стоящему посередь зала Меньшикову с растерянно-злым лицом в окружении пятёрки бойцов в тактической форме и обвешанных с ног до головы оружием и амулетами. — С вами всё в порядке?
— Со мной — да, — раздражённо ответил тот, и наткнувшись взглядом на Никиту, почему-то сник. — Благодарю вас, Никита Анатольевич. Вы среагировали невероятно быстро. Такой реакции не доводилось ещё встречать… Я в огромном долгу перед вами. Если думаете, что в произошедшем ваша вина — советую выбросить из головы деструктивные мысли. Невозможно было вычислить всех, кто попал под действие рунической магии.
— Баталья всё-таки дотянулся до вас, Ваше Высочество, — Никита огляделся по сторонам. Ему не понравилось, что пять тел среди хаоса разгромленного зала остаются неподвижными. Одних он распознал, даже сквозь белый налёт извести и штукатурки. Шереметев, Юсупов и Лопухин словно изломанные куклы лежат чуть ли не рядышком. Подальше, кажется, князь Репнин и светлейший князь Ливен. — Из могилы дотянулся.
— А где официант? — завертел головой Балахнин.
— Его сожрала тьма, — мрачно ответил Никита, чувствовавший себя выпотрошенной рыбой. — От человека ничего не остаётся. Руны поглощают его плоть, ауру, энергию и направляют скопившийся заряд на нужную цель.