Возьми удар на себя
Шрифт:
— Почему «якобы»? — донесся до него, видимо, уже во второй раз повторенный вопрос Меркулова.
— Потому что… — Померанцев все-таки бросил косой взгляд на Александра Борисовича и тут же поспешно отвел глаза. — Потому что ни одного Крикунова ни среди сотрудников Госдумы, ни среди депутатов нет и не было. И что касается Мосгордумы — то же самое. Правительство Москвы я тоже проверил… Вообще всех, до чьих фамилий получил доступ по паролю…
В кабинете наступила по меньшей мере полуминутная тишина, нарушил которую, как и предполагал Валерий,
— Костя, — ядовито произнес Турецкий, — если ты решил вместо меня возглавить оперативно-следственную группу по делу об убийстве Кожевникова, лучше так и скажи…
Далее и Меркулов, и молчавший все это время Грязнов заговорили одновременно, окончательно вогнав в смущение Померанцева, которого смутить было нелегко в принципе.
— Саня, не заводись… — начал было Вячеслав Иванович, но Меркулов, явно разозлившийся не меньше Турецкого, выиграл пальму первенства:
— По-твоему, это я виноват, что твои сотрудники опаздывают на работу, не успев тебе доложиться?!
— Мои сотрудники не только опаздывают на работу, но еще и пашут до полуночи, то бишь в то время, когда и ты, и подавляющее большинство остальных уважаемых коллег давно наслаждаются мирной семейной жизнью!
На этом месте Померанцев не выдержал, глубоко растроганный заступничеством шефа, и, рискуя нарваться на неприятности, вскочил со своего места:
— Разрешите идти? — Больше всего на свете ему захотелось зажмуриться, когда в ответ на следователя уставились сразу три пары сердитых очей.
— Иди, Валерий, работай! — демонстративно произнес Турецкий, тем самым давая понять, вопреки сказанному, что уступать свое лидерство не собирается.
Разумеется, ожидать возможных комментариев по этому поводу со стороны Меркулова Померанцев не стал, на приличной скорости вылетев из начальственного кабинета, в котором, после того как дверь за следователем захлопнулась, снова повисла тишина.
Константин Дмитриевич с сурово сжатыми губами перекладывал на своем столе какие-то папки с документами, Турецкий с принципиально безразличным видом смотрел в окно…
— Ну, ребята, вы даете, — подвел итог Слава Грязнов. И тут же продемонстрировал, на чьей он на самом деле стороне. — Слушай, Костя, ты что же, с утра пораньше от генерального по затылку схлопотал?
Меркулов ничего не ответил, продолжив хмуро копаться в документах.
— Не понимаю, — Грязнов пожал плечами, — что в этом такого катастрофического: ну схлопотал от начальства, ну испортили тебе с утра настроение… Первый раз, что ли? К тому же из двух месяцев, отпущенных на следствие, всего две недели прошло. С какой стати такое давление?
Константин Дмитриевич по-прежнему молчал, зато заговорил Турецкий:
— Да неужто неясно с какой? — Он повернулся к Славе, демонстративно не глядя на своего шефа. — С такой, что убитый, понимаешь ли, своего рода ВИП-персона, а мы, нахалы эдакие, полезли в святая святых, в делишки его служебные…
Турецкий немного помолчал и решительно обратился к Меркулову:
— Вот что, Костя… Я тебе совершенно серьезно говорю: либо нас перестают дергать, дают мне возможность вести следствие так, как я считаю нужным, задействовать тех людей, которых мне необходимо и там, где решаю сам, либо забирай у меня это дело на х… как у не справившегося!
Меркулов, не переносивший мата, слегка вздрогнул и оставил наконец свои бумаги в покое, уставившись на Сашу с удивлением: уж от него-то он нецензурной брани точно не ожидал… И, осмыслив данный факт, видимо, оценил совершенно правильно масштабы разрухи, поскольку заговорил совсем другим тоном.
— С ума сошел? — поинтересовался он и даже, сделав над собой усилие, слегка улыбнулся. — Тоже мне «не справившийся»… Я же единственное, о чем просил, — активнее привлекать к следствию оперативников ФСБ. Они наверняка будут полезны там, куда твои сотрудники не доберутся… ну, по чисто техническим причинам.
— Иными словами, куда упомянутые дорогие коллеги нас не впустят? Нет, Костя, либо пусть впускают, либо я отказываюсь от дела! И ты можешь заранее набросать приказ о выговоре лично мне! Кстати, хотелось бы знать, что именно их так взбесило, коли настучали генеральному на нас?
— Я не говорил, что на нас «настучали», — поморщился Меркулов. — Но обида в связи с тем, что по местам боевой славы погибшего отправили Яковлева, даже не придав ему в помощь никого из бывших коллег Кожевникова, высказана действительно была…
— А не хотели ли бы они пойти на…
— Прекрати! — не выдержал Костя. — Как видишь, не хотели, однако ты их вынудил!
— Молодец, Санька! — неожиданно заржал Грязнов. — И я молодец! Ведь была у меня мыслишка, не придать ли Володьке кого-нибудь из ихних… А потом решил: придашь для проформы, а мешать и путаться под ногами будут реально… Даже тебе, Сань, не стал эту мысль высказывать! А ты, Костя, потерпи: что делать? Мы ведь убийцу ловим, а не налаживаем межведомственные отношения!
— Ладно, — Меркулов тяжко вздохнул и махнул рукой: — Валите отсюда оба, у меня и без ваших обличений работы полно… Да замолчи ты, Саня! — Константин Дмитриевич остановил открывшего было рот Турецкого. — Работай, как знаешь, просто учитывай хоть изредка, что оперативно-следственная группа у тебя по этому проклятому делу межведомственная… Все, пока!..
Через приемную Турецкий с Грязновым прошествовали молча — так же, как и по коридору. И только в предбанничке Александра Борисовича, прежде чем войти в его кабинет, где их наверняка поджидал Померанцев, Слава придержал друга за локоть: