Возмездие
Шрифт:
— А посему вызову-ка я на допрос вдову. Я ведь еще и не знаком с этой дамочкой.
— Вызови, Сашенька. Дамочка вполне... Фигуристая, блондинистая... И все такое.
— Плевать мне на ее фигуристость. Хочется развязаться побыстрее..
— А вообще, знаешь что? Давай-ка отделять службу от жизни.
— Это как?
— Пойдем-ка в ресторан? Давно мы в «Узбекистане» не были.
— Ага. И будем там опять того же Новгородского мусолить? Впрочем, ты прав, нужно сделать капитальную паузу. Поэтому предлагаю переместиться ко мне! У нас ты тоже сто лет не был. Ирина нам о работе говорить не даст. Она по тебе соскучилась.
— Да? — заблестел очами Грязнов. — Откуда ты знаешь?
— Сама призналась. Что-то, говорит, давно к нам Слава не захаживал. Давно у нас на кухне дым коромыслом не стоял.
— Так и отлично! И пойдем, устроим маленький раскардаш! А что у вас нынче на обед?
— Что-нибудь вкусное. У Ирки невкусно не бывает.
— И что мы тогда здесь сидим? Вперед! За вином для дамы и коньяком для мужчин!
Друзья покинули служебный кабинет, вышли на улицу, с удовольствием вдыхая свежий вечерний воздух. Падали редкие снежинки, шары фонарей горели ровным оранжевым, мандариновым светом.
— А ведь скоро Новый год, Славка! — удивленно заметил Турецкий.
Глава двадцатая. ДВОЙНАЯ БУХГАЛТЕРИЯ
Лето 1999 года было жарким с самого начала, с июня, который обычно не балует питерцев теплом. Высокий светловолосый юноша и мужчина средних лет с густой щеточкой усов, весело болтая, вышагивали по Дворцовой площади по направлению к Эрмитажу. На плече юноши висела большая спортивная сумка. Оба были одеты в странную помесь рабочей и спортивной одежды. Так, легкие полукомбинезоны, выполненные из темной плащевки, были явно прикуплены в каком-нибудь магазине рабочей одежды. Белая футболка и кроссовки юноши и создавали эклектичный образ рабочего-спортсмена. Тогда как темная рубашка мужчины и черные кеды дополняли образ именно рабочего человека.
Завернув за угол, они двинулись вдоль Невы к служебному входу. Юноша распахнул двери, пропуская мужчину вперед, с видом человека бывалого, можно сказать, имеющего постоянную прописку в этих стенах. Так оно, в сущности, и было.
— Митя? — узнала юношу женщина-вахтер. — Боже мой, вымахал-то как! Ты к маме? — разглядывая при этом Митиного спутника, спросила она.
— Ага, — сияя белозубой улыбкой, ответил Оленин. — А это мой классный руководитель, заслуженный учитель Российской Федерации! — представил спутника Митя.
— Да-а? — удивилась вахтерша странному виду педагога.
— Мы завтра в поход идем! — сообщил Митя. Как бы поясняя, что походную одежду нужно надевать накануне. Чтобы попривыкнуть. И именно в таком виде и следует появляться в главном музее страны.
— Кто это? — безмолвно спросил дежуривший на входе лейтенант, подняв брови в сторону странных пришельцев.
— Это Олениной сын, — объяснила вахтерша, снимая трубку телефона. — Марина Борисовна! Здесь вас сын дожидается. Не один, с учителем. Хорошо, — она положила трубку.
— Сейчас, Митенька, мама придет. Как дела-то у тебя? Ты в какой класс-то перешел?
— В одиннадцатый.
— Какой большой! И куда поступать будешь?
— В университет.
— Какой умный мальчик!
С лестницы, постукивая каблучками, спускалась высокая, тоненькая женщина. Блестящие черные волосы, разделенные прямым пробором, разлетались в стороны, словно два крыла.
Лицо лейтенанта озарилось благоговейной улыбкой.
— Здравствуйте, Марина Борисовна! — едва не взяв под козырек, воскликнул он.
— Добрый день, Слава. Боже, что за вид! — ужаснулась Марина, приблизившись к парочке. — Митя, Юрий Максимович! Что это на вас надето?
Парочка переглянулась и расхохоталась.
— Мы только что купили! — сквозь смех проговорил Митя. — Это для похода!
— И что, нужно было это немедленно надеть? Где твои джинсы?
— В сумке. Ма, ну это же прикольно! Прийти сюда в рабочей одежде!
— Чтобы мои коллеги решили, что я тебя черт-те как одеваю, — как бы нахмурилась Марина. — А вы, Юрий Максимович? Взрослый человек...
— Ладно, ладно, упреки потом! Мы спешим.
— Ну пойдемте. Зоя Игнатьевна, вот пропуска на них.
Оленина показала две голубые бумажки.
— Идите, идите, — кивнула вахтерша.
Сержант проводил концессию долгим взглядом.
— Хорошая женщина! — вздохнув, сказал он.
— Кто? Марина Борисовна?
— Ну да. Она с моим сынишкой английским занималась. Бесплатно, представляешь, Игнатьевна? Я ей как-то пожаловался, просто так, к слову пришлось. Дождь сильный был, она стояла здесь, пережидала. Ну и разговорились. А она и говорит, приводите его сюда, я с ним позанимаюсь. И подтянула его, шельмеца.