Возьми меня в долг

Вишневская Виктория

— Да, точно, — кажется, он совершенно об этом забывает. Но сдержит ли своё слово? — Но перед этим…

Я вижу, как его рука поднимается в воздух.

Горячие пальцы касаются моего подбородка, приподнимая его вверх. Вместе с моим неконтролируемым взглядом, который сам перемещается на лицо ледышки. И я опять изучаю его идеальное лицо, на котором выступила едва заметная щетина. Ему идёт. Выглядит старше своих лет.

Но по-прежнему остаётся таким же козлом.

— Договоримся так, — гремит как гром среди ясного неба. — Каждый раз, когда я разговариваю

с тобой, смотришь на меня. Мне не сильно хочется разговаривать с твоей макушкой.

Сейчас он хоть отстранён и холоден, но хотя бы не наезжает.

И чтобы не провоцировать его и не портить настроение нам обоим, соглашаюсь:

— Хорошо.

— Хм, — выдаёт неожиданно. Хмурится. — Ты сегодня странная.

Была бы нормальной, если бы меня вчера кто-то морально не изнасиловал.

Я отмахиваюсь. Хватаю его за ладонь и убираю со своего подбородка. Чтобы не трогал.

— О чём ты хотел поговорить? — начинаю. — Мне работать нужно идти. Мне из-за тебя сегодня ещё и официанткой подрабатывать. Нужно успеть всё.

Он опять стреляет в меня недовольным взглядом. Что, не нравится, когда поторапливают?

— Пойдёшь, — говорит как-то странно. Подозрительно. Волнительно сглатываю и продолжаю смотреть в серые глаза. — Но как раз-таки об ужине я и хотел поговорить.

Бровь сама приподнимается в удивлении. Интересно, о чём? Алекс умеет думать? Не только своим членом, который тянется ко мне?

— Но для начала…

Едва заметная улыбка расцветает на упругих губах. Хватка ладоней становится тверже, сильнее. И я ойкаю, когда он щипает меня за кожу. Но после этого… Наклоняется. Слишком близко.

Чистого воздуха, в котором нет его одеколона, не остаётся. Запах полностью проникает в ноздри и не даёт нормально дышать.

— Что ты… — я начинаю биться в панике. Дотрагиваюсь до его плеч, но не успеваю оттолкнуть.

— Кого-то нужно проучить. За отмазки.

Я не понимаю, почему он это говорит.

Но в следующую секунду… Он накрывает своими губами мои губы. И нападает. Яростно. Безжалостно. Не давая передышку ни на секунду.

Я отстраняюсь. Надавливаю ладонями на плечи и отталкиваю мужчину от себя. Даже если это и всего лишь несколько сантиметров, они помогают мне прийти в себя.

И когда я говорю Рихтеру «нет», он прожигает меня серыми глазами. И сейчас они темнеют пуще прежнего. Злится и недоволен. Пусть подавится.

— Мне надо работать, — стараюсь спрыгнуть со стола. Но его руки цепко обхватывают бёдра, не давая мне этого сделать. — Алекс, перестань.

Мужчина хмурится еще сильнее.

— Я же говорил не звать меня так, — недовольно цедит сквозь зубы.

Ах так!

— Ох, прости, — наигранно всплескиваю руками. — Это ведь всё, что должно меня сейчас заботить! А не то, что сейчас разгар рабочего дня, дом наполнен толпой людей, а мне ещё надо закончить работу, на которую, кстати, ты меня устроил! Как издевательство! Нет, тебе нужно меня испытать!

Я всё же спрыгиваю со стола, чувствуя на бёдрах менее сильную хватку.

Ступаю ногами

на твёрдый пол и огибаю мужчину, пока он ДАЁТ мне это сделать. Мудак.

— Да, ты права, — неожиданно чётко произносит. Я едва не падаю на пол от такого заявления. Благо удерживаюсь. Только округляю слегка от шока глаза, думая, что ослышалась. Рихтер да признал свою вину? Не верю! — Иди. Скоро ужин. И переоденься, эта форма только отпугнёт гостя.

И почему ему так важен этот Кёлер?

Я ничего не отвечаю. Только поправляю съехавшую юбку и убираюсь вон из этого треклятого кабинета.

Только бы он не передумал. У меня ни настроения на его заигрывания, ни желания. Оливия сегодня дерёт меня и в хвост и в гриву. Всё не унимается.

Поэтому доделываю все дела. Ног под конец дня не чувствую. И правильно Бельц сучкой называют. Она такая и есть.

И чтобы её не раздражать, как и её муженька, что с первого взгляда показался мне нормальным, а сейчас… ну, такое. Я всё же переодеваюсь. Стандартная одежда официантки. Не думала, что в этом доме есть и такая. Чёрная юбка-карандаш, белая рубашка, жилетка и идиотский галстук.

Я как клоун на этой вечеринке.

Но выбора у меня нет… И всё из-за Рихтера. Будь он неладен!

Поэтому начинаю работать. Я слышала голос Кёлера в зале, и то, что они уже сели за столы. И вот мой выход, но… Почему я сейчас вообще держу этот поднос и должна хоть куда-то идти? Мне так не хочется этого делать. Особенно когда ты — загнанная в ловушку дичь, и сейчас ты идёшь на съедение к хищникам.

Остаётся только молиться, что Кёлер меня забыл.

Вдыхаю полной грудью, стараюсь унять дрожь в руках. Открываю двери, выхожу в маленький зал. По сравнению со всем домом Рихтера, комнатка выглядит такой скромной, маленькой.

И дышать становится трудно. Особенно когда два мужских взгляда впиваются в мою фигуру. Благо Оливия не смотрит. Внимание всё на планшет. Делает вид, что не замечает меня.

— Виолетта, быстрее, — поторапливает. — Опаздываешь на три минуты.

Крепко сжимаю зубы, расставляю тарелки на стол.

— Извините.

Да пошла бы ты куда подальше!

— А мы, кажется, с вами уже где-то встречались? — я молилась всем богами, лишь бы Кёлер меня не вспомнил. Но сейчас, когда я стреляю взглядом в этого подонка, с которого изначально всё и началось… Всё он прекрасно помнит. Два раза ему хватило. Только вот тогда, в казино, он всего лишь сделал вид, что меня не знает.

Но я вижу, как он выжидающе смотрит на меня. То на Рихтера. Боится, что я всё расскажу. А это, кажется, без надобности. Этот ледышка сам уже всё знает.

— Вряд ли, — быстро отвечаю. Не хватало мне ещё выговора от Бельц. Настроение и так на нуле. — Приятного аппетита.

Я только хочу уйти, но Оливия внезапно хватает меня за волосы. И ведь продолжает смотреть в планшет. И только сейчас, когда останавливает меня одним движением, поднимает взгляд от гаджета.

Останавливается в районе шеи, и я вспоминаю сегодняшние слова той девушки: